Теперь уже на двух шлюпках Бернд с Матвеем перевезли на остров и меня, и необходимое нам имущество. Мужчины разбили палатку, и Бернд вернулся на яхту, где они с Маарет привыкли ночевать.

Балтика, 15 июля

Туман не рассеивался два дня. Изучая остров, мы с Матвеем обнаружили на нем трёх молодых финнов, которые тоже вынужденно высадились и вытянули на берег свои спортивные катамараны. К счастью, старший из них, которого звали Батист, хорошо владел русским языком. От него я узнала, что на следующий день эти молодые люди должны обязательно прибыть на свою базу на берегу моря, так как туда приедут машины, чтобы отвезти их катамараны в Хельсинки.

Утром, когда Бернд привез с яхты очередную порцию продуктов, я, принимая их, как бы между делом, спросила:

– Господин Бернд, Вы упрямый человек?

– Нет! Не упрямый, – охотно отозвался он. – Но я терпеливый и настойчивый. В бизнесе это важнее. Правда, госпожа Джули?!

– И вам хватит терпения переждать этот туман?

Догадавшись, к чему я клоню, финн улыбнулся.

– Конечно, – пророкотал он. – Больше месяца туман не продержится!

Я замолчала. Стало понятно, что мне придётся самой договориться со спортсменами, чтобы они отвезли нас с Матвеем на берег.

После завтрака, прихватив с собой грязную посуду, я не спеша отправилась в сторону лагеря финнов-спортсменов. Дождалась момента, когда Батист тоже пойдет мыть посуду, и нагнала его по пути к морю.

Выслушав мою просьбу, Батист не спешил отвечать. Мы молча пришли к воде, и молча вымыли каждый свою посуду. Потом оба присели на огромном валуне, и только тогда Батист спросил:

–

Джули, почему Вы так спешите вернуться на берег?

Потому, что как раз сегодня выборы в Миссурске! – чуть не вырвалось у меня.

– Сама не знаю! – ответила я поникшим голосом. – Я имела глупость рассчитывать на романтичное путешествие на яхте, а получилась банальная бивуачная жизнь. Вон, Маарет и её коту Цезарю она нравится, а мне – нет.

– Туман скоро рассеется, и можно будет плыть. Будете ловить крупную рыбу. На море станет очень красиво!

– Вы уверены?! – я повернула лицо к Батисту. – Хеаскааре сказал, что туман может держаться целый месяц!

– Конечно, Бернд пошутил.

– Просто я устала ждать! Знаете, всю весну я бездельничала и чего-то ждала. А время текло так мучительно медленно! И сейчас снова приходится ждать. А терпения больше нет! Может, туман и пройдет, но мне, – что на острове, что на яхте – одинаково скучно и даже тоскливо.

– Понимаю, каждый день похож на другой!

– Да! Получается, что томлюсь от избытка сил и времени!

– Не сердитесь, Джули, а Вы, случаем, не влюблены?

В глазах Батиста заплясали веселые искорки. Отведя взгляд, я посмотрела на стакан, который держала в руке.

–

Конечно, влюблена! – улыбнулась я и дерзко плеснула оставшиеся в стакане капли воды в лицо Батиста. – В Вас! Вы – моя надежда на спасение!

Батист постарался увернуться, но брызги всё равно попали ему в лицо.

–

Хорошо, собирайтесь! – сквозь смех сказал финн. – Только договоритесь с Хеаскааре и возьмите у него спасательные жилеты.

Обрадовавшись, я чмокнула Батиста в небритую щетину на его щеке и, прихватив вымытую посуду, поспешила к своей палатке.

Матвей спокойно, словно ничего другого и не ожидал, отнесся к моей затее вернуться на берег со спортсменами, и даже взял на себя труд переговорить об этом с Хеаскааре. Как только согласие всех сторон было получено, я принялась собирать вещи. Вскоре мы с Матвеем уже упаковали свои сумки, но не решились снимать палатку, потому что палатки спортсменов всё ещё стояли на своем месте. Финны только тент для костра убрали. Я снова отправилась в их лагерь.

–

Мы что, не поплывем? – спросила я Батиста, указа глазами на их палатки.

