========== Глава 1 ==========

История вершится людьми. Людьми вершатся дела. Дела складываются в вереницу событий. События красной нитью тянутся сквозь белое полотно столетий. И как град из камней, так и маленькая песчинка способна склонить чашу весов в другую сторону, повернув историю, подобно руслу реки, по пути ненадлежащему. Особенно, если в дела смертных вмешивается строптивое божество.

Когда белый игральный камень Нефритового Императора[1] упал на доску Го[И-Го], Повелитель Ада несказанно нахмурился.

— И до каких пор ты позволишь поступать своим строптивым подчиненным так, как им вздумается?

— Они живые существа. С правом выбора. Да и к тому же, иногда стоит давать им пошалить немного. Награда за хорошее столетнее поведение, — улыбнулся Император.

— То есть, позволять вмешиваться в дела смертных — это для тебя всего лишь шалость? Или ты хочешь отвадить от Ада душонку другую? Этих волков в бирюзовых одеяниях?

— Ну, почему же только их. Я не хочу уступать тебе ни одну фигуру на нашей доске.

Не пойми откуда взявшейся тонкий, чуть сладковатый запах гниющих лилий разносился по воздуху столь же быстро, как и пролитые в поток бурной реки густые чернила. Он перебивал приятный аромат цветущей вишни, а кое-где смешивался с ним, раскрываясь совершенно по-особенному, словно веер прекрасной гейши или яркий хвост павлина. Луна на небе уже крошилась старой лепёшкой, когда её свет матовыми бликами падал на мирно спящий город, крыши домов, его улицы и сады. Ночь дышала спокойствием. Гудел лишь квартал Красных фонарей, где неугомонные, ненасытные на развлечения жители отдавались в руки демонов распутства да пьянства. Но до пронзающей город, будто острая, изогнутая игла, реки это беспокойство не добралось. Матовые блики лунного света падали на берега, усыпанные лепестками цветущей сакуры, напоминая всем своим видом первый снег, хрупким слоем покрывающий землю. Лишь редкий порыв ветра поднимал это великолепие, заставляя «снежинки» испуганно кружиться в слабом вихре.

— Вы нынче нечастый гость в Шимабаре, Сано-сан? Какая же нужда привела Вас ко мне? Или же просто соскучились по старому доброму другу?

Комната тонула в полумраке. Свет от свечей играл бликами, то вводя разрисованные цветочным орнаментом стены в темноту, то снова разливаясь по ним яркими дорожками, теряясь в лепестках пышных бутонов. Звуки сямисэн растекались в воздухе, оттеняя крики и смех за закрытыми сёдзи, ведущими в коридор. Прелестная гейша, что играла на этом чудесном инструменте, аккуратно касалась серебряных струн, но её пальцы не были тонки и нежны, хотя их внешняя грубость не лишала мастерства, должной сноровки. Но красота этой искусницы затмевала прелестную игру: черные иссиня волосы, убранные в высокую причёску, на которой расцветали хризантемы, отливали золотистым оттенком в свете свечи. На мертвенно выбеленном лице алели тоненькие губы, ярко красные, аккуратно выведенные умелой рукой. Ледяные серые глаза, завораживающие янтарные бусины, поблёскивали в полумраке. Девушка была не в меру аккуратна, словно фарфоровая кукла, сделанная мастером не за один десяток часов и дней, но некая грубость, спрятанная под маской женственности, все же проглядывалась — торчала, словно не подобранный подол из-под ткани прекрасного кимоно.

Гейша плавно провела по струнам, а затем ускорила свою игру. Музыка, похожая на порыв ветра, подхвативший лепестки сакуры, стала спокойной. Глаза девушки ярко блеснули, внимательно всмотревшись в лицо сидящего напротив воина.

— Разве мне нужен повод, чтобы увидеть тебя, Саяра-сан? — Сано улыбнулся. Попытался согнать с лица усталость. Получилось скверно.

— Здесь Вы можете не притворяться, — Саяра улыбнулась в ответ. Тепло и дружелюбно. От этой лучезарности камень с души свалился. Пусть и на время, но его груз перестал беспокоить самурая. Он уже привык к фальшивым улыбкам красавиц, которые умели притворятся мастерски. Отсутствие искренности всегда ощущается особенно явственно, как и притворство, пусть и исполненное с искусностью великого лицедея.

— Знаю, — протянул Саноске.

— Могу я спросить, чем Вы так опечалены? Слышала, что у вас совсем недавно произошли изменения внутри отряда, точнее, в его составе. Не это ли стало причиной подавленного настроения?

— У нас постоянно что-то меняется. Постоянно, — Харада посмотрел на гейшу. — Ты хитра. Как всегда, впрочем. Пытаешься заставить меня рассказать все тревоги и сомнения, будто яд из раны вытягиваешь. Но попытки высказаться не всегда являются универсальным лекарством, — добавил самурай.

Он даже к сакэ не притронулся, от чего Саяре стало еще тревожней. Она старалась не выказывать свое беспокойство, но, видимо, тень его пробежала по красивому лицу слишком заметно. Саяра не привыкла видеть этого сорвиголову подавленным. Но взяв себя в руки, решила просто подарить спокойный вечер этому мужчине. Он того заслуживает. Ведь когда-то Харада Саносе подарил ей такую же спокойную жизнь, стал ее частью, а весь тот ужас и грязь остался позади, за обманчиво хрупкими плечами. Сейчас она могла смело спрятаться за сильной спиной, но подобное вовсе не означило, что эта красивая женщина не могла заслонить своей. Харада об этом догадывался, почти сразу после их первой встречи на мосту у реки, что-то подобное проглядывадось. Но вскрыть эту красивую нефритовую шкатулку и посмотреть, что там внутри, под маской спокойствия и женственности, самурай пока не решился. Бывали вещи, которые даже отважных воинов пугали. Наводили страх. Например, из-за своего неосторожного любопытства потерять кого-то. Или узнать то, что заставит навсегда отвернуться от дорого тебе человека. Остального сорвиголова Харада Саноске боялся мало или не боялся вовсе.

Но сегодня он пришел к ней просто так. Чтобы в голову не лезли ненужные мысли, которые зарождали сомнения. А сомнения — это уже первый шаг к собственной погибели. Тем более сомнения в командирах. Саяра отложила музыкальный инструмент, поднялась на ноги, шурша тканью бледно-фиолетового кимоно, вышитой золотыми драконами. Опустилась рядом с Харадой, наполнила его пиалу сакэ. И аккуратно положила свою тонкую аккуратную руку поверх его, сильной и горячей. Всего на несколько мгновений, но она могла позволить себе подобную вольность. Кимигику не осудит. Да и не обязательно ей знать все, что происходит в стенах этой комнаты, раз она со скрытой радостью поощряет встречи с самураем.

— Один очень дорогой мне человек в свое время сказал, что существует два типа меча, одни — убивают, другие же берут в руки для защиты. Сано-сан, это не просто слова, взятые из красивой легенды о двух мечах, воткнутых в дно ручья, лезвия которых бегущие по течению листья либо огибали, либо рассекались надвое. Это истинная правда. Да, возможно в этом мире слишком многие прикрывают свою личину маской слепых идеалистов, но вы-то взяли в руки меч для защиты. К сожалению, этот путь не всегда бывает легким.

— Да, ты права. Но убивают не мечи, а люди, которые держат оружие в руках. Каждый мужчина должен уметь защитить то, что ему дорого, будь то дайме, честь и любимая женщина. Эти намерения идут от сердца, Саяра-сан. От сердца идут и злые умыслы. Первый порыв у человека всегда сердечный, уж потом мозг начинает рассчитывать и продумывать. И не всегда меч для защиты окрашен кровью виновных. Есть и невинные жертвы, но как говорит Хидзиката-сан, необходимые. Иногда их становится слишком много. И я уже не знаю, правильно ли иду. И это мне совершенно не нравится. Из-за сомнений колеблется рука, а из-за этого можно потерять все, что тебе дорого.

— Сомнения для человека, ведущего подобный образ, явление нормальное. Сомневаться для человеческого существа вообще состояние обычное, — улыбнулась Саяра, пожав плечами. — Не берите в голову и отдыхайте, пока такая возможность представилась.

Чуть погодя девушка напряглась, как бы прислушиваясь. Снаружи послышались тихие шаги. Женские. На рисовой бумаге в свете свечей вырос матовый силуэт.

— Саяра-сан, — тягучий голос плавно влился в тихое пространство комнаты. — Вас ожидает господин Ямомото. Прошу поторопиться, уважаемая, иначе от ожидания он может умереть.