Перед российскими социал-демократами, которые во много соотносили себя с европейским аналогичным течением, возникали эти же и многие другие вопросы: место рабочего класса в освободительном движении, соотношение его политической и экономической борьбы, революционной цели и средств ее достижения. На них пытались ответить отечественные теоретики марксизма, многие из которых находились за рубежом.

Наиболее яркой фигурой среди русских революционных эмигрантов был Георгий Валентинович Плеханов (1856– 1918 гг.). Оказавшись в Европе в свои 24 года, этот молодой человек уже был к тому времени довольно популярен среди молодых российских радикалов. Его знали как оратора, выступившего на первой в России политической демонстрации у Казанского собора (1876 г.), как многообещающего лидера одной из последних народнических организаций «Черный передел», ориентировавшегося в своей тактике на пропаганду социалистических идей в противоположность террористической тактике «Народной воли». В эмиграции он начал интенсивно изучать марксистскую литературу, а в 1883 г. вместе со своими единомышленниками, бывшими активными народниками – П. Аксельродом, известной на всю страну Верой Засулич, стрелявшей в петербургского генерал-губернатора и, тем не менее, оправданной судом присяжных, Львом Дейчем и Н. Игнатьевым – организовал группу «Освобождение труда». Свою цель члены группы видели в переводе марксистских произведений на русский язык и пропаганде их среди русской мыслящей общественности. За 20 лет своего существования группа вполне реализовала свою задачу, внесла существенный вклад в превращение марксизма в существенный элемент развития всей общественной мысли в России на рубеже веков. Плеханов, Засулич и Аксельрод перевели на русский язык около 20 марксистских работ, в том числе «Манифест коммунистической партии», «Нищету философии» и др.

Г. В. Плеханов в своих работах «Социализм и политическая борьба» (1883 г.) и «Наши разногласия» (1885 г.) предпринял одну из первых в истории российской общественной мысли попытку анализа происходивших в стране процессов с марксистских позиций. И на основе новейших для того времени статистических данных, экономических исследований убедительно доказал факт существования капиталистического уклада в стране: «Если… мы… спросим себя, пройдет ли Россия через школу капитализма, то, не колеблясь, можем ответить новым вопросом – почему же бы ей и не окончить той школы, в которую она уже поступила? Все наиболее новые, а потому наиболее влиятельные течения нашей общественной жизни, все наиболее знаменательные факты в области производства и обмена имеют один несомненный и бесспорный смысл: они не только расчищают дорогу капитализму, но и сами являются необходимыми и в высшей степени важными моментами его развития. За капитализмом вся динамика нашей общественной жизни, все те силы, которые развиваются при движении социального механизма… Главный поток русского капитализма пока ещё невелик … но в этот поток со всех сторон направляется такое множество великих и крупных ручейков, ручьев и речек, что общая масса направляющейся к нему воды огромна, и быстрый, сильный рост потока не подлежит сомнению. Его уже нельзя остановить, еще менее его можно высушить…» [22]. Не одно поколение русских радикалов училось марксизму по Плеханову. С уважением относились к Плеханову и сторонники других идейных течений. В частности, лидеры российского либерализма – П. Струве, П. Милюков, не соглашаясь с ним по ряду ключевых позиций, тем не менее позитивно оценивали как плехановскую критику народничества, так и его философские работы, прежде всего «К вопросу о развитии монистического взгляда на историю». Словом, бесспорно, что Георгий Валентинович Плеханов был далеко не случайной фигурой в истории общественной мысли и общественного движения в России. За ним – существенная грань всей нашей истории. Реальная и очень непростая научная проблема заключается как раз в том, чтобы выяснить, что это за грань.

Прежде всего, марксизм Плеханова – это действительно ортодоксальный, перворожденный марксизм. Наиболее сильные моменты всей деятельности Плеханова связаны с тем, что он был последовательным революционным марксистом. С одной стороны, именно марксизм позволил ему одним из первых и наиболее адекватно описать и объяснить новые явления в экономической и социальной жизни России второй половины XIX в. – поразительно быстро развивающийся капиталистический уклад. Именно марксизм позволил ему обнажить и дать достаточно убедительную критику наиболее слабых, утопических элементов доктрины классического народничества, в частности их иллюзорных надежд, что Россия окажется невосприимчивой к капиталистической «прививке». Капитализм стал в России реальностью, а точнее, еще одной стороной ее действительности. И одним из первых в полный голос, веско аргументировав заявление, сказал об этом Плеханов [23]. Плеханов же возвестил и о рождении российского пролетариата и сформулировал его первую историческую задачу – сформироваться в самостоятельную политическую силу и создать собственную партию. И, наконец, оставаясь убежденным социалистом и видя в социалистическом обществе высший идеал человеческого общежития, он рассматривал построение такого общества в России как отдаленную потенциальную задачу российских рабочих. Уже в первых, и быть может, самых лучших своих произведениях Плеханов отчетливо разделил социалистические и демократические задачи рабочего движения в России, подчеркнув первоочередную историческую необходимость последних: «…борьба за политическую свободу, с одной стороны, и подготовка рабочего класса к его будущей самостоятельной и наступательной роли, с другой стороны, – такова, по нашему мнению, «постановка партийных задач», единственно возможная в настоящее время. Связывать в одно два таких существенно различных дела, как низвержение абсолютизма и социалистическая революция, вести революционную борьбу с расчетом на то, что эти моменты общественного развития совпадут в истории нашего отечества, – значит, отдалять наступление того и другого» [24].

Характерно, что еще в начале ХХ в. ведущие представители других политических течений, например, Милюков и Струве, пытаясь разгадать феномен социалистического движения в России, обращали внимание на то, что по своему объективному содержанию и направленности оно родилось и развивалось как демократическое. «Социализм в России, – писал П. Милюков, – больше, чем где-либо еще, представляет демократию в целом. Это делает его политическую роль много более важной, чем в странах с большей и ранее развитой демократией» [25]. Аналогичную оценку этому явлению дал и Струве, подчеркнув, что российский социализм далеко не случайно утвердился на марксистском теоретическом фундаменте, так как «классовая борьба – популярнейшая идея русской революции, потому и пришлась ей так ко двору, что русские люди менее, чем кто-либо, воспитаны в компромиссе и к компромиссу, а с другой стороны, учение о классовой борьбе, как готовая теоретическая формула, облекла и оформила то чувство ненависти и возмездия, которое воспитал в русском человеке старый порядок»[26]. Словом, в маркcистcко-социалистической оболочке бился демократический пульс гигантской, раздираемой противоречиями страны. Описывая зарождающееся российское рабочее движение в категориях ортодоксального, революционного марксизма, Плеханов сделал акцент на его демократическом потенциале и демократической миссии. Он рассматривал российский рабочий класс, прежде всего, как главную силу в борьбе против самодержавия, а его формировавшуюся партию как один из элементов будущей политической демократии в стране. Собственно социалистические задачи он рассматривал как перспективные. При этом с годами он отодвигал решение этой задачи во все более отдаленное будущее, произнеся в конечном итоге в критическом 1917 г. знаменитые слова о том, что Россия еще не смолола той муки, из которой можно испечь социалистический пирог [27]. Сделанное незадолго до смерти, это заявление стало по сути его политическим завещанием.