***

С: С Егором разговор все равно не получится. Хочешь предложить той девушке вирт-секс и стесняешься писать об этом в публичном тексте? (Параллельно с написанием этого текста Егор переписывается на сайте знакомств) Давай, не стесняйся! Потом, если что, не покажешь никому. Напиши ей!

Я: А 10 страниц?

С: Да она тебе еще 10 раз не ответит, и будешь спокойно писать свои 10 страниц! Либо потом допишешь. Либо, в конце концов, и поменьше напишешь – ничего страшного.

Я: Мне кажется, она уже не хочет со мной сегодня еще раз разговаривать.

С: Предложи еще кому-нибудь.

Я: Никого онлайн нет – все гуляют. Выходной, вечер, погода хорошая. Я один в инете сижу.

***

Егор: Давай, со мной разговаривать.

С: Давай, с тобой.

Егор: Не с тобой, а со мной.

Я: Ок. Вот он я.

Егор: Я это совсем ты, значит, разговаривать со мной – это точно не безумие и не одержимость.

Я: Да, кстати, забыл сказать (тебе, читатель), что священники, к кому я ходил на исповедь, видели в моем Собеседнике форму одержимости бесом. Подозревали, по крайней мере.

Егор: А я – не одержимость.

Я: И что? Зато у тебя не может быть ни мнения, ни позиции, которые ты бы мог мне сообщить, потому что ты совсем уж я. С тобой даже не поспоришь нормально! Будучи мной, ты не можешь ни на чем настаивать против моего мнения. Вот, например, ты точно знаешь, что Собеседник бес?

Егор: Не знаю, но похоже на то.

Я: Ад есть, или ада нет?

Егор: Православный есть.

Я: А буквальный?

Егор: Православный и есть буквальный.

Я: То есть, за онанизм будут вечно жечь в печах?

Егор: Возможно, вечность это не бесконечность, и, возможно, жечь не будут.

Я: То есть, все-таки, буквального ада нет?

Егор: Возможно, утверждение «ада нет» содержит примесь некой истины, но неправильно сформулировано, и поэтому приводит к греховным, безумным поступкам.

Я: Собрался всю оставшуюся жизнь прожить в целибате? Получается, зря я разводился? И сына будем стращать, что онанизм – это грех? Монаха воспитывать? Раз в месяц звонить жене и спрашивать: «Как он там? Не рукоблудствует?!»

Егор: Я не знаю… Но утверждение «ада нет» сомнительно, приводит к сомнительным поступкам, и сам Собеседник тоже сомнителен…

Я: Мастурбация, желание секса и денег – это сомнительные поступки?

Егор: Может, это и естественно, но само естество греховно.

Я: Да откуда ты знаешь, что мы с тобой просто не сошли с ума на почве религии и не лишаем себя на ровном месте простых радостей жизни?

Егор: Религия – не безумие, а форма мышления.

Я: Но зачем нам такая уж, прям, честная и буквальная религия? Можно молиться Богу в свое удовольствие, можно даже и попоститься, и пожить годик в воздержании, почувствовать себя чистым и духовным, подняться над плотью… Но глупо бояться вздохнуть! Глупо бояться, что если я сейчас подрочу, то меня утащат черти! Глупо 35-летнему мужику с высшим образованием, привлекательной внешностью и нормальной потенцией после развода навсегда уйти в целибат! Или предлагаешь совмещать активный поиск девушки с полным половым воздержанием? Получается, развод был кошмарной ошибкой? Я просто был обманут бесом, наломал дров, сломал жизнь себе и бывшей жене? Может, нам тогда обратно сойтись? Она сейчас одна, вроде, и у нее тоже чувства ко мне сохранились… Ребенок точно будет рад. В конце концов, жизнь с ней, конечно, не сахар, но легче, чем полное воздержание. И, кстати, получается, с бывшей женой мне теперь тоже спать нельзя, пока назад не поженимся?

Егор: Ты прекрасно понимаешь, что я точно так же ничего не знаю, потому что я это ты.

Я: Я сегодня уже один раз мастурбировал. Очень уж сильно секса сейчас не хочется. Воздержание не будет мучительно до конца дня. Поэтому пишется диалог с православным Егором, а не с бесом-Собеседником. А как быть, когда сперма снова накопится, и будут приходить импульсы писать реплики не от имени Егора, а от имени Собеседника? Который, в отличие от Егора, знает, что ада нет? Он, ведь, опять отменит буквальную православность и введет человеческую нормальность и «ада нет». Сейчас он отступил без какой-то духовной борьбы с моей стороны (я не молился, ничего такого – просто дышал носом). Значит, может так же легко вернуться… Я уж не говорю, что этот текст, может, и любопытен, как психологическое явление, но позорище выносить его на люди, да и скучен он, думаю, ужасно…

Егор: Если Собеседник – бес, и Бог снова попустит тебе быть им побежденным, ты тут ничего не сделаешь.

Я: О какой победе ты говоришь? Я не боролся с ним, он сам отступил! И точно так же просто приступит, когда мне снова захочется помастурбировать. И я при этом не буду чувствовать какого-то смятения, тревоги или чего-то такого. Все будет сопровождаться ощущением покоя, безопасности и чистой совести. Когда тебе приходят импульсы к желаемому и легко осуществимому действию, и они не сопряжены с ощущением тревоги и страха, то противостоять им невозможно.

Егор: Можно побеждать насилием, а можно побеждать обманом. Может быть, когда так происходит, бес побеждает тебя обманом?

Я: Ты так говоришь, как будто ты ангел и что-то знаешь, но ты точно так же ни хрена не знаешь, потому что ты это полностью я! Нет у тебя никакого внутреннего видения горних сфер! Потому что его нет у меня.

Егор: Тогда ты не знаешь, и что ада нет.

Я: Я знаю, что мне хочется произносить «ада нет» и что мне спокойно, безопасно и честно, когда я это произношу. Да, бывает сомнительно и муторно, но это бывает и при молитве. Да, точка после слов «Ада нет» все равно содержит в себе вопросительный знак. Но, ведь, и молитва содержит вопросительный знак! «Господи, помилуй» – это не обращение к Богу, Которого я знаю, это на самом деле «А что будет, и будет ли вообще что-нибудь, если я произнесу «Господи, помилуй»? Истинная точка стоит только после бессловесного утверждения «вдох-выдох».

Егор: Но со мной тебе спокойней и честнее, чем с Собеседником. Просто ты боишься не выдержать воздержания. Боишься, что Собеседник придет и разрушит карточный домик нашей с тобой православности. Боишься изуродовать нездоровым примером психику сыну, боишься иметь проблемы с работой из-за чрезмерной неотмирности…

С: Повторяй «ада нет» 30 минут. И ясность придет.