А вот обувь пришлось снять – босиком, в одних чулках, красться было удобнее. Ведь на башмачках каблук оказался громким, и так ловчее выходило скрипучие доски в полу выискивать и обходить.

–– Ну, с богом! – выдохнула и выскользнула в коридор.

Благодаря своей природной наблюдательности, я уже неплохо ориентировалась в замке. Лестницу на первый этаж нашла в один момент, далее еще был коридор и дверь на хозяйственный двор. После пролившегося все же дождя там сильно развезло землю, но делать было нечего – нужда гнала идти дальше. Вот и оскальзывалась по грязи в одних чулках, но пробиралась к темным низким строениям. Там располагались конюшни, приметила это из окна, оттуда же наблюдала, было дело, за очень крупным парнем, что примелькался сидящим возле коновязи. Я несколько раз проходила по одному и тому же коридору, выглядывала в окно, а этот гигант своего места не покидал. Он то строгал что-то там, то дудел на местном простеньком инструменте, вроде рожка.

–– Что панночка все на Яцека косится? – заметила тогда мои взгляды низенькая Агнешка. – Он сын управляющего. Не в себе парень. Телом небеса его наградили, а разума при раздаче, видно, не досталось. Дурачок местный. Но вы не бойтесь, паренек совсем безобидный.

–– Ага, безобидный! – не согласилась с ней чернявая девушка. – А как рассвирепеет?!

–– Да когда это было! – отстаивала свое малорослая девчонка. – Когда за котенка вступился, что ли?

–– Не только. Еще рассердился, что его детвора малая дразнила. Помнишь? Ох, как он весь пятнами пошел, вскочил и за малыми погнался. Я сама, испугалась тогда. Он же, как бык рогатый был зол, пыхтел и ногами топал.

–– А еще помните?.. – вступила в разговор третья девушка. – Зимой, на реке заледенелой…когда бои кулачные шли…ну, на святки… Не вспомнили? Яцека тогда в толпу заманили…просто так, для смеху. А он в раж вошел и как начал махаться! Скольких тогда казаков без зубов оставил? А скольким ребра переломал? То-то же! Если бы в своем уме-то был, признали бы первым бойцом. Да такой, как схватит поперек туловища, так и переломит!

–– Нечего панночку пугать. Не смотрите так, Яцек редко буйно себя ведет, а чаще дитя дитем. Он весь в своих мыслях…и все блестящее любит…

Я тогда слушала их и вспоминала разные сказания о богатырях. Ведь уже бывало такое, что сказочная сила доставалась людям, не от мира сего. Вот и Яцек из таких. Но когда все ближе становился мой роковой час, неожиданно вспомнила про этого парня. Вот теперь и шла к конюшням, приметив из окна, что мой Яцек-воин сидел на прежнем месте, привалившись спиной к стогу сена, и, задрав голову к небу, следил за появлением первых звезд.

–– Только бы никуда не делся, – приговаривала так, зябко кутаясь в шаль.

А мерзла, догадывалась, не только из-за мокрых ног и свежего ночного ветерка, но еще и от страха. Вдруг бы меня поймали? Тогда пан Стефан разделался бы со мной, не мешкая. Но волновалась напрасно, во всяком случае, туда дошла без происшествий, и дурачок-боровичок оказался на месте. Приблизилась я к нему, заглянула в лицо, а там… взгляд у парня был чистым-чистым, и сам из себя симпатичный. Это хорошо рассмотрела, так как луна в тот момент светила на него ярко. Эх, мать природа, как же она так, такой парень зазря пропал! А тут я еще решила его использовать!.. Но назад ходу не было, раз пришла, то надо было действовать до конца. Все же вдруг бы все нормально сладилось: я бы Яцека этого уговорила, он бы пану завтра бока намял, а может, и пару ребер бы сломал, тому стало бы не до женитьбы, хоть бы даже на недельку, а отложил бы ее… Ничего же такого ужасного! А мне бы отсрочка не помешала! И вот только я парня по имени назвала, как из того самого стога показался еще один молодой казак.

–– Это кто же к нам пожаловал… никак дивчина? – и цапнул меня за руку.

Да как дернет, что я в один миг оказалась в том сене. И давай меня тискать, негодяй. И ведь не закричишь, на помощь не позовешь. Отбивалась как могла, но шаловливая лапа того прохиндея вдоволь под его глухой смех по моему телу нагулялась. И что было бы, не знаю, но в следующий миг ветер уволок с лунного диска тучу, вот нас и осветило.

