— Я останусь с ними! — коротко сказал парень, навстречу приподнятой брови Веры Анатольевны.
Колян молча разобрал кресло и лёг, не раздеваясь, глядя, как Митя устраивается в нижней части кровати. Скоро комнату наполнило спокойное, хоть и немного свистящее дыхание.
Утром, пока Митя и дети спали после ночного происшествия, Колян быстро смотался на квартиру. От дворника, скребущего снег, Фролов узнал, что жильцы, допустившие пожар, погибли, а их соседи по лестничной клетке доставлены в реанимацию в тяжелейшем состоянии. В общественном коридоре всё ещё пахло гарью, хоть и окна были распахнуты. Мороз выхолодил пространство, но мерзкого тяжёлого запаха не убрал.
Второй этаж был опечатан, двери выбиты и едва болтались в проёмах. Фролов сглотнул горький комок: что было бы, если бы он не проснулся? Почему целый дом даже не всполохнулся? Колян открыл дверь: квартира из-за оставленных открытых окон была знатно проветрена, но не тронута ни пожаром, ни пеногасителями. Мужчина прихватил детское питание, пару стопок со сменной одеждой и пакет с игрушками. Со второй ходкой Фроловы забрали кроватку и стульчики для кормления.
Вера Анатольевна, наконец-то добравшаяся до внуков, цвела розой в диковинных висячих садах Семирамиды. Малыши восприняли женское участие в их судьбе с радостью, а бабушку с дедом приняли на ура. Фролов, уговаривая третью кружку чая, отменил визит в Медицинский центр, рассказав о трагедии, и переписался на вторник следующей недели.
Митя тоже прогулялся до брошенной бабушкиной квартиры. Он вернулся с сумкой и весьма печальный. Пощупав лоб, Вера Анатольевна определила небольшую температуру и уложила парня в постель. К удивлению Коляна, Митька тут же вырубился и проспал часов до четырёх дня. Когда парень поднялся, его самочувствие значительно улучшилось, и теперь можно было держать первый семейный совет.
========== Глава 11. ==========
Вера Анатольевна сварила куриный супчик, чтобы бедные мальчики не ели эти «ужасные пищевые суррогаты» из банок. Полдня Митька ловил на себе внимательные взгляды Колиных родителей, которые, честно говоря, мало понимали, почему в их доме сейчас находился светлоголовый худенький юноша-мальчик, а не мама близнецов. Колян был в полном раздрае: видеть ненаглядного и не сметь обнять в любой удобный момент было реально тяжёлым испытанием. Митька опускал глаза и едва ли не шарахался.
Улучив момент и не выдержав напряжения, Николай быстро впихнул парня в ванную, прижав к двери, обнял и огладил по бокам.
— Всё нормально? — тихо шепнул мужчина, целуя его в уголок рта с максимальной нежностью. — Я всё им расскажу, мелкий! Обещаю.
Митька сжался: тело от прикосновений больших рук тут же потеряло силы и опору до состояния бескостности. Нет, не нормально! Но у юноши слова застряли в горле. Не смог ответить. Дима чувствовал себя не в своей тарелке, а самое противное, ощущал непонятную вину перед этими милыми бескорыстными людьми, которые вырастили Николая таким… таким… Митька не смог проглотить горечь, она растеклась по нёбу вместе с тихим стоном «нельзя». Юноша потянулся к тёмным губам в надежде успокоиться, но в дверь ванной уверенно и настойчиво постучали, нарушая всю интимность. Колян с шумом выдохнул и сам чмокнул Митьку в щёку.
— С вещами на выход! — буркнул Николай. — Может, выйдем и прогуляемся?
Но перспектива обжиматься где-то в продуваемой ветрами подворотне на людях нравилась Диме ещё меньше. Кроме того…
— Ребята! Чего вы там застряли? — мамин голос набрал дотошно-отчаянные нотки.
Только дурак бы не догадался, что мать специально разбивала их уединение вдребезги. Колян отпустил. Раскрасневшийся бесхитростный Митька выскочил первым, мазнув стыдливым взглядом по немного напряжённому лицу Веры Анатольевны. Вторым вышел Колян.
— Ты что-то хотела, мама?
— Колечка, родной! У папы предложение: он премию получил, хотим купить две детские кроватки. Ты их потом к себе перевезёшь. А пока у нас постоят. Как считаешь? — глаза матери блестели решимостью.
