– Какой-то сложный способ, – поморщился Серый. – «Момент» что, горит хорошо?

– Как видишь, плохо, пожара-то не получилось.

– Может, так и было задумано… А почему Ника задерживали? Его кто-то сдал?

– А было за что? – Рожков усмехнулся и провел ладонью по лысине. – Добрынин вел дневник. Что он в него записывал, никто толком не знает, говорят только, что записи были очень подробные, по две-три страницы на каждый день. Дневник этот пропал. Но в комнате под диваном нашли вырванный лист.

Рожков замолчал, глядя в окно. Мимо нас прогрохотал молоковоз с четырьмя прицепленными бочками. Когда шум затих. Серый толкнул Рожкова в плечо:

– Не тяни резину, Леха! Это был лист из дневника?

– Скорее всего, из дневника. Вырванный, скомканный. И там записи про него. – Рожков кивнул на меня. – Полные установочные данные и какие-то наблюдения. Похоже, Костя, он следил за тобой. Я сам не читал, но мне сказали, что там есть и про клуб, в котором ты тренируешься, и про кафе, в котором ты вышибалой работаешь.

– Херня какая-то, – пробормотал я. – Он приходил один раз в кафе, но мы с ним даже не разговаривали!

– Чтобы следить, разговаривать и не нужно, – усмехнулся Рожков. – Но какой-то интерес у него к тебе был. Я не спрашиваю, какой, но ты, наверное, знаешь. Или догадаешься, если немного подумаешь. Вот, в общем, и все. По большому счету никто тебя в главные подозреваемые не записывал. Просто отработали, раз уж под руку подвернулся, и все. Можешь спать спокойно, в ближайшее время тебя вряд ли будут дергать. Сейчас над другими версиями работают. Над какими – прости, сказать не могу.

– А не в ближайшее как мне спать?

– Рано или поздно наши сыскари докопаются, чего Добрынину от тебя было нужно, и тогда возникнут вопросы. – Рожков посмотрел на часы. – Все, я побежал. Удачи! Если что – я вам ничего не рассказывал.

– А мы тебя ни о чем и не спрашивали. – Серый вытащил ключи из замка зажигания и открыл свою дверь. – Пошли, я тебя немного провожу.

Они перешил проезжую часть и остановились на тротуаре, прямо напротив Медного всадника. Серый оживленно говорил, время от времени озираясь, словно хотел дать Рожкову по физиономии и ждал момента, когда не будет свидетелей. Рожков слушал, наклонив лысую голову. Потом Серый похлопал его по плечу, они обменялись рукопожатиями и разошлись.

– Как тебе новости? – Серый погнал машину дальше по набережной, то и дело поглядывая на внутрисалонное зеркало.

– Ничего не понимаю. – Я обернулся, чтобы посмотреть в заднее окно. Дорога позади нас была пуста.

– Вот и я тоже… Леха правильно сказал: думай, что этому Добрынину от тебя было нужно. Просто так слежкой не занимаются. Конечно, он мог быть наводчиком у домушников, которые готовились твою хату поставить, но я как-то слабо в это верю.

Несколько минут я молчал, обдумывая услышанное. Светлых идей не родилось. Между тем Серый завез меня в какой-то район, в котором я раньше не был, и теперь петлял по грязным узким дворам.

– Слушай, а куда мы едем?

– Дельце еще одно есть.

– Опять встреча?

– Типа того. Надо помочь хорошему человеку. Не возражаешь? Тебе делать ничего не придется…

Возражать я не стал, хотя перспектива участия в каких-то непонятных делах меня не прельщала. Серый умел жить: деньги, квартира, машина… Но я не был уверен, что хотел бы поменяться с ним местами. Все-таки мать с детства привила мне определенное почтение к Уголовному кодексу, да и впечатления от трехдневного пребывания в камере были еще очень свежи.

Наконец Серый остановился и коротко посигналил. Вскоре из подъезда вышел элегантно одетый седовласый мужчина с портфелем. Пристально посмотрев в нашу сторону, он сел за руль белой «Волги». Серый поехал следом за ним. Когда выбрались на проспект, он увеличил дистанцию, стараясь держаться так, чтобы между «Волгой» и нами всегда были две-три машины.

