– Я смотрю, ты хорошо подготовилась. – Вив положила руки на столик перед собой и с задумчивым видом стала потягивать вино. – Знаешь, Франсин, у меня есть теория насчет гендерной разницы в оплате труда.

– Это еще что такое?

– Женщины просто не умеют требовать.

Я лишь фыркнула в ответ.

– Но я вовсе не шучу. И я вижу, как это повторяется снова и снова. Мужчины верят в свою гениальность – реальную или мнимую. – Она немного помолчала, прежде чем продолжить: – Что тебя останавливает?

– Люди, подобные Тому.

– Ой, да не обращай ты на него внимания, – ответила она, выразительно закатывая глаза.

– Дело не в нем, а во всей системе, – негромко отозвалась я, озвучивая свой тайный страх, ту паранойю, которую испытывала с тех самых пор, когда меня впервые вызвали к барьеру, отделяющему адвокатов от подсудимых. – Ты же не станешь отрицать, что она отличается исключительным снобизмом.

– Времена меняются, – заявила Вив, утрируя произношение, поставленное в Челтенхемском женском колледже, отчего я сделала вывод, что она ничего не понимает.

– Сколько вообще королевских адвокатов обучались в государственных средних школах, Вив? Сколько женщин, северян, этнических меньшинств?… Царят в нашей профессии исключительно белые мужчины, принадлежащие к верхушке среднего класса, такие как Том.

– А я думала, что ты отнесешься к этому как к очередному вызову, – заметила она, когда настойчивый стук металла по стеклу стал громче и разнесся по всему бару. – Тебе просто нужно какое-нибудь большое дело, Фран. Прорыв, который привлечет к тебе внимание.

– Дело, которое изменит мою жизнь, – негромко согласилась я.

– Что-нибудь в этом роде, – одобрительно улыбнулась Вив, и мы обе повернулись, чтобы послушать Чарльза.

В «Пере и парике» я задержалась, только чтобы выпить ровно один бокал, после чего потихоньку отправилась обратно в контору. Вернуться на работу я решила долгим путем, по лабиринту тихих переулков, чтобы без помехи выкурить сигаретку. Хотя не было еще и двух пополудни, день выглядел так, словно уже клонился к вечеру, и скелеты голых деревьев отпечатались на свинцовом небе, подобно наскальным рисункам, а темные тучи нависли над самыми крышами домов, погружая город в зимнее сумрачное уныние.

В Бургесс-корт я вернулась в самом начале пятого, как раз вовремя, чтобы успеть на встречу, назначенную на четыре с четвертью. Главным образом мы занимались семейным правом с небольшой долей насилия. Говоря «мы», я подразумеваю спаянный коллектив барристеров, деливших несколько соседних кабинетов в адвокатской конторе. Они напоминали мне барсуков, образ которых и символизирует это направление в юриспруденции: мудрые и трудолюбивые мужчины в длинных черных мантиях, белых париках из конского волоса и с европейской внешностью. Впрочем, в нашей конторе присутствует и некоторое разнообразие, благодаря которому они приняли в свой круг меня – северянку со шрамом в носу после пирсинга, да еще и выпускницу общеобразовательной средней школы.

Некоторое время я специализировалась в двух областях: брачно-семейные финансы и дела, связанные с детьми. Поначалу я думала, что последние окажутся чем-то вроде успешного крестового похода, но в реальности они обернулись невероятными сложностями и душераздирающими сценами. Так что теперь я предпочитала заниматься разводами состоятельных клиентов – по той исключительно мелкой причине, что подобная работа угнетала меня куда меньше и, вне зависимости от того, сколь долго тянулся процесс, я знала, что клиентам хватит денег на мой гонорар. Возвращаясь домой, я не думала, что сделала мир чище и лучше, но знала, что хорошо выполняю свою работу, которая к тому же позволяла мне платить за жилье.

Дэвид Гилберт, инструктирующий солиситор, уже ждал меня в приемной. Одет он был как раз по нынешней холодной погоде, в теплое шерстяное пальто темно-синего цвета, хотя лысина его сверкала, подобно берфордскому куриному яйцу с темной скорлупой.

– Я только что виделся с Вивьен, – сообщил он, вставая, чтобы поцеловать меня в холодную щеку. – Насколько я понял, вы всей конторой прогулялись до паба, чтобы отметить день рождения одной моей знакомой, а ты мне даже слова не сказала.

