Дарро требовалось убедиться, что отсюда Эдион не двинется на юг. Старый лис заранее перекрыл им дорогу своим приказом.

Равэн сердито заворчал. Смысл слов брата наконец дошел и до него.

Эдион и Рен переглянулись. Ручейник-младший хмуро кивнул.

– А ты, Нокс Оэн, выбирай себе место у костра и отдыхай, – сказал гонцу Эдион. – Завтра на рассвете мы отправимся выполнять приказ Дарро.

Эдион вышел. Нужно было разыскать Киллиана и передать ему приказ. Беспорядочно разбросанные шатры были набиты усталыми солдатами. Там же находились и раненые. Многие стонали.

Эдион пожимал им руки, похлопывал по плечу, произносил ободряющие слова. Кто-то из раненых переживет эту ночь. Увы, тех, кто не увидит рассвета, было больше.

Останавливался он и у костров. Хвалил солдат за мужество и умение, не разбирая, где свои, а где воины Вендалина и Западного края. С несколькими он даже пригубил эля и разделил трапезу.

Когда-то Роэс научил его искусству так располагать к себе солдат, чтобы те пошли за ним куда угодно, чтобы были готовы умереть за него. Отец Аэлины учил Эдиона видеть в солдатах не безропотных подчиненных, а людей, у которых тоже есть родные и друзья и кто не меньше, чем он, рискует на поле сражения. Преодолевая усталость, он ходил между кострами, не уставая благодарить победителей, – этой обязанностью Эдион никогда не тяготился.

Но времени на это он потратил достаточно. Когда Эдион подходил к шатру Киллиана, солнце успело зайти и на грязный, перемешанный с землей снег легли густые тени.

По пути его успел заметить и похлопать по плечу Эльгар – один из командиров легиона Беспощадных.

– Ну что, щенок, для первого дня недурно, – заявил Эльгар с мрачноватой улыбкой на сером от грязи лице.

Щенком он прозвал Эдиона с первых дней, едва тот появился в легионе Беспощадных. Эдион тогда чувствовал себя принцем, лишившимся королевства. Эльгар сразу отнесся к нему по-иному: как к воину, защищающему это королевство. Многим из своего боевого опыта Эдион был обязан Эльгару. И не только опытом. Не счесть моментов, когда смекалка и быстрый меч Эльгара спасали жизнь Эдиону Ашериру.

– Для деда ты сражался отлично, – улыбнулся пожилому воину Эдион.

В начале года дочь Эльгара родила сына.

– Хотел бы я посмотреть, парень, как ты будешь махать мечом, когда достигнешь моего возраста.

Сказав это, Эльгар направился к костру, где собрались такие же бывалые командиры. Заметив, что Эдион смотрит на них, они помахали кружками.

Надо бы к ним подойти, однако Эдиона подпирало время. Он ограничился приветственным кивком и пошел дальше.

– Эдион, постой!

Этот голос он расслышал бы среди любого гула.

Из-за шатра вышла Лисандра. Как и все, она была в забрызганной грязью одежде, но успела вымыть лицо.

Эдион остановился, представив, как выглядит сам:

– Чего тебе?

– Я могу слетать к Дарро, – предложила Лисандра, не обращая внимания на его угрюмый тон. – Передам ему твое послание.

– Дарро требует вернуть армию в его лагерь, а затем двигаться к Оринфу. Завтра же, – нехотя бросил ей Эдион, продолжая идти к шатру Киллиана.

Лисандра пошла рядом.

– Говорю тебе, я могу отправиться к Дарро. Расскажу ему, каким тяжелым было сражение. Объясню, что армия нуждается в отдыхе.

– Пытаешься вернуть мое расположение?

Эдион слишком устал, просто дико устал, чтобы облекать правду в более учтивые фразы.

Холод в изумрудных глазах Лисандры был под стать зимнему вечеру.

– Меня не заботит твое расположение. Меня заботит состояние армии, которая еще сильнее устанет от этого бессмысленного перехода.

– Откуда тебе вообще известно, о чем говорилось в штабном шатре?

Мог бы и не спрашивать. Эдион сам догадался: обернулась мышью или другой мелкой зверюшкой и незаметно пробралась в шатер. Потому-то оборотней выслеживали и убивали почти во всех королевствах. Из оборотней получались непревзойденные шпионы и ассасины.

– Если хочешь, чтобы меня не было на твоих военных советах, так и скажи.

