Митька замер, он осознал, что стоит посередине большой комнаты и держит в руках серый свитер Коли, который обжигает теплотой его пальцы и… Юноша вздрогнул и зарылся лицом в эту мягкость, пропитанную терпким мужским запахом любимого человека. Больше сдерживаться Митя не смог, внутри его клокотнуло рыдание, словно выворачивая наизнанку. Парень осел на пол, на колени, судорожно сжимая свитер, и зарыдал громко и горько, не боясь, что перепугает детей…
***
— Мам, может быть, ты мне всё-таки расскажешь правду? Что произошло?
Николай с досадой оборвал зубами заусенец. Мало того, что когда они с отцом вернулись, мать объявила о решении Мити вернуться в квартиру, так ещё и парнишка долго-упорно не брал телефон. Правда, позвонить немедленно и всё выяснить не дала Вера Анатольевна, тут же настойчиво предположив, что мальчик занимается уборкой, а Коля его отвлечет. Да в топку уборку! Фролов-младший не находил себе места, пока отец деловито собирал кроватки, а полусонные близнецы сидели на руках Веры Анатольевны. Так она их и прикачала под тихий незамысловатый напев.
Детей перенесли в комнату на Колину кровать, а молодой мужчина почти насильно вытолкал маму на кухню. Вера Анатольевна невозмутимо занялась сервировкой стола, пока не натолкнулась на тёмный пристальный взгляд сына.
— Ты дыру во мне собираешься просмотреть? — строго спросила женщина.
— Мам, может быть, ты мне всё-таки расскажешь правду? Что произошло? — Коля сел на стул и жестом указал матери на место напротив.
— Ничего серьёзного: Мите позвонили соседи, сказали, что им показалось, будто его квартиру попытались вскрыть. Вот он и рванул! Я, кстати, ему хорошее моющее средство дала.
— Он сказал, когда вернётся? — Колян уставился на мамины «нервничающие» руки, она их всё время непрерывно вытирала.
— Он сегодня не собирался приходить, Коль. Сказал, что устал и хочет отоспаться дома. Тебе не кажется, что ему нужно это позволить? Не беспокой мальчика, хорошо? Сам позвонит!
Видимо, мама нашла верные слова, потому что Колян успокоился и отвлекать Митю от работы не стал, решив, что завтра просто наведается к юноше для разговора. Правда, уже поздно вечером, мужчина отправил Митьке сообщение: «Зря ты один сорвался, надо было меня дождаться. Я бы помог с уборкой! Долго не засиживайся!»
Ответа не пришло, смс адресат даже не прочитал.
Обед Коляну в глотку не полез, да и ужин проглотился без особого аппетита. Мама тревожно поглядывала на сына остаток дня, пока чаша её терпения не переполнилась.
— Так нельзя, Коля! Так неправильно!
Зрачки молодого мужчины расширились, как у распаляющегося кота. Вера Анатольевна невольно дёрнула плечом: сыну врать она никогда не умела. И сейчас серые Колины глаза не предвещали ничего хорошего.
— Отца, пожалуйста, позови! — коротко сказал Николай, как-то слишком уверенно.
— Пусть закончит с кроватками, а то спать скоро… — почти пролепетала Вера Анатольевна.
— Просто позови батю, мне надо вам кое-что сказать… и это очень серьёзно! — Колян встал, сверху вниз глядя на маму. — Ты понимаешь, что этот мальчик уже мой навсегда?
Из груди Веры Анатольевны вырвался неконтролируемый тихий стон.
Через полчаса отец, не бравший в руки сигарет десять лет, взатяг скуривал на лоджии Колин неприкосновенный запас. Сизым дымом улетает в морозную ночь здравый смысл. Но понять было необходимо, ибо единственный сын совсем не шутил и не выглядел сомневающимся ни на секунду. Со взрослым человеком такое творилось впервые: он не старался думать о «неправильной» составляющей таких отношений — его поразило выражение лица Коли. Он защищал своё. Говорил о Мите как о ком-то настолько важном, что сомнений не оставалось. Николай делал выбор ни на месяц, ни на год, ни во власти похоти или интереса.
Мать сидела, обхватив голову руками. Ей было стыдно, неловко и горько даже просто выслушать признание сына. Ей казалось, что жизнь несправедлива. Николай почему-то погладил её по голове, как маленькую, она изумлённо вскинулась.
— Мам, прости меня, если не сможешь принять… — начал Колян.
