— Полагаю, что нет, — он посмотрел на свою ладонь. — Твой отец, как тот кит, уходящий в море, умер там же и стал частью единого, погребенный в толщах воды и отдавший свои воспоминания океану. Я всего лишь новая форма жизни, которая эти воспоминания взяла, чтобы следить за той, что нарушила естественный порядок, и раз за разом продолжает это делать.

— Так вот почему от меня несло смертью за версту, — усмехнулась Куран. — Потому что за мной по пятам ходил жнец.

— Извиняться за это я не буду, — сказал мужчина.

— Но теперь-то естественный порядок вещей восстановлен. Я, наконец, мертва, — она еще раз огляделась. — Только не могу понять, куда меня определили: в ад или в рай.

— Посмотри вниз, Сакура, — сказал жнец.

Та скептически хмыкнула, но все же подошла к самому краю обрыва. Ничего хуже уже быть не может — она жила в аду, она в аду и проснулась, другой участи не ожидая. А это так, переходный рубеж, место, в котором кроется подвох. Или ее персональное чистилище, подобно тому, как человек в пустыми видит источник воды, но никогда к нему не доберется.

Однако ужаснуться увиденному все же пришлось. Там, в самом низу, будто бы в котле, находились десятки людей. Вода бурлила красным, а множество рук и уродливой формы масса тянулись к стоящим над обрывом жнецу и Сакуре.

— Значит, ад, — Куран не удивилась такому раскладу вещей.

— Это души тех, кого ты убила до того, как встать на путь истинный, — сказал жнец. — И они ждут тебя. Только есть одна загвоздка.

— Какая? — спросила Сакура.

— Душ спасенных и убитых теперь поровну, поэтому пока рано…

— Рано что? — Куран неотрывно смотрела вниз, когда почувствовала толчок в спину и ощущение уходящей из-под ног земли. Она полетела с обрыва, навстречу тянувшимся к небу рукам.

…Сакура подскочила резко, но тут же схватилась за раненный бок и упала спиной на футон. Раны жгло дикой болью. Взгляд уткнулся в потолок. В обычный деревянный потолок. Пахло лекарственными травами и чистыми бинтами, а еще жасминовым чаем.

— Очнулась, — голос принадлежал Оките, сидевшему у стены напротив.

— Окита-сан, — Сакура вновь попыталась сесть, но уже медленнее. Получилось с трудом.

— Тебе нельзя вставать. Чиррута-сенсей едва достал тебя с того света, не порть такую тонкую работу, — заметил Соджи. — Что же ты не сказала, что у тебя такие интересные знакомые?

— В этом не было необходимости. Монах был моим учителем какое-то время, — проговорила Сакура сухими губами. Мутное сознание постепенно прояснялось, и дальше впадать в бессмысленную дремоту не хотелось.

— Знаю, монах мне все рассказал, пока ты изображала из себя хладный труп, — усмехнулся Соджи. — И, кстати, тем двоим теперь жутко неловко, но они попривыкли. Нагакура-кун и Сано-сан знают, что ты барышня. Видела бы ты их рожи, когда им сообщили! Но беспокоились эти балбесы за тебя также сильно, как и были удивлены. Приходили чуть ли не каждый день.

— Окита-сан, сколько я пробыла в бессознательном состоянии?

— Дня четыре, — ответил Соджи.

— А Саяра? — голос Сакуры дрогнул.

— Саяра-сан всего день провалялась и очухалась быстро. На удивление. Не волнуйся ты так, жива и здорова твоя сестрица, — сказал Окита, спрятав руки в рукава косодэ.

— Вижу, вы много узнали за эти четыре дня, — криво усмехнулась Сакура. Сухие губы в миг потрескались.

— У твоего монаха язык без костей, но у меня сложилось такое впечатление, что выболтал он нам это специально. И далеко не все. Но я не против и такого положения дел, ведь времечко, пока ты дрыхла, мне скрасил занятной болтовней.

— А вы тоже все четыре дня здесь просидели, Окита-сан? За меня так сильно волновались, — на этих словах Сакуры Соджи фыркнул. — И, кстати, здесь — это где?

— Все четыре дня, да. У меня небольшой отпуск по состоянию здоровья. Хорошей трепки нам с тобой задали во время задержания преступника, поэтому начальство смиловалось. На удивление. Не смотри на меня так, объяснять долго.

— А я не спешу, как видите, — Сакура потерла висок. Голова от большого количества информации начала гудеть.