Лицо Лисандры было усталым, как и походка. Золотистая кожа побледнела. Глаза смотрели не на него, а мимо. Эдион не знал, какое место ей отвели в лагере и есть ли у нее отдельный шатер.

На мгновение ему стало совестно.

– Когда именно наша королева должна вернуться в Оринф?

Губы Лисандры были плотно сжаты. Эдион ждал ответа.

– Нынче вечером, если ты считаешь это разумным.

– Пропустить сражение и появиться лишь затем, чтобы погреться в лучах победы? Такое поведение едва ли воодушевит войска.

– Тогда скажи – где и когда, и я это устрою.

– Никак ты готова столь же слепо повиноваться мне, как повиновалась нашей королеве?

– Я не повинуюсь никому из мужчин, – прорычала Лисандра. – Но я не настолько глупа, чтобы думать, будто знаю о войне и солдатах больше, чем ты. Мою гордость не так-то легко задеть.

– А мою, значит, легко? – спросил Эдион, намереваясь идти дальше.

– Все, что я делала, делалось для Аэлины и Террасена. Посмотри на своих солдат и командиров, на союзников, примкнувших к нам, и скажи: если бы они знали правду, они сражались бы с тем же рвением?

– Легион Беспощадных сражался, даже когда мы считали Аэлину погибшей. Едва ли что-нибудь изменилось бы.

– Это для воинов легиона. А для наших союзников? Для жителей Террасена? Давай, наказывай меня до конца своей жизни. Тысячу лет подряд, если сумеешь пройти Преображение.

Учитывая, что его отцом был Гарель, Преображение выглядело вполне реальным. Но Эдион старался не думать об этом. С фэйской знатью и фэйскими солдатами он общался лишь по необходимости. Да и они не искали его общества. Он знал: фэйцы презирают полукровок. Но на него никто не смотрел с презрением. Похоже, союзников не волновало, какая кровь течет в его жилах, пока его стараниями они сами были живы.

– Нам и так хватает врагов, – продолжала Лисандра. – Но если ты всерьез решил добавить к их числу и меня, изволь. Я не жалею и никогда не буду жалеть о том, что сделала.

– Отлично, – буркнул Эдион, не придумав другого ответа.

Лисандра смерила его цепким взглядом, словно оценивая мужчину внутри созданного им панциря.

– Эдион, это было настоящим, – сказала она. – Всё. Меня не волнует, веришь ты мне или нет. Но для меня это было настоящим.

Эдион стало невмоготу слушать ее слова.

– Меня ждет совещание, – соврал он, обходя ее. – Сделай одолжение: не пробирайся в этот шатер.

В глазах Лисандры всего на мгновение мелькнула боль, которую она тут же спрятала. Редкостный придурок, какие не встречались ей даже среди рафтхольской знати.

Эдион, не оглядываясь, направился к шатру Киллиана. Лисандра не пошла за ним.

Какая же она дура!

Надо быть конченой дурой, чтобы вообще затеять с ним этот разговор, а затем остаться с болью и пустотой внутри.

Ей хватило достоинства не просить. Не смотреть, как Эдион войдет в шатер Киллиана, и не гадать, надо ли ему действительно посовещаться или просто напомнить себе, что и после сегодняшней бойни жизнь продолжается. Возможно, он просто убежал от ее пылающих глаз.

Лисандра побрела к прекрасному шатру, который ей великодушно предложил Соэл из Сурии. Шатер стоял рядом с его собственным. Добрый, на редкость умный мужчина, которого не интересовали женщины. А вот его младший брат Равэн смотрел на нее во все глаза. Многие мужчины смотрели на нее так. Но и он держался на почтительном расстоянии и, говоря с нею, смотрел в лицо, а не на грудь. Поэтому Равэн ей тоже понравился, и она не возражала соседствовать с братьями.

Ее уважали. Когда-то ей приходилось заползать в постели аристократов, с улыбкой выполнять их прихоти. Теперь она сражалась бок о бок с террасенской знатью. Она стала одной из них. Ровней Рену Ручейнику и братьям из Сурии. А Дарро может плеваться на нее сколько угодно.

В иное время эти мысли обрадовали бы Лисандру, согрели бы ей душу. Но сегодня она чудовищно устала, и путь до своего шатра казался бесконечным. Да и Эдион, чего греха таить, умел погладить против шерсти.