Уголки моих губ невольно приподнялись.

– Я слышала эту фразу. Вот сейчас, видимо, и узнаю, правдива ли она.

Я вставила ключ в замок зажигания.

– Только пообещайте одну вещь…

Лицо моего спутника выразило полное внимание.

– Обещайте, что не станете слушать того, что скажет обо мне моя сестра Мейси.

– Это все будет ложью?

Я повернула ключ.

– К сожалению, нет. Бо́льшая часть из этого – правда.

Мейси

Сидя в кабинете старого дома, Мейси оторвала взгляд от тетрадок с ученическими работами и посмотрела в окно. Вид открытого «Кадиллака» Джорджии ее не удивил. Она часто видела его в детстве на том же самом месте в конце подъездной дорожки и часто представляла, как увидит его здесь, когда сестра наконец вернется домой.

Мейси задержала дыхание, прислушиваясь. Шум залива, казалось, усилился, точно и он тоже сдерживал дыхание, а теперь задышал полной грудью. За долгие годы отсутствия сестры Мейси казалось, что даже дом замер в ожидании. В любой комнате, в какую бы она ни зашла, она испытывала такое чувство, будто из нее только что вышли.

Мейси поднялась, аккуратно придвинула стул к столу, словно, замедлив свои движения, могла тем самым отдалить неизбежное.

Дедушка и Берди в гостиной слушали новости по телевизору: яркая блондинка с нереально белыми зубами что-то вещала о ценах на бензин и весенних каникулах. Взгляд Берди застыл на викторианской деревянной панели позади телевизора. Мейси часто гадала, что́ видит мать, когда смотрит вот так в никуда, и лучше ли там, чем в реальности. Ни посещение бесчисленных врачей, ни полный ящик лекарств ничего не меняли. Мать просто решила устраниться от семьи, которая ее больше не интересовала.

– Джорджия приехала, – сообщила им Мейси, рассчитывая, что они пойдут встречать гостью, а она сбежит наверх.

На лице дедушки расцвела улыбка.

– Хорошая новость. – Он повернулся к Берди: – Джорджия приехала. Правда, хорошо?

Мать продолжала смотреть в стену. Дедушка выключил телевизор и поднялся из кресла, что заняло немного больше времени, чем пару месяцев назад.

– Я буду наверху, проверяю домашние работы, – сказала Мейси, уже выходя из комнаты.

Она почти дошла до деревянных фигурных перил – с двумя следами зубов после проигранного пари, которое они когда-то заключили с Джорджией, – как услышала по ту сторону входной двери мужской голос. Заинтригованная, Мейси остановилась и, когда была уже готова сбежать наверх, увидела размытый силуэт сестры за стеклом и поняла, что ее заметили. Она подождала, желая посмотреть, повернет ли Джорджия ручку сама, считает ли все еще этот дом своим.

Однако в дверь легонько постучали. Мейси глянула в сторону гостиной – дед пытался уговорить Берди покинуть кресло. Вздохнув, Мейси прошла к двери и открыла ее.

Первое, что она заметила, – Джорджия ничуть не изменилась. Все еще поразительно красивая. Все такая же маленькая и хрупкая, светлые волосы – прямые и блестящие, как и прежде, ни следа косметики вокруг темно-карих глаз – она им и не требовалась. Смешное цветастое платьице, в котором сестра выглядела еще меньше, придавало ей скромный и уязвимый вид – чего в Джорджии, и Мейси прекрасно это знала, не имелось и в помине. Эффект наверняка был продуманный.

– Привет, Джорджия. – Взгляд Мейси переместился за плечо сестры, на высокого мужчину с ярко-синими глазами. Она смотрела на него секундой дольше, чем необходимо, пытаясь понять, кто он такой. Совсем не тот типаж, который обычно нравился Джорджии. Мужчина был привлекателен, но не в том широкоплечем, длинноволосом мачо-стиле, который всегда бесил ее мать и манил сестру. Нет, Джорджия с ним не спала, в этом Мейси была уверена. Пока, по крайней мере. Видно по глазам сестры – по взгляду, лишенному смущения и самобичевания.

