Очевидно, что я естественным образом обращалась к чему-то, что давало мне утешение и ощущение комфорта. Почему некоторые из нас выбирают еду, а другие алкоголь, сигареты или секс? Все это индивидуальные формы, которые приобретает снежинка. Однако обращение к чему-либо за утешением – естественный процесс. Нас влечет то, что ассоциируется у нас с комфортом. И мой опыт однозначно указывает, что это неосознанный процесс. Это как выпить воды, когда испытываешь жажду.

Питание – весьма приятная составляющая жизни на этой планете. Очень приятно поесть, когда ты голоден. Помню в детстве, прежде чем жизнь стала сурова и недружелюбна по отношению ко мне, я поехала на ферму в Вермонт и резвилась там среди лесов и лугов. Время от времени я, разгоряченная и краснощекая, прибегала домой, чтобы слопать теплый хрустящий тост с растаявшим арахисовым маслом, запить его стаканом прохладного молока и немедля снова умчаться в поля, мгновенно забыв о своем полднике. А вечером меня манил запах курочки, которую жарила мама… Дом казался теплым и надежным местом, и я с нетерпением предвкушала ужин под звездным небом. А представьте себе младенца, которому стало тревожно и некомфортно из-за безымянной пустоты внутри, – а затем его берут на руки и кормят теплым несущим покой молоком. Для некоторых из нас – пожалуй, для многих – пища тесно ассоциируется с теплом, комфортом и безопасностью. И мы обращаемся к ней столь же естественно, как жаждущий тянется к воде.

Влечение и отвращение – реакции простые, но при этом, как подсказывает мой врачебный и человеческий опыт, они служат объяснением очень многих процессов, которые мы наблюдаем, изучая поведение человека. Все мы хотим чувствовать себя хорошо. И все избегаем ситуаций, когда чувствуем себя плохо. Поэтому мы ищем то, что дает нам приятные ощущения. Наша способность к незамутненному видению изначально не слишком стабильна в силу того факта, что мы – люди. А если ее еще больше притупляют всевозможные травмы, лишения и другие источники эмоциональных страданий, то мы можем зациклиться на себе самих либо на каких-то неодушевленных предметах в попытке как-то приспособиться к этому непредсказуемому и сложному миру. Если нам не удается удовлетворить свои базовые потребности, мы склонны к фиксации на каких-то заменителях. Если мы чувствуем отчужденность в кругу людей, то порой находим утешение в жевании и проглатывании, и этот процесс как бы помогает нам соединить разрозненные фрагменты нашего опыта. В описанном мною детском опыте, когда я ела хрустящие тосты с арахисовым маслом, это была естественная приятная деятельность, вторичная по отношению к радостям, которые я испытывала, играя в лесу и в поле. А вот еда перед телевизором – это уже самостоятельный опыт. Магнетизм влечения («я хочу чувствовать себя хорошо») начинает плотно ассоциироваться с комфортом, ощущаемым тогда, когда мы жуем и глотаем, и происходит это в силу отсутствия других, более полезных для личностного развития удовольствий.

И тут в дело вступает эго. Слово «эго» можно использовать как в уничижительном смысле («у него раздутое эго»), так и для описания одной из главных функций ума. Согласно Фрейду, эго является посредником между ид, или инстинктивными потребностями, и суперэго, или сознанием. Иными словами, эго привносит в нашу жизнь принцип реальности – способность удовлетворять свои потребности (ид) способами, которые согласуются с социальными ограничениями (суперэго). Эго требуется для того, чтобы эффективно действовать в этом мире. В противном случае вы оказываетесь во власти собственного ид («Я хочу этого, причем хочу сейчас же!»), но при этом вас постоянно терзает ваше суперэго («Противная девчонка, тебе должно быть стыдно!»).

Посмотрите на это так: ваше эго вытаскивает вас из кровати рано утром, когда вы предпочли бы еще поспать. Ваше эго заставляет вас разумно управлять своими расходами и платить налоги. Можно представить себе диалог (или «триалог») приблизительно следующего содержания. Ид говорит: «Ах, в постели так тепло и уютно. Хочу проваляться здесь целый день». Тут в беседу вмешивается суперэго (в данном случае оно жесткое и суровое, хотя суперэго не всегда бывает именно таким): «Слушай ты, лентяйка разэтакая! Выбирайся из-под одеяла и займись делом! Почему это ты до сих пор валяешься в постели?» В оптимальном случае здесь в разговор в качестве посредника вступает эго: «Ладно, действительно пора вставать. Ты, конечно, очень устала, но только начни двигаться и почувствуешь себя лучше. И еще советую тебе ложиться спать пораньше».

Но, когда голоса ид и суперэго оказываются слишком громкими, голос эго может затеряться. Если ваше эго функционирует должным образом, то вы меньше страдаете от психологических противоречий. Ваше ид менее алчное и настойчивое, поскольку оно уверено, что его потребности будут удовлетворены («Всему свое время, дорогуша»), а суперэго чувствует, что может не слишком напрягаться, поскольку знает, что будет удовлетворена и его потребность в разумности действий и соблюдении требований социума.