— Я знаю! — выдохнула женщина горячо. — Он тоже тебя очень любит. Я хотела… я думала… я зря влезла, сынок…
— Иначе это была бы не ты, мама! — теперь улыбнулся Коля. — Скоро Новый год, и моё самое главное желание — чтобы всё у нас получилось. У нас всех. Быть вместе, понять друг друга, оценить своё счастье. Семейный совет объявляю закрытым. А сейчас, мам… Я к нему, ладно?
Вера Анатольевна бесконтрольно ощутила влагу на своих глазах. Конечно, тяжело будет не только этим глупым от любви мальчишкам, этот ураган зацепит всю их жизнь, и только от всех членов семьи будет зависеть степень разрушения. Надо сделать так, чтобы все ветра просто разбились о крепкую стену понимания и… Женщина встала. Её чуть повело, но сзади подставил плечо муж, от которого сильно пахло сигаретами. Но сейчас этот густой душный запах её, странное дело, не раздражал, а наоборот — успокоил. Она переглянулась с тем, кто всегда был рядом уже столько лет.
— Ну что ж, Вер, внуков, вроде бы, нам сделали… — как-то загадочно произнёс супруг. — Теперь надо их… поддержать… Как думаешь? Иди-ка глянь, что там дети притихли.
Когда женщина ушла, отец и сын пристально уставились друг на друга, выводя немой диалог глаз на центральную орбиту.
«Ты о матери подумал? Она ж свихнётся!»
«А ты?»
«Обо мне пусть она беспокоится, Коля. Мы хотели для тебя другое будущее, просто знай. Но если так…»
«Как ни крути, а стыдно вам однажды будет, отец! И не однажды».
«Хорошо, что вы это понимаете!»
«Спасибо!»
«За что это?»
«За «вы», отец».
«Да уж…»
— Топай, давай! К чуду своему, одуванчиковому. Ночевать, я так понимаю, будешь там?
Тёмно-серые глаза сына блеснули немного странно, отчего мужчина сделал вывод, что Коля ещё многое не изведал на другой целине.
Николай стремительно одевался, набирая Митьку уже в который раз, но парень не отвечал. Через расстояние Фролов ощущал его боль, похожую на ту, когда заставляют отказаться от чего-то важного. Мама с Даней на руках вышла в коридор:
— Молчит?
— Да, то недоступен, то… С фига ли недоступен?! Он же в третьем доме от меня. Или… — нехорошее предчувствие всё же всколыхнулось: почему Митя отключил телефон?
Он мог куда-то пойти, чтобы выгнать из головы тоскливые мысли. Куда? Да куда угодно! А сотовый вырубил, чтобы никто не остановил на полпути своим отрезвляющим звонком. Колян схватил ключи от машины и выскочил из родительской квартиры, даже не застегнувшись и не надев шапку.
До самой заветной двери, летя по лестничным пролётам через три ступеньки и вдыхая запах гари, Николай молил, чтобы Митька просто спал, отключив телефон. Но время только девять вечера! И надежда таяла. За секунду открыв дверь ключом, Колян оказался в сумраке квартиры, хрипло позвал. Наверное, многих накрывало это чувство отчаяния и злости, когда ничего быстро предпринять нельзя.
Тишина злорадно полоснула по ушам. Ушёл. Фролов прислонился спиной к стене, восстанавливая дыхание и думая. На автопилоте вынул портмоне, чтобы посмотреть, сколько наличных осталось, крутил в руках мягкий кожаный кошелёк, не понимая, что делать дальше, потянул криво вставленное удостоверение, поправляя…
На пол выпал маленький сложенный вчетверо листок бумаги. Колян поднял его и развернул.
***
Звонок прозвучал слишком резко и неожиданно, Митя заторможенно поискал глазами телефон. Он же взгляда от сотового не отводил, а тут вдруг… Злата? Юноша соединился. Звонкий, беззаботно мурчащий голос точно вырвал из какой-то прострации:
— Hi, Зая, какие планы на вечер? У меня днюшка! В клубе «Джанго» — вечеринка в стиле «Таити». Джинсы, летние бермуды, майки, футболки, расстёгнутые рубашки, жаркие тела. Кусочек лета в этой противной зиме! Я тебя приглашаю! К девяти вечера, норм? И можно без подарка, и так есть кому надарить!
Митя посмотрел на своё отражение в зеркале: неудачная шутка, если это шутка. Ему сейчас только в клуб не хватало поехать. Чёлка отросла и падала на глаза, и волосы на затылке собраны в милый смешной хвостик. А кожа бледная — прямо только с пляжа! Юноша кисло улыбнулся. Наверное, когда хуже всего на душе, вдруг шальная мысль впивается в мозг тоненькой иголочкой.