– Привет, Мейси, – произнесла Джорджия со странной ноткой ожидания. После неловкой паузы добавила: – Это Джеймс Граф. – Она отступила в сторону, чтобы Мейси получше рассмотрела незнакомца. – Он и есть тот клиент, о котором я говорила по телефону.

Мейси усомнилась в ее истории, даже убедила себя, что Джорджия все придумала, чтобы привезти с собой некий буфер, кого-то, кто мог бы отражать удары. Однако быстро отбросила эту мысль. Джорджия была неуязвима к любым ударам – и к тем, что навлекала на других, и к тем, что направлены на нее. Она всегда уходила без единой царапины, как ни в чем не бывало, совсем не беспокоясь о побоище, которое оставалось за ее спиной.

Мейси кивнула гостю и собиралась посторониться, чтобы позволить им войти, но Джеймс протянул ей руку для рукопожатия.

– Очень приятно познакомиться. Джорджия говорила о вас много хорошего.

Мейси уловила острый взгляд, брошенный Джорджией на своего спутника, но сам он, кажется, ничего не заметил. Гость отступил назад, чтобы посмотреть на дом в стиле королевы Анны, с его белой окантовкой, шатровой крышей и круглой башней в левом углу со стороны залива. Они с Джорджией в детстве считали дом замком, а широкую гладь воды – своим личным владением. Дом стоял на Бей-авеню, на берегу залива, видного из каждого окна, выходящего на задний двор; к переднему крыльцу вела подъездная дорожка, посыпанная измельченными устричными ракушками.

– Ваш дом напоминает мне бабушкин дом на Лонг-Айленде. Настоящий архитектурный шедевр. – Джеймс широко улыбнулся.

– Спасибо, – медленно проговорила Мейси, слегка потеплев. – Так вы из Нью-Йорка?

– Да, родился там и вырос. Ваш городок очень красив.

Мейси глянула на сестру, ожидая, что Джорджия все же посвятит ее в истинную причину его приезда. Однако, как и ожидалось, та смотрела мимо нее.

– Джорджия! – Дедушка вышел из гостиной. Берди жалась к его руке, ее длинные красные ногти вцепились в его загорелую кожу. – Добро пожаловать домой.

Мейси сделала вид, что не заметила, как увлажнились глаза дедушки, когда он обнял Джорджию, или как Берди неотрывно смотрит на свою старшую дочь, словно на принцессу с тиарой на голове. Она уже хотела извиниться и уйти наверх, когда из своей комнаты вылетела Бекки и сбежала вниз по лестнице.

И резко остановилась.

– Ты – тетя Джорджия?

Джорджия посмотрела на девочку, и, казалось, они обе уставились на собственные отражения: одинаково маленькие и хрупкие, с одинаковыми решительными подбородками, и взгляд у обеих одинаково внимательный.

Дедушка выпустил Джорджию из объятий.

– Дорогая, это твоя племянница, Бекки. Когда ты видела ее в последний раз, она была совсем крошкой.

Джорджия шагнула к девочке.

– Здравствуй, Бекки.

Бекки бросилась в ее объятия.

– Я так тебе рада! Мама говорила, что скорее снег пойдет в аду, чем ты снова покажешься в Апалаче.

Джеймс кашлянул в кулак, а дедушка нахмурился и заметил:

– Следите за своим языком, юная леди.

Руки Джорджии дрожали, как крылышки испуганной бабочки, когда она обнимала девочку.

– Рада тебя видеть, – проговорила она сдавленно. – Сколько прошло времени…

Бекки заглянула в лицо своей тети. Их глаза оказались практически на одном уровне.

– Мы почти одного роста.

– Да, я заметила. – Голос Джорджии дрогнул.

Мейси схватила Бекки за руку и потянула ее прочь, мысленно оправдывая себя тем, что в наказание за недопустимые слова дочь должна отправиться в свою комнату.

– Ну хватит. Иди наверх и закончи домашнее задание. Я позову тебя ужинать.

Бекки сопротивлялась.

– А тетя Джорджия останется на ужин?

– Нет… – начала было Мейси.

– Пожалуй, останусь, – прервала ее Джорджия и смущенно взглянула на Джеймса. – Если еды хватит еще на двоих.

– Разумеется, хватит, – сказал дедушка, протягивая Джеймсу руку для приветствия. – Нед Бладворт.