В противоположность этому психологическому взгляду на эго, классическая философия йоги предполагает, что эго представляет собой нечто, что нужно устранить через неустанную практику медитации. Эго воспринимается как вечно голодный ненасытный аспект нашего «я», который убеждает нас, будто мы отделены от других, заставляя нас увязнуть в замутненном видении и страдании. Желательно не иметь эго, и цель практик состоит в том, чтобы унять нескончаемые желания эго. Философия Тантры является продолжением классической йоги, и она более благосклонно смотрит на тело и на эго. Эго уже не воспринимается как нечто, от чего надлежит «избавиться», но скорее как необходимая часть вашего Существа, которую нужно обуздать, чтобы использовать для действий, сулящих вам несомненное благо. На мой взгляд, эго представляет собой жизненно важный аспект, необходимый для нашего душевного здоровья. Многие из нас не могут избавиться от эго, а лично я даже и не хочу. Вопрос в следующем: подталкивает ли вас эго к тому, чтобы стать «особенной», стать «лучше, чем…», стать «более худой, чем…»? Либо же оно помогает вам стать сильнее, энергичнее, богаче любовью? Если в вашей мотивации преобладает первый набор мотивов, в этом нет ничего «плохого». Однако стремление стать «лучше, чем…» либо же попытки доказать что-то себе или окружающим не являются устойчивым мотивом, и в конце концов такого рода действия приведут вас к еще более глубокому отчуждению от себя и от своего тела.

Давайте разберемся, как сбитое с толку эго может увязнуть в проблемах, связанных с телом и питанием, причем таким образом, что эти проблемы будут усугубляться. У большинства людей, особенно у женщин, самооценка очень страдает из-за ощущения, что они полноваты или что они не контролируют свои взаимоотношения с пищей. Многие очень легко зацикливаются на фантазиях о том, что через снижение веса и «контроль» над собой они могут решить все свои проблемы и повысить самооценку. Вы сосредоточиваете свою энергию на попытках усовершенствовать тело ради того, чтобы… усовершенствовать тело, потому что вами управляет иллюзия, будто это поможет вам усовершенствовать свою сущность. Это создает тщетную озабоченность, которая полностью оторвана от настоящей любви или благодарности к себе, – вместо того, чтобы заботиться о себе, вы тратите свои силы на фантазии о контроле и на стремление к совершенно нереалистичному образу себя.

Я живо вспоминаю боль, которую ощущала, попав в циклическую иллюзию о том, что смогу обрести совершенное тело и это освободит меня от тяжкой участи быть собой. Будучи полненькой в подростковом возрасте – период, когда все мы комплексуем по любому поводу, – я очень стыдилась собственного тела, ощущала свою ущербность на фоне других девчонок и боялась, что никогда не понравлюсь мальчикам. Параметры тела – один из главных показателей, на которые ориентируются молодые люди, сравнивая себя друг с другом, и, если ты толстушка, мириться с этим нелегко. Некоторым девочкам достает ума и харизмы, чтобы не обращать на это внимания, но это решительно не обо мне. Поскольку я считала себя физически ущербной, это весьма снижало мою самооценку и уверенность в себе. Мое эго было не в состоянии эффективно осуществлять координацию между потребностями-порывами («мне нужен комфорт!») и требованиями внешнего мира («соответствуй общепринятым нормам, что касается внешнего вида и социального поведения!»). Все это усугубляло разрыв между реальным миром моих ровесников и миром фантазий: «Когда я стану худенькой…» Мой внутренний мир изобиловал образами, где я ношу тесные джинсы, высокие каблуки и длинные волосы. От спасения меня отделяли всего несколько месяцев строжайшей диеты. Моя неуклюжесть и неуверенность в себе – все это останется в прошлом, когда я буду гордо шествовать по улицам города в моем новом худеньком изящном теле. Невозможно жить одними только фантазиями, поэтому в реальном мире я утешала себя едой. Я баловала себя единственным известным мне источником радости, что, к сожалению, лишь усугубляло мою убежденность в собственной ущербности. Это ловушка, в которую попадают многие и многие пленники пищи, – не в силах получить то, что им нужно в реальном мире, они обращаются в поисках утешения к еде, и это приводит к еще более глубокому опустошению и зависимости от еды, являющейся источником утешения. То же относится ко всем нездоровым пристрастиям, включая и склонность отказывать себе в еде, – эти люди увязли в стремлении контролировать и ограничивать себя, что создает ощущение, будто им удается «одержать победу». Это очень опасно, ибо «победа» в битве за контроль, когда человеку удается оставаться худым и изящным, скрывает за собой отчаяние из-за пристрастия к еде. Фантазии – независимо от того, принимают ли они форму «когда-то я похудею» либо же вращаются вокруг надежды обрести контроль над телом, – только консервируют ощущение изоляции и зацикленность на своей проблеме. Ваша неспособность эффективно действовать в мире порождает особого рода эгоизм – хоть он и приобретает форму поглощенности собой, а не самовозвеличивания.