– 

Ветра нет.

-

И что это значит? – я с тревогой посмотрела в светлые глаза крепкого финского парня.

– 

Будем ждать, – невозмутимо отозвался он.

– 

Сколько?

– 

Часов до трех. Если ветра так и не будет, то пойдем на веслах.

– 

Это как?

– 

Давай, покажу.

Оставив его товарищей сидеть на бревне у костра, мы с Батистом спустились к берегу.

Никогда раньше я не видела катамаранов и толком не представляла, что это такое. Выяснилось, что спортивный катамаран – это просто алюминиевая рама, закрепленная на двух длинных надувных резиновых поплавках, с мачтой и парусом посредине. По обеим сторонам мачты на раме были натянуты брезентовые полотнища, которые находились в 10 сантиметрах от поверхности воды. Понятно, что при движении катамарана, их неизбежно заливает вода. Сзади на раме был закреплен рычаг руля.

–

Простая до примитивности конструкция! – удивилась я. – Где же здесь сидеть?

– 

На раме, – суровый Батист даже не взглянул на меня.

Опасаясь показаться совершенно глупой, я всё же спросила:

– А как мы разместим багаж?

– Да к мачте привяжем!

Я подошла к Батисту, стоявшему у кромки воды, и тоже стала вглядываться вдаль. Холодный молочно-белый туман обступал остров со всех сторон. Всматриваясь в его пустоту, я почувствовала, что начинаю растворяться в ней. Необычное ощущение лёгкости возникло у меня в голове и во всём теле. Чтобы вернуться к реальности, я перевела взгляд на мелкие волны у своих ног. Верховая рябь параллельными рядами накатывалась на прибрежные валуны, разбивалась о них, и откатывалась, обнажая блестящую от воды прибрежную гальку. Так было всегда и будет всегда, – с какой– то неизбывной тоской подумала я, – бесцельно и бесконечно.

И вдруг услышала неожиданно тёплый, низкий голос Батиста:

– И в кого же Вы все-таки влюблены? Расскажите, может, грусть пройдет?!

– Почему сразу влюблена?! Просто я перебираю в памяти события последнего времени.

Сказав это, я осознала, что мои думы об Алфееве неотступны и куда более осязаемым, чем простые размышления и воспоминания; его образ поглощает все мои мысли.

– Скажите, Батист, а разве между мужчиной и женщиной не может быть отношений вне любви, или ещё прямее, вне постели?!

– Могут, конечно.

– Прозорливые люди, – сказала я, – давно заметили, что за выдающимся мужчиной всегда стоит женщина. Для политиков это справедливо ещё в большей степени!

– А он политик?

– Претендует. Он депутат Госдумы. Из бизнесменов. Да не смотрите на меня так! Дело не в том, что он или я «выдающиеся». А дело в «единстве и борьбе противоположностей», как классики учили.

– Философы?

Я согласно кивнула.

– Да, в самой основе природы заложена парность, – сказал Батист, – я имею в виду симметрию микрочастиц. И ДНК парная! Биологическая эволюция после бесполого размножения тоже сделала ставку на парность.

– Я не о биологическом, не животном партнёрстве, а о социальном. Думаю, парность универсальна.

– Вы о дружбе между мужчиной и женщиной?!

– Не знаю. Можно и так назвать. – Я взглянула на Батиста, продолжавшего смотреть куда-то вдаль. – Проблема не только в более высоком статусе этого мужчины, но и в том, что он моложе меня лет на шесть. Энергичный, но импульсивный, нервный. Я намеревалась работать на него на выборах. Не сложилось! Понимаете, до этого я ещё никогда не проигрывала. А получилось, что и контакта с кандидатом не нашла, и проигрыш его теперь уже неизбежен.

– А Вы знали этого человека раньше?

– Не знала. В этом и ошибка! Рискнула. Теперь понятно, что моё сотрудничество именно с ним принципиально не могло состояться: ситуация исключала саму возможность психологической притирки.

– Без поражений не бывает побед!

– Думаю, что было бы слабостью и глупостью считать сложившуюся ситуацию окончательным итогом. Первым этапом – да. Поражение в первых битвах ведь не означает проигрыша войны?!