========== 18. Любезность. ==========

Посмеиваясь над самим собой, Ганнибал нетвёрдыми шагами месил снег узкого переулка, в то время как я стоял напротив в том же переулке и взволнованно следил за его перемещениями, опасаясь, как бы он, чего доброго, не подскользнулся.

— Чёрт, я такой пьяный, — пробубнил он, зачерпнув пригоршню чистого белого снега с кирпичного выступа какого-то подвала и, прислонившись спиной к кирпичной стене дома, размазал этот снег прямо по своему лицу.

«Добром это не кончится», — думал я, готовый в любую секунду страховать его от нечаянного падения.

Вечером, за час до вышеозначенных событий, я как обычно встретил Ганнибала на подступах к ближайшему от дома магазину, и тогда он ни с того ни с сего спросил меня, не хочу ли я пойти с ним выпить. Пить я не хотел, но не мог и отказаться, поэтому уже через пять минут мы сидели с ним в баре… да-да, в баре! …и пили напитки различной степени крепости.

Напрасно я надеялся, что нам удастся поговорить: мешал шум в зале — компания неподалёку самозабвенно смотрела футбольный матч. Тем не менее, поначалу наши посиделки выглядели более чем прилично. Я заказал лёгкое пиво, он тоже. Однако, быстро прикончив свой стакан, он повторил свой заказ, и, как оказалось, не собирался на этом останавливаться. Я терялся в догадках: что могло вызвать его такую внезапную страсть к алкоголю? Не заладилось с тем самым занятым бизнесменом, чью машину я заметил на днях у его дома?

Ганнибал успел выпить пару-тройку стопок, пока мы громкими короткими фразами обсуждали ничего не значащие погоду с работой. Всё это время он производил впечатление кристально трезвого человека, но вдруг что-то пошло не так, когда, пытаясь слезть со стула, он споткнулся и едва не протаранил носом барную стойку.

Хватая его за шиворот и сажая обратно, я выпалил первое, что пришло мне в голову:

— Может, проводить тебя до дома?

Ганнибал, элегантно поправляя воротник, ответил слегка заплетающимся языком, что не против такой любезности с моей стороны.

Расплатившись, мы вышли из бара, и Ганнибал попросил меня немного постоять на улице, чтобы он смог подышать воздухом и прийти в норму. Мне ничего не оставалось, кроме, как согласиться.

И вот теперь, после всего этого, выдыхая белые клубы пара в свете уличного фонаря, Ганнибал тёр лицо снегом, а я стоял столбом рядом с ним, не зная, могу ли чем-то помочь, надеясь, что приступ опьянения пройдёт сам собой, его отпустит, я поймаю ему машину и отправлю… И отвезу его домой.

Мысли о том, чтобы напроситься в гости я отбрасывал, как излишне греховные. Да, я собирался отвезти его домой, отпереть ему калитку, открыть ключом дверь, поставить его внутрь дома, после чего вернуться через двор на улицу, закрыть калитку и подпереть её кирпичиком, чтоб не болталась. Это было действительно всё, на что я надеялся, но Ганнибал не торопился позволить мне исполнить мой замысел.

Отряхнув снег с лица, он вытер нос запястьем.

— Немного больше, чем следовало, — со странной улыбкой спросил он, скосив на меня глаза. — Так ведь?..

— В другой раз закусывай, — посоветовал я, сунув руки поглубже в карманы куртки и всё ещё опасливо на него глядя.

Ганнибал выдохнул, и в его горячем выдохе растворились падающие снежинки. Он, сделав над собой усилие, повернулся в мою сторону, упершись плечом в кирпичную кладку дома.

— Откровенно говоря, ты так или иначе помог мне сегодня с покупками, — улыбнулся он.

— Лучше бы это были брокколи и тунец, — скептически проговорил я.

Он закрыл глаза, признавая мою правоту, и прислонился к стене головой. Снова он модничал, предпочитая в тёплые зимние дни ходить без шапки. Снег сыпался прямо на его волосы, и замирал невесомыми пушинками на прядях.

В переулке было тихо… Слышны были лишь мерные звуки проезжающих в отдалении автомобилей, эхо сигналов, и ничего больше. Снегопад усиливался, и было, в самом деле, очень тепло. Что ни на есть рождественский вечер.