–– Ух, ты ж! Чур! Панночка! – отпрянул от меня казак как от чумной.

–– Ты что себе позволяешь?! – набросилась я тут на него со всей строгостью и как полагается. – Головы лишиться решил? А вот я сейчас, как закричу!..

Но тот казак оказался не робкого десятка. И сметливый. Понял сразу, что действительные угрозы не произносят приглушенным голосом. Вот и начал коситься на меня уже с подозрением.

–– А что надобно было панночке здесь и в такой час? Не ответишь, так это я сейчас шум подниму. Говори же правду.

По его бегающим глазам поняла, что людей звать и ему ни к чему, но выгоду от такого случая получить не прочь. Вот сразу догадалась, что передо мной тот еще прохиндей, по хитрющему прищуру. И так как деваться уже было некуда, выложила этому чернявому свою нужду. А тот, хоть речь шла не про него, а про Яцека, начал со мной торговаться. И вот мы шипели друг на друга, а верзила сидел рядом, как ни в чем не бывало, и продолжал любоваться звездами. Только в самом конце нашего торга, как в себя пришел и на меня уставился.

–– Ыыы! – указал на мою грудь перстом.

–– Чего это он? – я на всякий случай отсела подальше.

–– Ты, панночка, Яцеку нравишься. Поверь, нечасто такое бывает, – пояснил этот тип, не переставая отсчитывать монеты из моего мешочка. – Эх, продешевил я, однако. Надо было выше цену держать… – почесан он затылок, глядя на оставшиеся в кошеле монеты. – А эту пуговку дай Яцеку, панночка. Он тебе за нее так ясновельможного пана отдубасит, что тому вообще не до женитьбы станет. И не бойся ты! Никому не скажу, что твой заказ выполнять станет. И думаешь, не догадался, зачем тебе это все понадобилось? Шшш! Не дергайся. Мы хоть и южане, и живем от ваших мест далече, а слышали, что у тебя сердечный друг был. Как его? Алес Ковальский? Добрый воин, жаль в немилость правителя угодил. И странно, что любимую свою другому отдает, такие как он… впрочем, на все воля всевышнего. А ты же ничего! – заулыбался белозубо, хоть и в лунном свете, а оскалом блеснул. – Бедовая! Сидеть и ждать погибели не собираешься! Не боись, мы тебе с Яцеком подсобим, свадьбу отсрочим, а там и твой Алес, думаю, объявится.

И вот оно утро. Уже с первыми лучами солнца заявило о себе суетой, и понятно, свадьба же намечалась. Заголосил заполошно петух, кто-то один, второй…двадцатый протопал за моим окном, перебудил свору псов, те залились безостановочным лаем, а когда на них гаркнули, так уже и другие звуки к прежним присоединились. Заскрипел колодезный журавель, стук и по стук деревянные ведра друг о дружку и об коромысло, парень громко зевнул, девка взвизгнула, грубый бабий голос недовольно начал покрикивать, а мужской бас ответил… А я глаз за ночь не сомкнула и теперь сычом лупоглазым из-под одеяла в сторону окна поглядывала.

–– Ох, что-то этот день готовит?..

Спокойствия не было ни на грош, ни на копейку, ни на еще какой-то мизер. Так к тому и голова раскалывалась то ли от недосыпа, то ли нервы давали о себе знать. А скорее всего, все разом привело к моему плачевному состоянию. Н-да, разреветься очень даже хотелось. Но…сколько ни всхлипывай, а слезы делу не помогли бы. И вот отчего-то в голову лезли совсем никчемные мысли?! Одна из них была о колдовстве и колдуньях. Водились же в эти времена здесь такие? Были. Я что-то такое читала, а еще в фильмах видела. Их еще на кострах сжигали. И этот…старая картина такая…там еще бабушка с внучкой от людей ушли в лес жить, так девица встретила барина и… Или это не про Польшу?..

–– Черт! Голова раскалывается, ни на чем не могу сосредоточиться!

Чертыхнулась и тут же прикусила язык, потому что в комнату вошла няня Беата и ее три помощницы.

–– Ну, все ясно! Сейчас меня снова начнете в ванне замачивать, мочалкой до покраснения скрести, маслом мазюкать! – это я уже им сказала, выбираясь из кокона одеял.