Какое же это красивое время, когда день переходит в вечер. Эти мягкие краски, когда получаются самые прекрасные фото, самые зефирные картинки жизни. Уставшие от жары люди собирают все свои пляжные вещи: полотенца, крема от загара, ароматные масла для загара, детские игрушки, надувные матрасы и круги – и неторопливо расходятся кто куда.
Кого – то ждёт чистый, прибранный горничной прохладный номер и ванная с баночками и скляночками одноразовых гелей для душа и шампуней. Кто-то зайдёт на рынок по дороге и купит арбуз, а в апартаментах уже маринуется купленная с утра свежая рыба. Кто-то будет собираться, чтобы пойти в ресторан на набережную. Кто-то съест пресный однотипный ужин в отеле, а кто-то приготовит барбекю у себя во дворе или на пляже.
Жизнь на море – это особенная история, в которой всё лениво и беззаботно, где каждый выбирает тот ритм развития событий, который ему больше нравится, который позволяет забыть о той жизни, которую он оставил дома.
Они называют это реальной жизнью. То, что осталось далеко-далеко. То есть их реальная жизнь – это работа, быт, вереница праздников, дней рождений, длинных будней и коротких выходных, где нельзя позволить себе лишнего.
На море они играют роль свободных людей, которые делают что хотят, позволяя себе то, что в их реальной жизни недоступно, закрыто, надёжно защищено рамками социума, условностями и их же фальшивыми идеалами.
Я никогда не делю свои жизни на ту или иную, где бы я ни находилась, куда бы ни сбежала. Все мои жизни реальные, потому что всё в них взаимосвязано. Желания, мечты, поступки, знакомства, эмоции. Всё одно. Всегда реально. Я всегда одинаковая. Везде настоящая я, куда бы я ни бежала.
Ветер не стихал.
Я надела длинную синюю юбку, ту самую, которая была моей волшебной спутницей уже много лет, и белую в тёмно-синюю полоску хлопковую майку. Сначала думала обуть сабо, но не решилась. Мне показалось, что из-за ветра на улице будет прохладно под вечер, поэтому остановила выбор на белых с нежно-розовой полоской кедах Valentino.
Мелкого одеть было сложнее. В силу возраста ему достаточно сложно было объяснить, что нужно именно так, а не иначе. Он не любил наряжаться. Но это был особенный вечер, особенное приглашение и особенный ресторан. Поэтому мелкому пришлось надеть на себя то, что хотела именно я: лёгкие тёмно-синие брючки, поло и джинсовые кеды.
В ожидании Тани мы стояли и смотрелись в огромное зеркало на стене.
Белобрысая мама, белобрысый сын. И в одежде мы так гармонировали друг с другом. Такая идеальная курортная парочка.
Сильный ветер беспокойно дул в окна.
«Надо взять с собой ветровки», – подумала я.
Когда мы с мелким спустились вниз, я заметила худого загорелого мужчину лет 50, в очках в тонкой оправе на маленькой веранде на первом этаже. Я его до этого здесь не видела. И наше появление тоже не осталось для него незамеченным. Затягиваясь самокруткой, он внимательно изучил нас с мелким оценивающим взглядом, после чего уставился в свой телефон, словно ему не было до нас никакого дела.
Но было понятно, что мы его заинтересовали. Причём очень. Местным жителям, постоянным обитателям маленьких странных городков у моря всегда интересны новые персонажи в их пространстве. А мы с мелким были не просто новыми персонажами. Мы бежали, мы искали перемен и несли эти перемены с собой.
И сильный ветер, который дул с моря со дня нашего приезда не переставая, был тому подтверждением.
– Это хорошо, что вы взяли с собой ветровки, – Таня повернулась к нам с мелким с переднего пассажирского сиденья с широкой улыбкой на губах. Счастливая женщина, укутанная в воздушный розовый шарф, в предвкушении хорошего ужина и приятного общения. – Мы будем сидеть на открытой веранде. Несмотря на ветер, я подумала, что было бы очень глупо с нашей стороны заказывать стол в душном помещении в такой прекрасный летний вечер.