– А что, тогда ты пришел бы с подарком? – лукаво осведомилась я.

– По крайней мере, я бы захватил с собой шампанское. Ладно, проехали. С днем рождения. Ты как?

– Стала старше. И мудрее.

– Мистер Джой присоединится к нам с минуты на минуту.

– Мне нужно на секунду заскочить наверх. Не хочешь войти? – предложила я, показывая на комнату для переговоров. – А Хелен приведет мистера Джоя, когда тот появится.

Я вскарабкалась по лестнице к себе в кабинет, крошечную каморку под самой стрехой. Размерами она чуть больше шкафа для метелок, зато мне не приходится делить ее с кем-то еще.

Собрав материалы дела, я схватила с подставки ручку и провела языком по зубам, жалея, что на столе у меня, как прежде, не лежит «Тик-так», с помощью которого можно избавиться от кислого привкуса алкоголя и запаха сигаретного дыма. Сойдя вниз, я обнаружила, что комната для переговоров номер два уже подготовлена, как у нас принято, для встречи с клиентами – посреди стола красовались поднос с бутербродами и блюдечко с печеньем «Марк энд Спенсер». Механический кофейник нажимного действия, с которым я никогда не могла справиться, ненадежно пристроили на краешке комода, стоявшего у двери, а рядом с ним расставили миниатюрные бутылочки минеральной воды «Эвиан».

Дэвид разговаривал по мобильному телефону. Подняв на меня глаза, он жестом показал, что закончит через минуту.

– Воды? – спросила я, кивая на наш банкетный сервис.

– Кофе, – одними губами прошептал он и показал на печенье.

Схватив чашку, я решительным шагом подошла к кофейнику и изо всех сил надавила на твердую крышку. Ничего не произошло, а потому я надавила еще раз, сильнее, и кофе пролился мне на тыльную сторону ладони.

Я поморщилась от боли: горячая жидкость обожгла мне кожу.

– С вами все в порядке?

Кто-то протянул мне салфетку, и я вытерла ею ноющую от боли руку.

– Ненавижу эти штуки, – проворчала я. – Надо было купить кофе-машину «Неспрессо», и дело с концом.

– Или обыкновенный чайник.

Подняв голову, я обнаружила, что меня пристально разглядывает какой-то мужчина в костюме, и на мгновение даже забыла о своей обожженной ладони.

Дэвид сложил свой телефон и повернулся к нам.

– Вы знакомы?

– Нет, – быстро ответила я.

– Мартин Джой – Франсин Дей. У нее сегодня день рождения. Быть может, нам стоит воткнуть по спичке в это изысканное печенье и спеть в ее честь заздравную песенку.

– С днем рождения, – сказал Мартин, по-прежнему не сводя с меня своих зеленых глаз. – Пожалуй, вам стоит сунуть руку под холодную воду.

– Все в порядке, – отозвалась я и отвернулась, чтобы выбросить салфетку в мусорное ведро.

Когда я вновь повернулась лицом к столу, оказалось, что Мартин уже наполнил две чашки кофе. Он устроился по другую сторону стола, прямо напротив меня, рядом с Дэвидом, что дало мне возможность рассмотреть его получше. Он не отличался таким уж высоким ростом, но своим присутствием, казалось, заполнял всю комнату – феномен, который я подмечала у многих очень успешных людей. Костюм у него был модный и отутюженный, а галстук завязан аккуратным виндзорским узлом. Выглядел он лет на сорок, хотя назвать его точный возраст я бы затруднилась. В его темных волосах не было и следа седины, хотя едва заметная щетина на подбородке отливала золотом в резком и сильном освещении комнаты для совещаний. Над болотно-зелеными глазами ровными ниточками протянулись тонкие брови. Две морщинки на лбу придавали ему собранный и напряженный вид, и это предполагало, что вести с ним переговоры будет очень и очень непросто.

Отведя глаза, я постаралась собраться с мыслями. Оказалось, что я нервничаю, но так бывало со мной всегда, когда я в первый раз встречалась с очередным клиентом. При этом я вполне отдавала себе отчет в том, что стремлюсь угодить тем, кто платит мне гонорар, и что в общении с людьми, считавшими себя круче и умнее меня, я испытываю определенную неловкость.