– Всё понятно, – кивнул милиционер, которому ничего понятно не было. – Пройдёмте со мной.
И он наклонился, чтобы придерживать Папу Вулканоеда по дороге в милицейское отделение.
А Маленький Вулканоежка остался стоять возле касс и никто его не замечал. И неудивительно, что в такой суете на него не обращали внимания, ведь он был такой маленький, такой маленький, что люди просто не могли принимать его всерьёз. И вот он стоял один посреди моря людей, и не знал, что ему делать, и маленькие горячие ручейки уже начали стекать по его щекам.
Маленький Вулканоежка всхлипнул и приготовился заплакать, когда над его головой раздался восхищённый возглас:
– Ух, ты! Прям как настоящий!
Маленький Вулканоежка замер. Он так растерялся и испугался, что даже не моргал. Над ним склонился загорелый, немного чумазый ребёнок лет десяти, которому больше всего подходило слово «расхлябанный». Всё на нём было так, сяк, наперекосяк. Кроссовки не зашнурованы, штаны продраны на колене, кепка надета задом наперёд, куртка нараспашку, под ней свитер, а из-под него торчит ещё один, рюкзак за спиной болтается на одной лямке, а вторая оторвана. Мальчишка поднял Маленького Вулканоежку к своему лицу. Никогда в жизни Маленький Вулканоежка не был так высоко от земли. Он посмотрел вниз и вздрогнул.
Синие глаза мальчишки широко распахнулись от удивления:
– Ты что, поправдишный? Так ты не игрушка?
Маленький Вулканоежка кивнул. На мальчишечьем лице отразилось нескрываемое восхищение, и Маленький Вулканоежка немного успокоился. Пожалуй, не так уж страшно болтаться в воздухе, когда тебя держит человек, взирающий на тебя с таким восторгом. Однако мальчишка вёл себя, по меньшей мере, странно. Он стал озираться по сторонам, прижал к себе Маленького Вулканоежку, прикрыл его курткой и, пробежав через зал, шмыгнул под лестницу. Там он убедился, что на него никто не смотрит, и распахнул куртку.
– Ты кто? – шёпотом спросил он.
– Маленький Вулканоежка. А ты кто?
– А я – Петька. А что, есть и большие вулканоежки? – В Петькиных глазах сверкали искорки любопытства.
– Конечно, есть. И большие, и маленькие, и старые.
– А где вы водитесь?
– Да нигде мы не водимся, – обиделся Маленький Вулканоежка. – Мы ж не звери лесные, мы рядом с вами живём.
– А почему мне про вас раньше никто не рассказывал? – В Петькином голосе звенело возмущение.
– Не знаю. Люди нас не замечают. Правда, мы не обижаемся. Себя люди не замечают тоже.
– Но я вот тебя прекрасно замечаю. Наклоняюсь шнурок завязать, смотрю – ты. А ты чего там делал?
Вздохнув, Маленький Вулканоежка рассказал про Маму Вулканоедиху, про доктора Гиппократера, про недоверчивую кассиршу и строгого милиционера.
– Да-а, дела, – протянул Петька. – Ну что, пошли твоего отца выручать.
– Пошли, – обрадовался Маленький Вулканоежка. – А как?
– На месте разберёмся. Сначала надо изучить обстановку, а потом что-нибудь придумаем. Не дрейфь, со мной не пропадёшь.
Петька посадил Маленького Вулканоежку в свой рюкзак и уверенно зашагал в сторону отделения милиции.
Глава девятая, в которой лейтенант Филимонов не может понять, кого он допрашивает
Лейтенант Филимонов с утра был не в духе. Вчера он допоздна смотрел футбол и не выспался. А самое неприятное, что его любимая футбольная команда проиграла, продула с разгромным счётом главную игру сезона. Филимонов ещё не пришёл в себя от этого разочарования и смотрел на жизнь хмуро и подозрительно.
Приведя Папу Вулканоеда в отделение, Филимонов уселся за стол, достал бумаги и начал заполнять протокол.
– Фамилия? – спросил он, исподлобья глядя на задержанного.
– Андезитов, – ответил тот.
– Так и запишем: Андезитов. Редкая фамилия, никогда такой не встречал. Имя, отчество?
– Гейзерит Авачинович.
– Гейзерит Авачиныч, ну и имечко. Это какой же вы национальности? Армянской? – полюбопытствовал Филимонов.
