– А почему тогда не заболел Папа? – не понял Маленький Вулканоежка. – Ведь мы все живём здесь, вдали от вулканов, почему же все не заболели?

– Да ты и впрямь очень умный малыш! – поразился доктор Гиппократер. – Ты сразу понял самое главное. Это болезнь тех, кто проводит слишком много времени дома. Тех, кто вынужден постоянно заниматься нелюбимыми и неприятными делами. Тех, кто слишком долго не бывал на праздниках, в музее, в спортзале, в гостях. Тех, кто не делает себе подарков, не читает любимых книг и не слушает любимую музыку, не танцует, не любуется природой, не знакомится с интересными личностями, не путешествует. О-о-о, это чересчур большой список. Пожалуй, будет верно сказать, что это болезнь всех тех, кто перестал радоваться жизни.

– Наша Мама перестала радоваться жизни? – не поверил Папа Вулканоед. – Но мы же ничем её не огорчали!

– Перестать радоваться и огорчиться – это разные вещи. Огорчения приходят и уходят, а радость живёт в нас всегда. Жизнь без радости – всё равно, что еда без вкуса – не сладкая, не кислая, не солёная, не перчёная.

– Бр-р-р-р! – передёрнуло Папу Вулканоеда. – Это что же, наша Мама теперь не чувствует вкуса еды?

Вулка насыпала в кастрюльку манную крупу.

– Не только еды, но и жизни вообще, – поправил его доктор Гиппократер. – Ваша Мама не радуется, не огорчается, она вообще ничего не чувствует и ничего не хочет. Вот скажите, какая у неё любимая песенка?

– У неё нет любимой песни, – уверенно сказал Папа Вулканоед.

– Вот видите! Что я говорил! – воскликнул доктор Гиппократер.

– Вообще-то есть песенка, которую Мама напевает, когда делает что-то по дому, – сказал Маленький Вулканоежка.

– А ты можешь её спеть?

– Могу, – кивнул Маленький Вулканоежка, и запел, подражая Маме Вулканоедихе:

Стирать, отбеливать, сушить, гладить, варить, жарить, печь.

Покупать, запасать, консервировать, беречь.

Проветривать, убирать, подметать, пылесосить, мыть.

Помогать, успевать, ухаживать, любить.

Вся жизнь моя в глаголах!

Но просится душа в полёт.

Муж на работе, дочь в школе,

Я – дома который год.

Шить, вязать, вышивать, крахмалить, стелить, раскладывать.

Сажать, поливать, полоть, прореживать, окапывать.

Хранить, ремонтировать, красить, белить, лакировать.

Лелеять, растить, выкладываться, отдавать.

Вся жизнь моя в глаголах!

А просится в полёт душа… Дальше я не помню.

– Кто бы мог подумать! – озадаченно произнёс Папа Вулканоед. – Я и не знал, что всё так плохо.

– И что теперь делать? – спросил Маленький Вулканоежка.

– Как что? – удивился доктор Гиппократер. – Надо вернуть вашей Маме радость.

– Значит, мы должны каждый день делать что-то, что её обрадует? – спросил Папа Вулканоед.

– Боюсь, ей это не поможет. Если вы постоянно стараетесь обрадовать кого-то, кто не чувствует радости, он будет вынужден благодарно улыбаться вам, но на душе у него станет ещё хуже. Ну вот, подумает он, все стараются меня развеселить, а я ничего, ну ничегошеньки не чувствую. Думаю, что вашей Маме это только навредит.

– Доктор, вы так путано объясняете. Я никак не пойму – вернуть ей радость, но не радовать. А что же нам делать?

– Чтобы вернуть радость, надо вернуть вкус жизни. В жизни много цветов и оттенков, и каждый чувствует их вкус по-своему. Но есть кое-что общее для всех.

– Что? – закричали хором Папа Вулканоед, Вулка и Маленький Вулканоежка, забыв, что нельзя беспокоить Маму.

– Для людей это вкус воды и хлеба, свежий воздух, а для нас, вулканоежек – вкус гейзера и лавы, фумарольные дымы. Да-да-да, считайте это моим рецептом. Свежая магма и гейзерная вода. Принимать натощак вместо еды. Это как раз такой случай, когда пища должна быть лекарством, а лекарство – едой.

– Ну что ж вы сразу не сказали? – обрадовался Папа Вулканоед. – Мы сейчас же позвоним в магазин и закажем самую свежую лаву.