– Полностью с тобой согласна, – поддержала её я. – Не думаю, что мы замёрзнем. Всё-таки сейчас лето, – и я расплылась в широкой улыбке, вспомнив лишь на секунду, что сейчас ещё только середина июля и огромный кусок солнца, тепла и нашего беззаботного времяпровождения ещё где-то впереди. Лето будет и завтра, и послезавтра, и даже через месяц. И прямо, и за углом ещё долго-долго везде будут летать ласточки, лодки качаться на воде, а дети возиться в песке. – Танюш, а давай завтра сходим на какой-нибудь другой пляж, – почему-то решила я.
– Завтра я вам покажу очень красивый пляж. Он в очень живописной бухте. Там даже дышится легче. Вам понравится.
– Куда уж легче, – улыбаясь, ответила я. – После московского воздуха здесь так дышится, что, мне кажется, я уже на 90 % состою из кислорода, а с сегодняшнего дня ещё и из солёной воды. Я вся солёная-солёная, и каждая моя пора наполнена кислородом, – я засмеялась.
– Ты мечтательница, – Таня произнесла это так лирично и возвышенно, что где-то в глубине моей груди стало совсем тепло, как будто солнце грело именно туда, в самую сокровенную мою суть. Да, я взрослая мечтательница. Такая маленькая, такая большая. Вечно где-то в облаках. Далеко и близко.
– Мамочка, как красиво! – мелкий выдернул меня из моего ванильно-розового облака. – Посмотри, какие корабли!!! – он показал на воду далеко внизу. – Мы поплывём на корабле?
– Конечно, поплывём, – почему-то я была уверена, что это обязательно случится. И очень скоро. Пусть даже и не в самом ближайшем будущем.
Я любила яхты, корабли, лодки. На воде мне всегда было как-то уверенно и спокойно, как будто я на своём месте, в своей стихии. Меня никогда не укачивало. Наоборот, мне нравились морские волны. Порой мне казалось, что вода даёт мне ещё больше уверенности в себе, чем суша и твёрдая почва под ногами.
Когда я была совсем маленькой, мы с родителями жили в таком же маленьком городке, только не у моря, а на Волге. Каждые выходные, как только начинался летний сезон, а для моего отца он начинался в первых числах пахнущего цветущими деревьями мая, мы переплывали на пароме или речном трамвайчике за Волгу на острова, туда, где глушь и носятся стрекозы, а по ночам одолевают комары. Туда, где можно спрятаться в осоке от слепней и не высовывать носу, пока мама не позовёт есть свежую уху. Где палатки, рюкзаки, котелки, а если повезёт, то и папина гитара.
Я помню, как в один жаркий летний вечер по дороге на паром мы застряли в стареньком лифте нашей панельной малосемейки и опоздали на последний рейс. Мама на радостях хотела вернуться домой, чтобы провести выходные в уютной квартире, отсыпаясь после рабочих будней на удобной кровати, а не в спальном мешке на холодной земле. Но мой отец, авантюрист по натуре, не сдавался. Он нашёл какого-то подвыпившего рыбака, который за сущие копейки согласился на своей лодке перевезти нас на другой берег Волги. На самом деле путешествие это было достаточно опасным. Волга в том месте широкая, время было позднее, и над водой вдали уже зажглись огни, стемнело, и противоположный берег почти не было видно.
Я помню свои длинные русые волосы и промокшие ноги. Мне не было страшно, только холодно. Я всегда знала, что в воде со мной никогда ничего не случится.
Я была очень счастлива тогда, когда забралась в палатке поближе к маме под одеяло и мои ноги наконец-то отогрелись. Мама пахла как детское молочко и была тёплой-тёплой, нежной и маленькой, а где-то совсем рядом назойливо пели свои песни комары.
Мне не было страшно, но было очень холодно и 15 лет спустя, когда в жуткую грозу я переплывала Волжский фарватер на маленькой моторке. В тот день мы с L задержались на островах до последнего, увлёкшись рыбалкой на спиннинг. Мы вытащили достаточно крупного щурёнка и, естественно, нас охватил азарт. Опомнились мы только тогда, когда огромные капли июльской грозы хлестали голые руки и ноги. В середине дня было темно как ночью, и гигантские, совсем не речные волны на середине реки несколько раз разворачивали нас обратно к островам.