Ганнибал смотрел мне в лицо, я тоже взирал на него с тихим спокойствием. Он умолк, и я не торопился ничего прибавлять к сказанному. Молчание слегка затянулось, и я осознал, что мы уже довольно долго смотрим друг другу в глаза, и тогда Ганнибал, глянув куда-то под ноги, а потом возвращая свой взгляд к моему лицу, проговорил:

— Знаешь… Я ведь поцеловать тебя хотел, — сказал он.

Я копнул руками карманы, почти улыбнувшись на это.

— Ты разрешения спрашиваешь? — поинтересовался я.

— Да. Спрашиваю разрешения, — согласился он вдруг.

Я криво улыбнулся.

— Ты протрезвеешь и будешь ненавидеть меня за это? — спросил я.

Тогда он оттолкнулся от стены, шагнул ко мне и, обхватив за шею, порывисто поцеловал.

Горел, подрагивая, фонарь над нашими головами. Падал, кружась на ветру, снег.

Оставив в покое мои несчастные зацелованные губы, Ганнибал отстранился на самое мерзкое, самое романтично-ублюдочное расстояние, так, чтобы я в самых мельчайших подробностях мог разглядеть его лицо без очков, хотя я не решался его разглядывать. Я смотрел только на очертания его губ, и думал: какого?..

Не зная, что ответить себе на очередной дурацкий вопрос о том, кто мы теперь друг другу, я выдохнул, и Ганнибал поцеловал меня во второй раз. Он взял меня за руку, и я подчинился, отвечая на поцелуй.

Я чувствовал прикосновения его языка, тепло чужого дыхания и то, что мы стоим в засранном переулке — два взрослых дядьки, один из которых в совершенном подпитии — и целуемся, держась за руки, словно школьники. А ещё я думал, что, несмотря на глубину унизительнго падения в бездну розового конфетти, я готов стоять с ним вот так хоть целую вечность.

«Милый, — думал я. — Милый ты мой любимый трагик…».

Я попытался обхватить его за плечо, но он отстранил мою руку. Жест рассказал мне больше, чем если бы мы час проговорили об отношениях. Он собирался меня поцеловать, и в его приглашении не было никакой случайности. Всё так, как он запланировал.

Но как мне это понимать?.. Он хочет всё вернуть? Собирается разгрести дерьмо отношений и вновь стать партнёрами? Или в планах утешиться мной, пока не всё в порядке с кем-то другим, с кем он всерьёз?.. Или ему просто нравилось со мной трахаться, и он хочет ещё? Как мне узнать, что он задумал, когда его о таком спрашивать бесполезно?

Возможно, мне следует перестать предполагать и просто ему подчиняться? Делать, что он скажет и не ломать голову, даже если я пожалею об этом?

Было очевидно, что так оно и произойдёт, чёрт возьми. Я не себепризначаться признавать, но я знал, что это случиться, стоило ему заикнуться о выпивке. Зачем он меня пригласил? Чтобы сделать то, что он и сделал. Конечно, только для этого, а не чтобы провести время в дружеской беседе друзей. Затем же, зачем и я не сказал «тебе хватит одного пива, парень». Потому что ждал, что он напьётся настолько, чтобы начать меня целовать.

И не был уверен, позволит ли он мне так долго оставаться нежным, но я рискнул наклониться к его губам снова, но он вдруг спокойно, но твёрдо упёрся мне ладонью в грудь и неуверенным тоном сказал:

— Завтра…

Я внимательно слушал, боясь пропустить хоть звук.

— Завтра приходи? — окончил он с таким выражением, будто просил передать соль за обедом.

Я кивнул, и для верности ещё покивал. Ганнибал облизнул губы.

— Будет великолепно, если ты захватишь бутылочку вина, — проговорил он.

Я снова убедительно покивал.

— Конечно, — добавил я.

— На твой выбор.

— Хор… ага, — почти пританцовывая от кивков, соглашался я.

«Спроси его «когда завтра»!» — требовал здравый смысл, но я велел смыслу заткнуться. Не важно. Не буду ничего уточнять.

— В таком случае, до завтра, — сказал он, и звучало это так, будто он, наконец, выполнил невыполнимую миссию.