— Полноте паникерствовать. Без звонкой монеты мы и за реку не доволочимся. Вначале найдем работу, а там уж порешим, как быть, — похлопав по дырявому карману, примирительно произнес Пол-лица.

— Ну наконец-то ты забеспокоился о хлебе насущном. А то твой подмастерье с голодухи стал засматриваться на мой хвост, — Лёт недобро зыркнул на Савву. — Здесь за лесочком есть годное перепутье. Я покажу дорогу.

Еще до первых петухов, когда большак был безлюден и тих, на

перекресток, расположенный неподалеку от расползшейся по косогору деревни, притопали утомленные смертники. Взойдя на пологий холм, исполосованный тропинками, Пол-лица направился прямиком к скелету, висевшему на столбе в железной клетке.

Просунув руку между прутьев, он отодвинул истрепанные ветром лохмотья штанин, едва прикрывавшие иссушенные кости, и нащупал кожаный мешочек. Нетерпеливо выудив его из клетки, смертник принялся увлеченно распутывать огрубевшую завязку.

— Не удосужились что ли получше места для послания придумать? — брезгливо косясь на останки казненного, пробухтел Савва.

— Чем тебе висельник не угодил? Мы знаем, где шукать весточки о работе. На каждом торном перекрестке болтаются подобные бедолаги. А изнывающий от проклятий люд, не желая докладывать правильникам о своих тяготах, может тайком позвать смертника. И все довольны, — ломая ногти об неподатливую завязку, осадил подмастерья Пол-лица.

Совладав наконец с тугим узлом, смертник вытряхнул на ладонь сложенную вчетверо писульку.

— Ну что там? — усевшись на клетку и посмотрев в пустую глазницу черепа, справился летунец.

— Купец молит о помощи. Рассыпается в щедрых посулах. Даже накалякал, как пройти к дому, где он будет привечать смертника, — аккуратно развернув писульку, сообщил Пол-лица.

— Щедрость — верная примета какой-нибудь жуткой пакости. Того и гляди, попадем на посмертие. Давай другую, — разочарованно дернув хвостом, попросила рыбина.

— Больше нема, — тщательно порывшись в мешочке, развел руками Пол-лица. — Да и купец — это не так уж плохо. По крайней мере, не нищий писарь или староста деревеньки, жаждущий отплатить корзинкой желудей.

— Ладно. Ежели что, то натравим посмертие на подмастерья. Хоть какая-то от него польза будет, — великодушно уступил летунец, прыгнув в бурдюк за спину другу.

Подождав на ромашковом лугу, пока из-за редкого березнячка выползет солнце, смертники побрели к мало-помалу оживавшей деревне. Проследовав по начертанному в писульке пути, через зады облупленных мазанок, они вышли к крыльцу длинной избы, здорово похожей на амбар.

На всякий случай заглянув в щель между затворенных ставен узкого оконца, Пол-лица робко помялся у порога и постучал.

— Что надо? — сурово осведомились из-за двери. — Если вы по поводу пропавшего обоза, то господин ничего слыхом не слыхивал.

— Мы насчет весточки, оставленной на перекрестке у виселицы, — озадаченно откликнулся Пол-лица.

— Пусти их, — приказал сонный голос.

Грюкнул засов, дверь распахнулась и дюжий детина, склонив голову

под притолоку, жестом пригласил смертников войти. Едва не споткнувшись о брошенные в сенях вилы, Пол-лица нырнул в духоту избы, загроможденную тюками с добром.

— Кто такие? — буркнул усач, вальяжно возлежавший на связке медвежьих шкур. — Смертники что ли?

— Судя по написанному, купец должен быть куда любезней с вероятным спасителем. Я ошибся хатой? — окинув усача взыскательным взором, отметил Пол-лица.

— Не ошибся. Над этой писулькой мой слуга расстарался. Я бы таким словоблудием никогда не осрамился, — сердито засопел купец, приподнявшись на локтях.

— Значит, посуленная плата тоже была словоблудием? Пошли отсюда, — неприязненно сощурился Пол-лица и, махнув подмастерью, повернулся к выходу.

— Погоди. Плата указана честная, — спохватился купец. — Обидчивый какой-то смертник попался. Привык, чай, что ему все в ножки бухаются, моля освободить от проклятия.