— Идея хорошая, мам! Но дорогая.
— Ну и ладно! Подарок будет! Папа уже одевается. Мы с Димой пока малышей покормим, а вы успеете вернуться до обеда!
Мама говорила уж больно складно. В комнате раздался певучий голос Мити, заговорившего с детьми. Колян увидел лёгкую нервную судорогу, с которой дёрнулась нарисованная улыбка матери. Ему было впору призадуматься о причине, но нахлынувший поток приятных забот уже накрыл с головой. Николай поцеловал маму в щёку и пошёл за свитером. Куда в суматохе спешных сборов делся его любимый, тонкий из серой ангоры, Колян не помнил: взял из шкафа первый попавшийся на глаза, быстро напялил.
— Ой, а я про него и забыла! Такая красота почти год провисела! — мама всплеснула руками. — Это тебе Лизонька дарила? Или Катя? Вот память у меня! Анжела! Точно Анжела, юрист из… — все имена прозвучали определённо громче, чем женщина обычно говорила.
— Мам? — взгляд сына строго и предупреждающе потемнел, но Вера Анатольевна невинно хлопнула ресницами, делая вид, что вовсе не устраивала бурю в стакане воды.
Женщина замолчала, но было видно, что подбородок её воинственно приподнялся. Тот, кто должен был это услышать, сейчас немного ссутулился и «с лица спал». Митя с ужасом считал минуты до отъезда Фроловых. Тогда он останется с совсем неглупой и любящей своего сына Верой Анатольевной один на один. Юноша в полном растрёпе мыслей поменял памперс у Никиты. Данечка вёл себя тихо-тихо, часто осматривался и крутил головёнкой: видимо, не только Митьке домой хотелось. Тем временем хлопнула замком входная дверь, и час икс наступил. Но показавшаяся в комнате женщина тепло улыбнулась и позвала на кухню, кормить близнецов супом. Под её внимательным взглядом Митя измельчил каждую порцию в миксере, немного хлебца покрошил и налил в поильники сок. Малыши проголодались, да и аппетитно пахнувшее варево с первой же ложки пришлось по вкусу обоим. Никита даже стал отбирать у бабушки ложку. Вера Анатольевна наигранно нахмурила брови, но потом ласково отвела настойчивую ручку, всунула в неё вторую маленькую ложечку. От её внимания не ускользнуло, что младший мальчик слабенький и кушает намного медленнее и хуже крепыша Никитки. Да и светлоголовый юноша так трогательно заботлив и трясётся над ребёнком.
— Можно вас спросить, Митя? — спросила Вера Анатольевна.
Парень быстро вытер губки малыша слюнявчиком и кивнул.
— Я… не против, если вы будете обращаться ко мне на «ты». Пожалуйста! — произнёс Дима, еле унимая дрожь, и мысленно собрался с силами.
— Спасибо. В таком случае, Митя, как ты понимаешь слово «семья»?
Голубые большие глаза мальчика невольно расширились ещё сильнее. Семья? Почему Митю словно льдом сковало?! Разве ему трудно сформулировать это определение? Разве у них сейчас не…?! Нет! Да нет же! Митька схватился за горло. Женщина смотрела в упор и ждала, прекрасно осознавая, что своим вопросом вгоняла молодого человека в настоящий ад.
— Семья… это… когда лю…бят друг друга и заботятся друг о друге, — наконец, запинаясь, выдавил Дима. — Крепкая надёжная семья.
— Правильно, Митенька! — Вера Анатольевна удовлетворённо улыбнулась. — Но что, если мы рассмотрим понятие «семьи» по отношению к обществу с его моральными принципами, устоями и стремлениями? Ну, вспоминай, тебе же преподавали это в школе?
Женщина без жалости окинула холодным взглядом опущенную голову. Мальчика было жаль лишь на чуть-чуть, но сердце за сына вымораживалось сильнее в предчувствии настоящей живой опасности, которая сидела напротив и подавленно молчала. Вера Анатольевна была отнюдь не наивна и не несведуща в подобных вопросах «неправильно однополых» страстей. У её подруги лет семь тому назад вот так, ненароком, «поголубел» сын, а потом просто вывалил сногсшибательную новость на головы прифигевших родителей. И Вера успокаивала подругу, неделю подряд отпаивала валерьянкой и разводила руками, даже не в силах дать правильный совет. Сын же? Родная кровь! Как от него откажешься?