— Мы по официальным отчетам задержали убийцу, что орудовал здесь несколько месяцев. Убил чиновника, члена Шинсенгуми, кузнеца и еще нескольких горожан, выколов им глаза. Преступник при задержании оказывал активное сопротивление и был убит, его голову приказали продемонстрировать на рыночной площади.

Сакура удивленно распахнула глаза. Между бровей залегла морщинка. Окита невесело усмехнулся.

— Ты же не хотела, чтобы Саяру посадили ни за что? Она ведь никого не убивала, поэтому Чиррута потолковал с Хидзикатой и Кондо, и те согласились, что выдать недавно сбежавшего ронина за убийцу будет легче легкого. А наше с тобой отсутствие перекрыли трепкой во время поимки сумасшедшего. Что, совсем не осуждаешь за подобный поступок командования?

— Можно подумать, в Шинсенгуми до этого всегда поступали по чести да по своести.

— Да, тут спорить не с чем, — усмехнулся Окита.

— И как на это пошли командиры?

— Вот уж чего не знаю. Твоего монаха надо спросить.

— А где Саяра? — решила сменить тему Сакура.

— В саду, с Харадой. Объясняются, голубки, — створки резко отъехали в сторону, и на пороге появился сияющий Шинпачи. — Сакура-сан, ты очнулась! Я рад, рад!

— Шинпачи-сан! — удивилась Куран. Вроде, Окита говорил, что Нагакура был сконфужен новостью о том, что Куран вообще-то женщина.

— Он самый! Напугала же ты нас. Сначала своими ранами, потом и тем, что ты на самом деле барышня… Да еще и такая… эм… интересная… — почесал затылок Нагакура. — Как себя чувствуешь?

— Нормально, — улыбнулась Сакура. — Можете не волноваться за меня больше.

— Смотрите-ка, как с Нагакурой разлюбезничалась, — фыркнул Окита. Сакура удивленно захлопала ресницами.

— А ты почему с ней так фамильярничаешь? Чиррута-сенсей ведь сказал, что Сакура-сан старше тебя[1]. Если на «вы» к ней обращаться не собираешься, то уж теперь она к тебе на «ты» имеет полное право.

— Т-ц, — нахмурился Окиты. — Да как хочет, пусть так и обращается, я все равно выше нее по званию.

Сакура тихо рассмеялась, наблюдая за наигранно обиженным Соджи.

***

После обеда к ним пришел Чиррута. Сакура уже попробовала вставать при помощи Окиты, но получилось скверно. Самураю пришлось ее ловить. Слепой старец запретил девушке вставать еще пару-тройку дней, усадил в постель и положил перед бывшей подопечной подвеску с прозрачной жемчужной, которую держала когтистая лапа дракона — работа искусного мастера.

— Как ты его нашел? — спросила Сакура, тут же подхватив в руки свой амулет. Тот самый, что пропал из кузницы.

— Один воришка, ограбивший кузницу в ночь убийства кузнеца, попытался сбыть его на Черном рынке, ну, мы с Гином его и поймали. Парнишка с прогнившей душонкой быстро стал жертвой злых духов. Он убил несчастного мастера метнув нож тому в спину и обчистил кузницу. Ты наверняка интересуешься, что произошло? А произошло то, дорогая моя девочка, что нас всех оставили в дураках. Окита-сан эту историю уже слышал, но теперь пришла и твоя очередь. Вспомни, мы все это время думали на человека или, по крайней мере, на существо из плоти и крови, но это оказалась вещь материальная.

— Вещь? Вещь, в которую вселился злой дух? — спросила Сакура.

— И не один. В данном случае это оказалась ширма. Многие люди думают, что нечисть может вселиться только в живое существо, но на самом деле — нет, обычные материальные предметы иногда бывают куда выгоднее для духа, чем человеческое тело, которую нужно умудриться захватить. Кто-то передал ширму с лисами в качестве подарка для Саяры, а демоны просто воспользовались тревогами юной госпожи.

-Тревогами, которые явно появились после моего прихода, — нахмурилась Сакура, опустив голову вниз.

— Не совсем так. Эта ширма побывала в доме многих жертв. Лисы ждали удобного случая, а потом вселялись в одного из обитателей дома, а после убийства нужного человека, умерщвляли носителя, поэтому не оставалась и следов, и подозреваемых, — покачал головой Чирутта. — И это ведь не первый подобный случай. Примерно месяца четыре назад злые духи обнаружились в красивом зеркале, которое нашлось у одержимой дочери одного из богатых господ. Еще полгода назад это был зонт, катана и женская заколка с аметистовым камнем. Кто-то специально разослал все эти вещи, пустил их в мир людей.