Мною овладела такая слабость, что – не поднять руки. Тело наполнилось необъяснимой тяжестью. Я сидела в оцепенении, не в силах поверить в произошедшее и перебирая в уме сказанное Алфеевым. И тут меня охватил гнев! Что это он для меня сделал?! Это я взялась за гроши пахать на него, а не он на меня!! Он что, считает, что облагодетельствовал меня, чисто символически поделившись своим авторитетом?! А кто изолировал меня от штаба?! Кто публично и многократно унижал меня?! А уж если ему так нужен Жаров, то и грош цена моему назначению помощником! Полудурок, я хотела совсем другого!

Разрядившись таким образом, я опамятовалась и сообразила, что мне сейчас лучше не находиться в номере Алфеева. Спешно упаковав свои, ставшие никому не нужными, бумаги в папку, я вышла в коридор.

Там никого не было, но, буквально через пару секунд, появился спешащий куда-то Лыков.

– Артём, – я шагнула ему навстречу, преградив дорогу, – а где Евгений Алексеевич?

–Уже в машине! Сейчас в город вернёмся.– Молодой человек спешил и был явно не расположен к разговору.

– Ты же говорил, что ночью будем работать!

– А я не знаю, что там у вас случилось! – огрызнулся он.

– Ладно, – я посмотрела прямо в большие и темные, словно две черешни, глаза Артёма, – Тогда, может, и меня заберете в город?!

Молодой человек устало вздохнул. Этому «оруженосцу» не позавидуешь, – успела подумать я, прежде чем услышала ответ.

– Нет. Мест больше нет! Взяли Селиванова, потому что у него сегодня жена в больницу попала. Извините, Джули Борисовна, меня ждут!

Артём ушел, а я осталась стоять, чувствуя, что вся горю, словно у меня начался жар. Ища облегчения, я инстинктивно прислонилась спиной к прохладной стене коридора.

Возмущение и негодование, захлестывавшие меня совсем недавно, сошли на нет. В дальнейшем обвинении Алфеева не было смысла. Важнее понять, а чего, собственно, он добивался. Не похоже, что он рассчитывал на доверительный разговор или хотел разобраться с прежними обидами. С другой стороны, он не настолько глуп, чтобы не понимать, что своими тычками сегодня только усугубил ситуацию. Провоцировал? Но на что?!

Я потрогала стену рукой: она была лишь чуть прохладнее воздуха. Оставаться здесь было бессмысленно. Надо было вернуться в номер и лечь спать: утро вечера мудренее.

Вернувшись в номер, я сразу легла в постели, и укуталась одеялом по самую шею. Мне очень хотелось плакать, жаловаться, пусть даже самой себе, но не получалась. Если бы рядом был Матвей, пережить этот стресс мне было бы проще. Он обнял бы меня, пошутил, рассмешил. С ним любая беда – не беда, и любая проблема по плечу. Обычно как-то так получалось, что, даже просто рассказывая Матвею о своей проблеме или сложной ситуации, я сама же находила решение или выход. «Это потому, – объяснял Матвей, – что проговаривание позволяет правильно сформулировать проблему»!

Вздохнув, словно сглотнув обиду, я задумалась над тем, почему сегодня Алфеев привнес столько эмоций в отношения, которые априори должны быть рациональными? Устал, переволновался, задерган? – Не без этого! Но эмоции только окрашивают, а не определяют поведение. Как успешный человек он должен действовать рационально. Похоже, он искал повод, который можно выдать за причину, чтобы отказаться от своих обязательств передо мной. Видимо, Жаров, или кто-то другой, надавил на него, и Алфеев уступил. Но неудобно ведь признаться в этом, вот и дергался, пытаясь сохранить лицо. Может, я и ошибаюсь, – время покажет. Очень хочется уйти, но нельзя сдаваться. Почему же нельзя?!

