Я пыталась поймать взгляд Мартина и понять, о чем он размышляет, но он выглядел удрученным и расстроенным.

– И что теперь? – Все свое внимание он теперь перенес на Дэвида. А у меня во рту появился горький привкус разочарования.

– Как вы сами видели, мы составили график процесса. Теперь нам нужно собрать сведения, связаться с Робертом и ждать назначения даты окончательного урегулирования спора.

– И когда же это случится?

– Если нам повезет, то недель через шесть-восемь. Если только нас не задержит судебная бухгалтерия.

– Дайте мне знать. Завтра я улетаю в Швейцарию; поездка была запланирована заранее, и мне не хотелось бы отменять ее, но я буду отсутствовать всего неделю.

Эта новость не стала для меня неожиданностью. Он мимоходом обмолвился об этом в своей берлоге в Спиталфилдзе, и я еще спросила тогда, уж не собирается ли он таким образом отделаться от меня.

– Не вопрос, – отозвался Дэвид, пожимая ему руку.

Мартин повернулся ко мне, чтобы повторить этот жест.

Взяв мою руку, он задержал ее на мгновение дольше необходимого. Когда его пальцы сомкнулись на моей ладони, я вдруг вспомнила о том, что они вытворяли внутри меня. И где побывали во вторник ночью. Мне хотелось, чтобы они оказались там сейчас.

– Увидимся, – сказала я наконец.

Он кивнул, развернулся и без лишних слов зашагал прочь. Я смотрела ему вслед, словно зачарованная, и даже не спросила себя, уж не заметил ли Дэвид Гилберт мгновенной неловкости, возникшей между мной и клиентом.

– Когда-нибудь людям с деньгами все-таки придется научиться хорошим манерам, – сказал Дэвид, как только Мартин отошел так далеко, что уже не мог нас слышать.

– Ты имеешь в виду Мартина? – в панике спросила я.

– Его жену. Чертовски неуважительно с ее стороны.

– Может быть, она больна. Или перепутала дни.

– Все может быть, – цинично отозвался Дэвид.

– Полагаю, нам нужен детектив, – добавил он после паузы.

– Для чего?

– Недавно я занимался одним разводом. Ничего примечательного с юридической точки зрения, но он оказался настоящей мыльной оперой. Та жена тоже не пришла на первое слушание. Поначалу мы было решили, что всему виной ее беспечность, пока я не обнаружил, что она улетела в Лос-Анджелес, не сказав мужу ни слова. Связалась с каким-то тамошним мультимиллионером, производителем пластинок, причем все это время пыталась оттяпать у моего клиента пятьдесят процентов его бизнеса.

– Значит, ты тоже не доверяешь Донне Джой. – Я расслышала нотки злорадства в собственном голосе.

– Я всего лишь хочу знать, чего от нее можно ожидать, – сказал мой инструктирующий солиситор. – Если мы сможем доказать, что она встречается с кем-либо… каким-нибудь новым богатеем… это нам здорово поможет.

– А я как раз знаю одного человека, который нам пригодится, – присовокупила я.

Дэвиду больше нечего было мне сказать. Мысленно он уже находился на следующем слушании с новым клиентом. Мы попрощались, а я задержалась в холле, раздумывая, как бы убить время до заседания по опеке ребенка, которое было назначено на полдень. В контору возвращаться смысла не было, и потому я отправилась в «Старбакс» выпить кофе и перечитать свои записи.

Сидя у окна, я достала планшет и принялась за поиск в Интернете. Обычно я лишь бегло просматриваю заголовки или погоду, но сегодня я вдруг обнаружила, что ввожу в поисковую строку имя «Донна Джой». Первые три страницы поиска не дали ничего, чего я уже не знала бы, но, начав копать дальше, я выяснила, как называются студия, в которой она работала, галерея, выставлявшая ее творения, и вечеринка, которую она посетила минувшим летом. Но самым полезным в этом смысле оказался ее аккаунт в «Инстаграме» – бесконечная череда снимков всяких экзотических местечек, гламурных подруг и селфи с улыбкой. Окно в позолоченный мир, по сравнению с которым моя собственная жизнь выглядела унылой и бесцветной.