– А вот этого я вам как раз делать не советую, – возразил доктор. – Это чудодейственное средство поможет лишь в том случае, если вы раздобудете его сами. Позвольте вполголоса спеть вам песенку доктора Гиппократера:

Пища должна быть лекарством,

Лекарство должно быть едой:

Лавой, гейзером, газом,

И прочею вкуснотой!

Вулканоежек портят не люди,

А образ жизни людской –

Если мы жить так будем,

Все заболеем тоской.

Ждут нас давно вулканы!

Ехать пора всем нам

В самые разные страны,

Где есть хоть один вулкан!

– Таков мой рецепт. А теперь я должен откланяться, меня заждались другие пациенты. Зайду к вам завтра, а вы пока подумайте.

И доктор Гиппократер ушёл.

Папа Вулканоед посидел с кастрюлькой на голове, пока полностью не успокоился. Потом все поужинали манкой с изюмом и, к большой их радости, Мама тоже ела «конопатую» кашу.

А после ужина на кухне совещались Папа Вулканоед, Вулка и Маленький Вулканоежка.

– Мы не можем отправить письмо бабушке, если не знаем, где она сейчас, – сказал Папа Вулканоед. – Неизвестно, сколько времени письмо будет гоняться за ней по всему миру.

– А, может, мы пригласим тётю? – спросил Маленький Вулканоежка.

– Действительно, хорошо бы было пригласить кого-то из взрослых пожить у нас, пока меня не будет дома, – согласился Папа Вулканоед. – Да только кого? У всех свои дети мал мала меньше, не бросят же они их без присмотра. Поэтому Вулка останется с Мамой, тогда и школу пропускать не придётся.

– Но, Папа! – возмутилась Вулка. – Маленький Вулканоежка не может путешествовать с тобой, это слишком далеко!

– Далеко, это правда. А помнишь, когда тебе было столько же лет, сколько Маленькому Вулканоежке сейчас, мы впервые возили тебя на вулканы. Это был далёкий и трудный путь, но ты его преодолела. И твой брат тоже справится.

– Ты хочешь сказать, – не поверил своему счастью Маленький Вулканоежка, – что возьмёшь меня с собой?

– Ты маленький, но ты ведь вулканоежка, – кивнул Папа.

– А когда вы отправитесь в путь? – спросила Вулка.

– Как только приготовим всё необходимое. Сейчас надо хорошенько выспаться, а утром начнём собираться. Маме пока ничего говорить не будем, пусть отдыхает.

Папа Вулканоед встал из-за стола.

Потягиваясь и зевая, все разбрелись по кроватям. В эту ночь Маленькому Вулканоежке снились далёкие незнакомые горы, по которым он шагал с рюкзачком за спиной. Папе Вулканоеду приснился его забытый детский сон, в котором он ел вкуснейшее вулканическое варенье с пенкой. Вулка во сне видела Кальдеру Пепловну, которая гладила её по голове и говорила что-то ласковое. А Мама Вулканоедиха спала крепко, без снов, и не знала, что скоро всё в её жизни изменится. Прав был Папа Вулканоед, когда решил не тревожить её раньше времени, а то она бы и вовсе не уснула.

Ранним утром Вулка проснулась счастливая, с мыслью, что сегодня не надо идти в школу. И уроки учить тоже не надо, потому что она всегда готовит уроки заранее. Возвращается из школы и сразу делает их на потом, чтобы в нужный день только быстренько повторить. И, между прочим, она лучшая ученица в классе, а времени свободного у неё больше всех! И это свободное время она сейчас потратит, на что же она его использует? Тут Вулка вспомнила, что Мама Вулканоедиха больна, и огорчилась. Солнышко будто померкло, птички перестали петь, тревога тяжёлым грузом легла на её покатые плечики.

Чтобы отвлечься от грустных мыслей, Вулка пробралась в кухню, замочила крупу для каши, долила в чайник воды, больше никаких нешумных занятий не придумала и тихонько вышла из дома.

Рядом с домиком была чудесная каменная клумба, которую устроила Мама – настоящее вулканическое стекло красиво обрамляло горные цветы. Вулка решила полить клумбу и, идя за лейкой, заметила, что в их почтовом ящике что-то белеет. Если бы на её месте был Маленький Вулканоежка, он помчался бы смотреть почту. Но Вулка довела начатое дело до конца и только тогда подошла к ящику. В нём лежал один-единственный конверт, зато он был надписан почерком Бабушки Вулкани. «Бабушка! Миленькая! Как же нам тебя здесь не хватает!» – подумала Вулка, и маленькие солёные гейзеры забили из её глаз.