Почти два часа мы катались по городу. Несколько раз останавливались на Невском проспекте, а потом крутились по Васильевскому острову. Иногда во время остановок в машину седоволосого кто-то подсаживался, и несколько минут они разговаривали. В таких случаях Серый не выключал двигателя «шестерки» и сидел, навалившись грудью на руль и пристально наблюдая за происходящим в «Волге». А иногда Серый вместе с седоволосым заходил в какие-то дома, и я оставался один, карауля обе машины и следя за окружающей обстановкой. Чего именно следовало опасаться, Серый не говорил, ограничившись краткой инструкцией:

– Сам разберешься, если будет что-то не так.

У последнего адреса, недалеко от станции метро «Приморская», я проторчал в машине двадцать минут. Серый вернулся один:

– Все, больше наша помощь не требуется. На, держи! Устраивает? – Он протянул несколько четвертаков.

Я взял. Там было, наверное, рублей триста. Не пересчитывая, я положил их в карман:

– Пригодится.

Мы поехали. Искоса поглядывая на меня, Серый сказал:

– Наша задача не охранять этого суслика, а делать вид, что мы его охраняем. Лично я не собираюсь класть голову за его деньги. Да и тебе не советую. У тебя слишком развито чувство ответственности, а оно иногда только мешает… Тебя куда подбросить, домой?

– Тормозни у автомата.

– Чего ж ты раньше-то не сказал?

Телефон сожрал несколько двушек прежде, чем установилось соединение. Слышимость была отвратительной, приходилось сильно прижимать трубку, а другое ухо закрывать рукой. На этот раз тетя Ингрид не стала валять дурака, делая вид, что я набрал не тот номер. Но и ничего хорошего не сказала:

– Позвоните позже, молодой человек. Инги нет дома.

– А когда она будет? Она вообще приходила вчера?

– Да, приходила. Но сейчас ее нет.

Мне показалось, что насчет «приходила» тетя Ингрид соврала.

Я сел в машину и спросил Серого:

– Ты по номеру телефона можешь точный адрес узнать?

– Что значит «точный»?

– Мне нужен номер квартиры, дом я знаю. Только не через Рожкова…

Серый усмехнулся и ушел звонить. Чтобы получить нужные сведения, у него ушло не больше пары минут:

– Семьдесят восьмая квартира, – сказал он, садясь в машину.

– Подбросишь?

– В Купчино? – Серый посмотрел на часы. – Ладно, поехали.

– Вам кого, молодой человек? – приоткрыв дверь на цепочку, тетя Ингрид окинула меня подозрительным взглядом.

– Я вам звонил, я – Костя.

– А-а-а, Костя! А Инги нет дома, так что вы напрасно пришли.

– Так, а где она, в институте? – Я подумал, что, может быть, следовало поискать ее на занятиях, а не ехать домой.

Тетя Ингрид молчала, продолжая держать дверь приоткрытой. Неизвестно, сколько бы продолжалось наше молчание, но за дверью противоположной квартиры раздались какие-то шорохи, и я буквально затылком почувствовал жадный взгляд любопытной соседки. Однажды она застала нас с Ингой, когда мы целовались в скверике около дома, а после этого дважды встречалась на пути, когда мы под руку шли от остановки, и при этом улыбалась с таким мерзким видом, что мне хотелось ударить ее по голове.

Тетя Ингрид скинула цепочку и посторонилась:

– Заходите, молодой человек.

Я протиснулся мимо нее в коридор. Тетя Ингрид бросила мстительный взгляд на квартиру соседки и захлопнула дверь.

– Разувайтесь. Возьмите тапочки, они на полке стоят. Мойте руки и проходите на кухню. Я сейчас подойду.

Я сел за стол и огляделся. Очень светло, очень чисто, ни одной лишней или небрежно поставленной вещи. Кружки с тарелками на полочках сушилки выстроились, как на плацу: по росту и в одну линию. Тапки мне предложили надеть, видимо, лишь для того, чтобы я своими носками не загрязнил сверкающий пол.

– Вам налить чай или кофе?

– Спасибо, ничего не надо.

Покачав головой, тетя Ингрид быстро приготовила чай, подав к нему малиновое варенье и два вида конфет. Наблюдая за ней, я подумал, что сравнение с домоправительницей из мультяшки про Карлсона было на редкость удачным.