– Вулканоедской. Вулканоежка я.
– Вул-ка-но-еж-ска-я, – по слогам продиктовал себе Филимонов, записывая в документ. – Ну и зачем вы, гражданин Андезитов, дразнили кассира и мешали работе кассы?
– Никого я не дразнил, даже не собирался. Я просил кассира продать мне билеты. А она вместо этого вас вызвала.
– Ну, если вызвала, значит, есть причина. Марья Антоновна человек опытный, зря вызывать не станет. Какие билеты вы хотели приобрести, гражданин Андезитов?
– Самолётные, какие ж ещё.
– И куда же вы собираетесь лететь?
– Да мне, собственно, всё равно, – смутился Папа Вулканоед.
– Вот как? – брови лейтенанта Филимонова подпрыгнули на лоб. А когда они опустились на прежнее место, он насмешливо переспросил: – Значит, гражданин Андезитов, вы признаёте, что вам всё равно, на какой рейс покупать билеты?
– Так и есть, – кивнул Папа Вулканоед.
– А вас не смущает, гражданин Андезитов, что самолёты летят в разные стороны, разные города и даже в разные страны? Или вам так срочно нужно улететь, что даже безразлично, куда именно? – В голосе Филимонова появись язвительные нотки.
Лейтенант уже понял, что задержанный в высшей степени подозрительная личность. Нормальные люди не летят туда, не знаю куда. Может, это душевнобольной? От таких тоже неприятности могут выйти, когда они без присмотра. Или преступник, который спешит поскорее скрыться из страны, пока его не объявили в розыск? Филимонов ясно представил, как ему вручают медаль, да что там медаль, орден за поимку особо опасного преступника. Представил новую, третью, старшелейтенантскую звёздочку на своих погонах, да ладно, третью, а уж сразу и четвёртую, капитанскую. За такого субчика, небось, и премию дадут…
И он сам не заметил, как начал мурлыкать под нос песенку:
Звёзд на небе, звёзд на небе миллионы,
А мне надо, а мне надо лишь чуть-чуть,
Чтоб упали, мне упали на погоны
И собою озарили весь мой путь.
Ох, ох, ох, ох!
Ох, говорят,
Ох, говорят ведь недаром:
Плох, плох, плох, плох
Тот лейтенант,
Который не хочет стать генералом!
Повышенье, повышенье – уваженье,
Украшение мундира и погон.
Я с рождения достоин повышенья,
Коль не я, то уж тогда никто другой.
Ох, ох, ох, ох!
Ох, говорят,
Ох, говорят ведь недаром:
Плох, плох, плох, плох
Тот лейтенант,
Который не хочет стать генералом!
Я готов носить звезду от башни Спасской,
Если б только её выдержал погон,
И глядят мне вслед с усмешкой и с опаской
Все, кто для земных железных звёзд рождён.
Ох, ох, ох, ох!
Ох, говорят,
Ох, говорят ведь недаром:
Плох, плох, плох, плох
Тот лейтенант,
Который не хочет стать генералом!
Филимонов мечтательно улыбался, когда дверь распахнулась, громко ударив по стене, и в отделение ворвался растрёпанный шустрый мальчишка.
– Товарищ лейтенант, где моя игрушка? – заорал он с порога.
Вздрогнув от неожиданного шума, Филимонов очнулся и непонимающе уставился на нового посетителя.
– Какая ещё игрушка? Тут тебе не детский сад, – проворчал Филимонов, которому было ужасно жаль, что ему не дали домечтать до майора.
Не обращая на него внимания, мальчишка быстро пробежал через комнату, схватил задержанного на руки и прижал к себе. «Молчите, я вас спасу!» – прошептал он на ухо Папе Вулканоеду.
– Вот ты где! – завопил Петька на всю комнату. – А я по всему аэропорту бегаю, никак не могу тебя найти.
– Это что же, по-твоему, игрушка? – ошеломлённо спросил Филимонов.
– А, по-вашему, нет?! – вытаращил глаза сорванец. – А кто же это тогда, моя бабушка?
– Ты мне не дерзи! – рявкнул Филимонов, чувствуя себя одураченным.
Новые звёзды, которые он уже практически видел и ощущал на своих погонах, оторвались и со звоном укатились. Скажи кому, засмеют – допрашивал игрушку, тьфу ты. Но всё же что-то тут было не так, в этом он был уверен.