— А вас общество проклятия, стало быть, радует? Зачем тогда призыв накарябали? — замерев в дверях, ехидно поинтересовался Пол-лица.

— А ты, братец, ретив! Может, взаправду совладаешь с этим делом. Твой предшественник из ордена сходил разок к мосту и больше мы его не видели, — оценивающе оглядев смертника, проговорил усач. — Ты-то хоть не драпанешь, как только проклятие зубы покажет?

— Это еще хорошо, что оно ему зубы показало. Перед твоим носом, как пить дать, зад бы выставило, — взбешенный нахальством купца, съязвил летунец из бурдюка.

— И сотоварищ я, смотрю, у тебя языкатый, — подозрительно уставившись на топтавшегося за спиной смертника сконфуженного подмастерья, заключил усач. — Раз вы так уверены в собственных силах, дерзайте. Избавьте округу от мерзости.

— Какую еще округу? Разве проклятие не вас донимает? — удивился Пол-лица, тишком шлепнув рукой по бурдюку.

— Стал бы я тут с тобой рассусоливать, если бы меня проклятие изводило! Тотчас бы обратился к правильникам, чтобы индульгенцию выхлопотать, — возмущенно фыркнул купец. — Под мостом у реки тварь какая-то поселилась. Не пущает мои обозы на правый берег. Приходится их до переправы за тридевять земель гнать. Сплошные убытки!

— С чего вы решили, что под мостом проклятие? — с сомнением в голосе уточнил Пол-лица.

— Что ты без передыху на меня давишь? Прямо как мытарь отягощенный недоимками. В конце концов, это ты смертник! Сбегай, да глянь, проклятие там, али другая пакость какая, — рывком сев на шкурах, взбеленился усач.

— Ну и где мост-то? Я рассчитывал здесь дело найти, а не тащиться

невесть куда, — подражая манере речи купца, капризно проворчал Пол-лица.

— Тут недалече, по большаку ступай и не промахнешься. А впрочем, идем вместе. Укажу тебе дорогу, да заодно посмотрю, также ты горазд работать, как и языком чесать или вся удаль в слова уходит, — спрыгнув на пол и направившись к двери, снизошел купец.

Прихватив в свиту молчаливого детину, усач влез на лошадь, приведенную вялым слугой из соседствующей с избой конюшни, и порысил к большаку. Уважить смертников предложением верховой поездки он не пожелал, вскоре превратившись в высокомерную кляксу, маячившую на расцвеченном солнцем горизонте.

Оставшийся пешим детина взял на себя роль хмурого проводника, размашисто зашагав по пыльной обочине. Несколько раз срезав путь по петлистым тропам, пролегавшим через балки, смертники к полудню добрались до реки.

Купец, прохаживавшийся в руинах старой мельницы, первым заметил запоздавшую свиту и, окликнув ее, поднял руку.

— Вон тот мост, — без предисловий бросил подошедшему смертнику усач, кивнув в сторону воды, блестевшей у подножия холма. — Прежде все по нему реку пересекали, а теперь налево до ближайшей переправы едут.

— Ну, так пойдемте туда. Чего среди развалин-то торчать? — не удосужившись покрутить головой, угрюмо произнес Пол-лица.

— Ты ступай, а я отсюда понаблюдаю. Проклятие аккурат посередине моста угнездилось. Не пропустишь, — смущенно отвернувшись, отказался купец.

Пол-лица пожал плечами и устремился по отлогому склону холма к тонкой ленте реки, извивавшейся меж куп кустов. Миновав накатанное распутье, он потопал по поросшей полынью дороге, завершавшейся арочным мостом. Опиравшееся на мощные быки каменное сооружение производило солидное впечатление, главенствуя над безмятежной водой.

Мрачно покосившись на валявшийся у прибрежных окатышей обломок колеса, Пол-лица нацепил на глаз окуляр и опасливо вошел на мост вместе с подмастерьем. Внимательно всматриваясь в маленькие трещинки, испещрявшие высокие перила, он быстро достиг середины реки, но не обнаружил ничего подозрительного.

— Подшутить, что ли купец вздумал? — вслушавшись в журчание воды у опутанных тиной быков, озадачился Пол-лица. — Не видать здесь никакого проклятия.

— Может это западня какая? — завистливо зыркая на игравших у поверхности жерешков, предположил летунец.

Смертник недовольно уставился на фигурку купца слонявшегося рядом с лошадью и проговорил: