С Тоби по-другому. Тоби всегда где-то впереди, манит как мираж. Утром смотрит на Рина из зеркала мутным отражением сквозь запотевшее стекло, на лекциях сидит рядом и ядовито высмеивает всех подряд, идет с ним по коридорам, отражаясь в бесконечных стеклах оконных рам, вечерний сумрак принимает его очертания, молодое дерево похоже в воде на его отражение. Рин иногда думает, что немножко сходит с ума. Но беспокоит его не это, а то, что где-то глубоко внутри, он все еще винит Тобиаса за все: за то, что тот втянул его в передряги, за то, что приручил, за то что бросил, за то что говорил, что любит, за то, что теперь из-за него приходится горбатиться в этой дыре. Рин понимает, что упреки эти глупые, но пока ничего не может с собой поделать. Кто-то же должен быть во всем виноват.

***

— Что ты делаешь?

Голос Ривайена застает Рина врасплох. Рин озирается вокруг и с удивлением обнаруживает себя в коридорном тупике рядом со спортивным залом. Он не помнит, ни как сюда попал, ни что здесь делает. Такие выпадения из реальности случаются уже не первый раз, но его впервые на этом ловят. Это еще полбеды. Ривайен держит своей костлявой рукой его запястье. Рин исподлобья глядит сначала на Ривайена, потом на свой кулак. Костяшки разбиты в кровь, а на слое штукатурки трещины и разводы.

— Отпустите.

Ривайен разжимает пальцы. Рин видит, как в замедленной съемке, движения фаланг, чувствует, как кровь снова наполняет пережатые артерии, как возвращается с покалыванием тепло в подушечки пальцев. Но вместо руки Ривайена перед глазами возникает совсем другая рука. Не Ривайен отпускал его запястье, а Тобиас, уходя, отпускает его руку, не тянет за собой, не позволяет ему разорваться между любовью к брату и… Чем? Чем еще? Рин вздрагивает. Ему хочется снова ударить в стену, чтобы прогнать досаду от того, что Ривайен спугнул из его головы какую-то важную мысль, но он только говорит сквозь зубы:

— Мне надо двигаться дальше. С воспоминаниями я закончил.

— Завтра я начинаю лекции по теории и практике связи. Не опаздывай.

***

Над дверью кабинета, в котором Ривайен читает лекции, висит изречение Сократа: «Nosce te ipsum — найди свое место». Рин плюхается на первое попавшееся.

Ривайен начинает курс с легенды:

— Когда-то Тингар был един. Не существовало ни Целителей, ни Заклинателей. Носитель Наследия был связан с Точкой Сборки и Точкой Времени идеальной связью, он был центром симметрии. Но все изменилось. Мы имеет то, что имеем. А именно — несовершенные, затратные причинно-следственных связи со смещенным центром, и хуже всего — сами их фиксируем словами. Они обречены на конечность и лишены гармонии. Поэтому задача школы создавать пары, в которых взаимодействие будет происходить без потерь энергии на сопротивление и оспаривание ролей. Вопросам и сомнениям нет места в сцепке. Каждое «почему» отнимает силы у Целителя, каждое «зачем» — у Заклинателя. Двое не могут думать, как один. Кто-то думает, а кто-то безоговорочно подчиняется. Для связи всегда был, есть и будет главный. Иначе проигрыш неизбежен.

Рину хочется вскочить и бежать прочь. Ривайен раскладывает его сердце по полочкам, превращает его и Тоби в ящики комода, где все аккуратно по отделениям: в одну сторону новогодняя мишура и мандарины, в другую — колыбельная и поцелуй на ночь, а дисциплина и правила — сюда. И никаких чудес и сильной привязанности — для этого нет места.

Рин глубоко дышит и старательно выводит предложения, одно за другим, одно за другим. Один думает, другой подчиняется. Пока Рин подчиняется. Пока Рину нечего возразить. Он просто знает, что все не так, или не только так. После лекции Рин закрывает за собой классную дверь, словно крышку гроба.

Проходит еще один месяц. Впустую. Восстановление связи с Тоби от него все так же далеко, как и в самом начале обучения. Любые эксперименты с Наследием заканчиваются полным провалом. Рин в очередной раз чувствует себя обманутым и брошенным. Слабым.

В конце октября он без приглашения открывает дверь в кабинет Ривайена:

— Мне нужны тренировки в системе. Разрешите. Дайте пару. Я не могу заставить работать Тингар внутри меня в одиночку.

— Ты отдаешь себе отчет о рисках?

— Мне все равно. Я не для того столько корпел над скриптами, чтобы останавливаться. Я читал в вашей с Эдвардом Ришаром монографии: чтобы управлять словами, надо в одном месте и в один момент привести в движение желания, интуицию, зрительные образы, воспоминания, мускулы и… мне не хватает ресурсов. Правильные воспоминания. Правильные мысли. Это в активе. Теперь мне нужны правильные движения. На лекциях вы говорили, что только через тренировки Тингар начинает разгоняться. Мой мозг что-то блокирует, но его можно взломать через тело. Вы видели, нет, вы знаете, я ходил по связи здесь, в вашей школе. Правда, только один раз. Если смог один, смогу и второй. Помогите.

— У меня нет для тебя свободной пары. И я не хочу губить новичка. — Долгая пауза. Рин не двигается с места. — Завтра попробуешь с Юрой.

***

— Что такое любовь?! Это гормоны и ничего больше! Что ты к этому привязался! «Я люблю тебя» — всего лишь эффективный вид заклинания. Всего лишь правильная форма лингвистического узла. Пойми ты уже!

Ривайен уже побелел от гнева. Рин старается:

— Тогда почему ничего не работает?

Юра уже раз десять произнес «Я люблю тебя, Рин», Рин даже позволил себя поцеловать. Рот у Юраси — как у собаки язык, шершавый и мокрый. Но Рин мужественно стерпел и даже не утерся:

— Что было не так?

Вопрос остается без ответа, как и сотни других вопросов.

Ривайен поправляет очки и смотрит на него долгим странным взглядом. В этот момент Рину кажется, что он еле сдерживается, чтобы не ударить. Но мэтр только безразлично бросает в раскаленный эмоциями воздух:

— Все. Закончили. Завтра все то же самое с Натали. Всем отдыхать.

***

— Еще раз.

— Рив, это бесполезно. Ты понимаешь значения этого слова?! Это не человек, Рив, это гора отходов. С чего ты взял, что там есть Тингар? Ты просто потакаешь Тобиасу. Ты всю жизнь потакаешь Тобиасу. Остановись уже. Я больше в этом не участвую!

— Нет, ты останешься, и вы попробуете еще раз.

— Какая же ты упертая сука, Рив. Иди сюда, Ришар. Ближе. Смотри мне в глаза. Не отводи взгляда. Важно не отводить взгляд. Ты должен дать мне разрешение, должен почувствовать, что мы становимся едины. Смотри. Я тебя пускаю. О боже, Рив, он отводит глаза! Какая тут связь! Он на минимум не может открыться. Я не знаю, как твой Тоби это сделал.

Рин выходит во двор и смотри на нежное прозрачное небо ноября. Он никак не может до конца поверить, что все закончилось неудачей. Сзади раздается скрипучий голос:

— Завтра попробуем снова. Встанешь со мной в паре Первым.

— Но я же Целитель.

— Ты никто. Пустое место. Завтра в восемь утра, со мной.

***

Ривайен устает. Это видно по осанке, по сбивающемуся дыханию, по проступившим морщинам. Они в Системе против Иннокентиев. Результат не лучше всех предыдущих. Связь есть, наконец-то есть. Но такая слабая и призрачная, что Ривайен не может держать и усиливать ее долго. Он снимает барьер и молча идет из спортзала, уже в дверях оборачивается и машет Рину, заставляя следовать за собой. В кабинете он тяжело опускается в кресло и закуривает. Его голос звучит в полутьме, как из колодца:

— У каждой связи есть якорь.

— Что?

— Якорь, — Ривайен затягивается и устало стягивает с носа очки. Рин видит, как те сиротливо ложатся на безупречную поверхность стола и начинает волноваться. — Якорем может быть что угодно, — Ривайен поднимает на него незащищенный стеклами взгляд и глаза у него белесые и пустые. — Слово, предмет, запах, воспоминание, место. Если хочешь, назови якорь талисманом, если хочешь — координатой зеро.

Мэтр трет переносицу и тушит сигарету.

— Тебе надо настроиться. Не на Тоби — на себя. Найти в себе Тингар и дать ему вырасти. Как с воспоминаниями. Надо дать связи потечь через тебя. Разрешить ей это.