Сунув планшет обратно в портфель, я подкрасила губы красной помадой в дамской комнате и вернулась в суд для процедуры назначения опеки. Пропустив свое пальто и портфель через сканеры, я поздоровалась с однокашницей по юридическому факультету, которая тоже пришла только что. Солиситор, инструктирующая меня по следующему делу, прислала сообщение, что опаздывает, и поэтому я прошлась по холлу, читая список судебных заседаний.

Сначала я заметила ее лишь уголком глаза. Мое внимание привлекло ее пальто – ярко-розовое и очень дорогое, какое я сама ни за что не надела бы из-за кричащего цвета, но которым втайне восхищалась.

Присмотревшись повнимательнее, я поняла, что это Донна. Она оказалась ниже ростом, чем я представляла, точно так же, как те две знаменитости, с которыми я сподобилась познакомиться за всю жизнь: они выглядели вообще чуть ли не карликами. Как выяснилось, волосы у нее были темнее, не светлые, а скорее светло-каштанового оттенка. Сумка большая, экзотического вида, из незнакомой мне выделанной кожи. Ящерица, аллигатор? Интересно, это он купил ей сумку?

– Я могу вам помочь? – обратилась я к ней с вопросом.

Она повернулась ко мне, и я постаралась рассмотреть ее лицо в мельчайших подробностях. Тонкие губы, густые брови, удивительно скромный макияж на бледной кремовой коже, длинная лебединая шея, на которой красовалось изящное золотое колье с кулоном в виде буквы «Д».

С нескрываемым раздражением она пробормотала себе под нос что-то вроде: «Если только вы способны повернуть время вспять».

Мне хотелось сообщить ей, что она опоздала ровно на один час пятьдесят две минуты. Что ее солиситор уже вернулся в свою контору и что процедура ее развода уже запущена. Мне хотелось спросить у нее, почему она так сильно опоздала. «И не был ли это преднамеренный фокус, дабы произвести впечатление на своего мужа?» – мельком подумала я, глядя на гладкие волны, ниспадавшие ей на плечи. Или же она просто не дала себе труд записать детали слушания, которое состоялось сегодня утром, в свой, без сомнения, переполненный ежедневник?

Несколько мгновений я простояла в неподвижности, слушая, как громко колотится сердце у меня в груди, и раздумывая над тем, должна ли я представиться ей. Я прекрасно понимала, что она наверняка сочтет весьма странным совпадение, что барристер, которую она встретила у стенда с графиком судебных слушаний, является еще и адвокатом ее мужа.

– Боюсь, что здесь вам никто не сможет помочь, – ответила я, крепче прижимая к себе портфель.

Лицо ее смягчилось, когда она улыбнулась мне, и в этот момент я совершенно точно поняла, что нашел в ней Мартин Джой. Мне вдруг стало трудно дышать, воротник блузки врезался в шею, и я направилась прямиком к выходу – мне срочно понадобилось глотнуть свежего воздуха.

Встретиться в Ислингтоне предложила не я. Мартин прислал мне текстовое сообщение из Швейцарии, приглашая на ужин, и, когда я ответила согласием, буквально через несколько минут заказал столик в «Оттоленьи».

Я сочла это добрым знаком. Ресторан «Оттоленьи» находился не в Сохо или Челси. Он располагался на Аппер-стрит, в двух шагах от моей квартиры, так что отправиться туда мы сможем в любом состоянии, и я поняла, что должна – точнее, очень хочу – подготовиться к этому событию. Долгие годы сознательного одиночества не способствуют тщательному уходу за собой, и облегающее соблазнительное нижнее белье постепенно сменилось привычным комфортом застиранных вещей. Теперь мне предстояло сделать выбор. Обыкновенно утром в субботу я ездила в Центр оказания бесплатных юридических услуг в Тойнби-холле, что в Степни, где волонтерствовала вот уже долгие годы, но на этой неделе я решила увильнуть и провести утро в небольшом корейском спа-салоне красоты на Холлоуэй-роуд, чтобы выглядеть хотя бы вощеной и гладкой. После этого я отправилась в свой любимый магазин деликатесов, «Ля Фромажери», где купила мягкий бри и бутылку игристого итальянского вина «Фраголино», которые поставила в холодильник. Затем я застелила кровать свежим бельем и даже побрызгала его лавандовой водой в попытке придать ему накрахмаленный вид, какой имеют простыни в первоклассных отелях. Я решила превратить свою квартиру в восхитительный райский уголок, который ему не захочется покидать. Чего, как я начала понимать, я желала больше всего на свете.