Вспомнилось, как года три назад я работала на Щепкина – одного из Сибирских губернаторов. Я была его помощником по вопросам привлечения инвестиций. Хотя мой кабинет находился в Представительстве региона, контролировал меня только сам губернатор. Обычно я по факсу высылала ему предложения или информацию, а он в ответ, присылал свое официальное распоряжение или решение какого-нибудь структурного подразделения администрации. Щепкин был опытным руководителем ещё советской закалки, и работать с ним было легко. Однажды, во время личной встречи с ним в Москве я посетовала на то, что мой доход ограничен зарплатой. Щепкин лукаво улыбнулся: «Хотите самостоятельности или большей ответственности?!» «Это две стороны одной медали», – ответила я. «Я не против, – сказал Щепкин, отведя глаза в сторону. – Но это и большие риски. Вы готовы?» Я согласно кивнула головой. « Подумайте, не спешите», – отечески посоветовал Щепкин. Потом он достал из своего портфеля подарок для меня: небольшую карманную пепельницу, крышечка которой была покрыта расписной эмалью. Ему нравилось «баловать» своих сотрудниц.

С тех пор я не возвращалась к этому вопросу. Решила, что игры с законом не для меня. Да и правила конкурентной борьбы таковы, что в ней побеждают наиболее изворотливые, наглые, эгоистичные и жадные. Опускаться до этого уровня я не хотела.

Другое дело – Алфеев. С ним я рассчитывала побороться за возможность «побеждать вдвоем». Пока не получается. Видимо, надо попробовать наладить отношения с Жаровым. И завтра шансы появятся. В любом случае, от такой попытки хуже не будет! – решила я.

Нащупав «ниточку Ариадны», я успокоилась и почувствовала, что жар у меня прошёл. Я начала задрёмывать, когда в номер пришла Светлана.

– Ну как, поговорили с Алфеевым? – с порога поинтересовалась она.

Сбросив одеяло, я села на кровати.

– Да, но только я поговорила. Высказала ему свои соображения по ряду вопросов, а он сказал, что и без меня всё знает. И сразу уехал в город.

– Ну и что ты скисла?!

– Очень неприятно! Только вернулась к работе и сразу такое!

– Слушай, Джули, ты и вправду не понимаешь, что он пригласил тебя в свой номер просто потому, что хотелось общения с тобой, а совсем не работы?!

– Может быть! Только ведь у меня другая профессия.

– Ну, подыграла бы!

– Я не так юна, и не настолько стара, чтобы играть в подобные игры!

– Ладно, поднимайся, хватит кукситься! Пойдем! Там, в 205-ом, мои собрались. Чаю вместе попьем. Пошли, выспишься ещё!

Приглашение Светланы было кстати, ведь я никогда не очаровывалась собственными страданиями и использовала любой шанс, чтобы от них избавиться. Быстро, как солдат, я сменила деловой жакет на демократичный джемпер. Светлана сунула мне в руки две заранее припасенные коробки конфет, сама прихватила чайную заварку, и мы пошли в соседний номер.

Нас обеих ждали, – возле небольшого столика, вокруг которого сгрудились мужчины, стояла пара свободных стульев. Взглянув на Светлану, я благодарно улыбнулась ей.

Практически всё время пока шло это неформальное совещание, я молча наблюдала за тем, как Светлана умело направляла застольный разговор в нужное русло. Вскоре большинство вопросов, касающихся организации работы в её округе, были согласованы. Алфеева упоминали исключительно по делу, и говорили о нём уважительно.

В конце встречи, когда все дружно принялись убирать со стола, кто-то из присутствующих с осуждением заметил:

– Штабные загоняли Алфеева по районам!

– Его политтехнологи говорят, – впервые высказалась я, – что польза от этих поездок несомненная: благодаря им, удалось разместить в региональных СМИ много статей и роликов.

Все дружно рассмеялись.

– За это время, – сказал молодой человек с приятными, мягкими чертами лица, – и без поездок Алфеева, можно было разместить в районных СМИ в два-три раза больше материалов! Ну да что теперь об этом говорить! Виват его политтехнологам!

Мстительное удовлетворение шевельнулось у меня в душе, но тут же возникло и беспокойство за Алфеева.

Санаторий «Берёзки», 11 мая

Взяв себя в руки, а в отсутствии Алфеева сделать это было не сложно, я весь день я активно работала: встречалась представителями территориальных штабов, выслушивала их замечания, просьбы, предложения. Жаров издали наблюдал за моими действиями, а в конце рабочего дня подошел.