Решение Грейвза было прагматичным. Он ценил лояльность и любил, когда люди находились у него в долгу. Без протекции у Тины не было бы ни единого шанса подняться, она это отлично понимала, так что с первого же дня слушалась Грейвза, как родного отца. Грейвз любил, когда его слушаются.

Про таких начальников говорят — строгий, но справедливый. Он никогда ни на кого не орал. Он всегда был предельно вежлив, даже когда раздавал пиздюли, и никогда не раздавал их просто потому, что у него было скверное настроение. Он закрывал глаза на мелкие слабости подчинённых, знал каждого по имени, но никогда не допускал панибратства. Его побаивались, уважали и обожали.

— Садитесь, Тина, — сказал он, отворачиваясь от окна. — Выпьете что-нибудь?..

— Спасибо, сэр. Чаю, если можно, — она неловко улыбнулась и потёрла покрасневшие от мороза руки. — Как… как ваши дела, сэр?..

Грейвз удивился. Вопрос был не из тех, что могла задать такому, как он, такая, как она. Хотя Тина ему нравилась. Нет, точнее — он испытывал к ней симпатию.

«Любишь ты привечать сирых и убогих, Персиваль» — вздохнул он. — «Хлебом тебя не корми — дай кого-нибудь подобрать, облагодетельствовать, отмыть, чтоб блестело. Искупаться в чужой благодарности. Пойди, что ли, милостыню пораздавай, чтоб попустило.»

— Меня восстановили в должности аврора, — сказала она. — Наверное, вы уже знаете.

— Да, я слышал. Очень рад за тебя.

На серебряном подносе запыхтел чайник, лимон распался на аккуратные дольки, ложечки с финифтью легли на блюдца. Сервиз был старый, прабабкин — белый фарфор, золотая сетка, павлины… Сам ты павлин, Персиваль. Накрыть бы тебя золотой сеткой да свезти в зоопарк…

— Если у вас ко мне какое-то дело, Тина, то я уже вряд ли смогу вам помочь, — он отошёл от окна, сел в кресло и вытянул ноги. Блюдце с чашкой прилетело в руки, два кубика сахара и долька лимона нырнули в чай. — Вам стоит подождать нового директора. Вряд ли я вернусь в Конгресс.

— У меня дело… но не просьба, — сказала она. — То есть, это и просьба тоже, но другого характера.

Она сложила колени вместе и поджала ноги, сев на кожаный диванчик. Красивые колени — круглые, почти античные. Юбка старая. Странно, что она вообще в юбке — всегда ведь предпочитала брюки. Подчёркивала, что она современная женщина, для которой красота — вторична.

— Я вас слушаю, не стесняйтесь, — сказал Грейвз, поднимая спокойный взгляд к её лицу. — Я больше не ваш начальник, меня можно не бояться.

— Я никогда не боялась вас, сэр, — та улыбнулась, но тут же согнала улыбку и строго сложила губы. — Простите. Я очень виновата перед вами, сэр.

Грейвз удивился ещё раз.

— Конечно, я не очень хорошо вас знала, когда мы работали вместе… — сказала Тина. — Это понятно, у меня не было случая узнать вас ближе… Я не хочу сказать, что хотела бы! — она вспыхнула и смутилась ещё сильнее: — Я не хочу сказать, что я не хотела потому, что с вами что-то… О боже, простите. Я не знаю, что говорю.

— Вы ни в чём передо мной не виноваты, Тина, — снисходительно сказал он. — Скорее я виноват, что попался и подвёл вас всех.

— Вот, вот об этом я и хотела сказать, — она приободрилась, даже чашка в её руках перестала звенеть. — Я всегда знала, что вы — рассудительный, разумный человек. Ваши решения были взвешенными, спокойными. Я должна была заподозрить, что что-то не так, когда вы… то есть, когда мистер Гриндевальд в вашем облике приказал казнить меня и мистера Саламандера.

— Казнить вас?.. — третье удивление за вечер, пожалуй, стоит начать их считать. — За что?..

Следующие полчаса она путано, перескакивая с одного на другое, пересказывала события последней недели. Серафина этим не озаботилась — её куда больше волновал результат, а не процесс, сотканный из мелких звеньев.

— Я должна была понять, — твёрдо сказала Тина. — Вы никогда бы так не поступили. Казнь без суда, без следствия!.. Это было так на вас не похоже! Если бы в тот момент я подняла тревогу, катастрофы бы не произошло. Простите, сэр. Я должна была догадаться.

— Вам бы всё равно никто не поверил, — мрачно сказал Грейвз. — Я вас не виню.

— Если бы я была бдительнее, сэр, — упрямо сказала она, — Генри Шоу был бы единственной жертвой обскури.

Грейвз вздохнул. Тина была такая… Тина. Вечно думала, что может изменить то, что ей не под силу. Как раз за это её и вышибли из авроров. Грейвз не позволил уволить её, перевёл на бумажную работу. Подчинённые были его собственностью, а свою собственность он всегда защищал.

— Да… Обскури. Очень жаль.

— Я знаю, что вы были расположены к этому мальчику, — тихо сказала Тина.

Грейвз внимательно смотрел на её лицо.

Нет, не знает. Смущена и расстроена, но не краснеет. Не знает.

Тина всегда считала, что у Грейвза просто доброе сердце и благородные мотивы. Что он из жалости и сочувствия, а также, разумеется, из соображений безопасности магического мира поддерживает связь с Криденсом. Что он завербовал его, как агента среди вторых салемцев, чтобы следить за их настроениями. Знала бы она правду…

— Очень жаль, — негромко повторил Грейвз. — Совсем мальчишка. Вы ведь были там, да?.. — вдруг спросил он, чуть болезненно хмуря брови.

— Да.

— Расскажите, — попросил он после паузы.

— Рассказать что? — растерялась Тина.

Грейвз потёр лоб, отставил чашку.

— Мальчик умер из-за меня.

— Я вас не понимаю, — она подняла брови.

— Я хочу знать… — медленно сказал он, глядя на свои руки, — как он умер.

Это знание не принесёт тебе облегчения, Персиваль. Но ты его заслужил. За свою похотливую невнимательность, за то, что был занят сплошными фантазиями и проглядел чудовищную опасность. За то, что Гриндевальд воспользовался мальчишкой, той связью, которую ты сам выстроил, и за то, что теперь Криденс мёртв. Из-за тебя.

— Он потерял контроль над собой, — сказала Тина. — Что-то напугало его… или разозлило, я не знаю. Мы пытались поговорить с ним, вернуть… Он ведь мог сдерживать обскури столько лет!.. У нас почти получилось, но мадам президент… Она приказала аврорам атаковать.

— Тела не осталось?.. — почти спокойно спросил Грейвз.

— Нет… — Тина покачала головой.

— Это была Авада?

— Нет… Криденс был в форме обскури. Они использовали чары против тёмных сил.

— У него не было жизни, не было магии и не будет даже могилы, — сказал Грейвз и резко встал, чтобы отвернуться. Сунул руки в карманы, отошёл к окну. Тина тихо позвякивала серебряной ложечкой, размешивая чай. — Я вас не гоню, — сказал он, не поворачиваясь. — Пожалуйста, оставайтесь, сколько вам будет удобно, но я вас покину. Мне нужно… — он вдохнул, подыскивая слова, — заняться домом. Здесь полный бардак после моего отсутствия.