— Послушай… — начал Ганнибал тоном психолога.
— Хватит, хватит! — прервал я в некоторой панике, заводя машину и планируя поскорее отчалить от дома, чтобы наконец продвинуться хоть немного вперёд после крайне длительного бездействия.
— Нет, я всего лишь…
— Хватит! — взмолился я.
— Уилл, останови машину, — не строго, а с интонацией просьбы проговорил Лектер.
— Давай уже просто поедем, и всё!
— Уилл, останови машину! — настойчиво повторил Ганнибал.
Внутри себя едва ли не плача, я подчинился, прижимаясь обратно к краю дороги и заглушил мотор. Ощущая на своих плечах бремя некоторой безысходности, я оперся руками на руль, и на них — лбом.
— Давай, иди, — до смерти уставшим голосом подбодрил я. — Иди в дом, потом приду я, буду просить прощения… Иди.
— Уилл, — по-прежнему мягко произнёс Лектер.
Он сцарапал мою руку с края руля, потом другую, стискивая обе в своих ладонях. Я, конечно, демонстративно пялился в своё окно на соседский куст.
— Уилли, — позвал Лектер. — Посмотри на меня.
С полнейшим равнодушием во взгляде я повернулся к нему.
— Можно попросить прощения здесь? — спросил я.
— Скажи лучше, — глядя на меня, попросил Лектер. — Скажи, что ты сейчас обо мне думаешь.
Я азартно стиснул зубы, покачивая головой, будто готов был размазать своего доктора по стенке единственно собственными словами.
— Т… Такой ты шикарный… Но как же я тебя ненавижу! — выпалил я, наконец, сжав руки в хватке Ганнибала. — Люблю тебя… Но… как же ты меня сейчас бесишь! Придушил бы…
— И я тебя, — со спокойным видом, подтвердил Лектер. — Потом взял бы клюшку подлиннее и засунул бы тебе её в задницу.
— Биту бы бейсбольную взял. И изорвал после на маленькие кусочки!
— Вспорол бы тебе глотку.
— Разбил бы тебе череп монтировкой.
— Воткнул бы кухонный нож тебе в…
— Собственными руками убил бы!..
Лектер быстро наклонился к моему уху, обхватывая его губами.
— Ганнибал… — сглотнул я, значительно помягчев от череды перечислений взаимно пожелаемых зверств, чувствуя, как край уха и мочку нежно обсасывают чужие губы. — Ну что ты…
Эпизод этот почти был готов окончиться примирительным неглубоким поцелуем, после которого у обоих чувство раздражения уступило место тихому удовлетворению, однако…
Я вновь завёл мотор, поездка продолжилась. Ганнибал молчал минуты две.
— Никогда не кричи на меня, особенно на улице, — сказал он как бы невзначай.
— Ганнибал! — не сдержавшись тут же выкрикнул я.
— Это ужасно выглядит! — сообщил Лектер. — Кто ты такой, чтобы на меня покрикивать издалека?!
— Я твой муж! — возмущённо заявил я, и был полностью, я считаю, прав. — И я имею право выражать своё недовольство, когда того требует случай!
— Выражай его спокойно. Как нормальный человек.
— А я иногда не хочу спокойно! Иногда я хочу орать!
— Я перестану с тобой разговаривать, если ты не успокоишься.
— Хватит мне угрожать! — фыркнул я, почти обиженно покосившись на Ганнибала. — И больше я ничего нигде останавливать не буду! Всё, хватит!
— Я предупреждал, — отвернулся Лектер.
— А ты должен простить меня! — не унимался я, войдя в раж, но с каждой следующей фразой говоря чуть тише. — Потому что ты прав! Потому что надо говорить спокойно!.. Прости меня. Я всё понимаю. Да, нельзя повышать голос. Да!.. Я постараюсь никогда этого не делать. Но ты должен будешь простить меня, если вдруг я снова сорвусь и заору… Я буду стараться. Мы должны прощать друг друга.
Он молчал, и я ненадолго умолк.
— Ганнибал, пожалуйста, — протянул я, тяготясь тишиной. — Говори со мной.
— Я и так говорю с тобой, — цокнул на меня Лектер. — Дурачка кусок… Просто задумался.
— Мы же должны прощать друг друга? — спросил ещё раз я.
— Ну, а как ещё ты себе представляешь совместную жизнь? — спросил Лектер. — Конечно, должны… И хватит. Ты всё понял, я всё понял. Мы оба хотим запихнуть клюшки и биты в задницы друг друга.
Я криво, но улыбнулся, признавая себя ко всему прочему побеждённым.
— А, может, ну его, возьмём выпивки, нажарим гренок с чесночком, креветок в пиве… — вкрадчиво и тихо начал я.
— Так! — складывая руки на груди, остановил Лектер, сдержанно усмехнувшись. — Вези меня, шофёр, куда задумано.
— Эх… Хорошо, — вполне уже довольно после всего высказанного отозвался я, от усталости забыв даже покривляться или пошутить.
Комментарий к 9. Тешатся, тешатся…
“больше я ничего нигде останавливать не буду”
- Нельзя ли у трамвала вокзай остановить?
Вожатый удивился —
Трамвай остановился.
========== 10. В пылу. ==========
Это случилось в обычный ничем не отмеченный вечер. Не было ни дня рождения, ни рождества, ни круглой даты, ни идеи устроить домашнее свидание с макаронами и свечами, ни попытки освежить отношения или чего-то в этом роде.
Ганнибал, как и в предыдущие тысячу вечеров, мирно читал книжку в постели, я, приняв уже душ, в одних трусах босиком шарахался по спальне, разыскивая по полкам и тумбочкам свой телефон и думая о завтрашнем рабочем дне. Телефон я, разумеется, отыскал и, не отрывая взгляда от его экрана, пришёл к кровати, собираясь просто лечь спать, но то ли доски пола покачнулись, то ли притяжение Земли меня подтолкнуло — шатнувшись, я внезапно очутился у стороны кровати, которую уже занимал Лектер.
Я поднял голову и с недоумением осознал, куда пришёл. Ганнибал посмотрел на меня из-под очков.
— Ну, что? — добродушно поинтересовался он, и в блеске его глаз и стёкол мне почудилось что-то от Санта-Клауса.
Я собирался сказать, что, в общем, нечего особенного не планировал, приходя к нему, но в этот момент запнулся о бок кровати, ударившись ногой.
— Ай! — вскрикнул я.
Ганнибал кинул книжку, хватая меня и осторожно помогая мне опуститься на кровать.
— Я обойду, — улыбаясь, протестовал я.
— Перелезь уже так, — качал головой доктор.
И я собрался лезть на свою половину кровати через колени Ганнибала, когда он остановил меня. Я замер на четвереньках, так и не успев сделать первого движения, и вопросительно посмотрел на него.
Ганнибал кинул на тумбочку книжку, очки, откинул края одеяла, сполз вниз, поворачиваясь и забираясь башкой под мои бёдра, обхватывая их ладонями. Я поглядел на него, нагнувшись. Он не обращал внимания на мой взгляд, хоть я и с трудом мог распознать, чем именно он занят.
Дальше всё было так: он стал целовать мои бёдра, подтянув их поближе, потом он как-то вывернулся, чтобы погасить свет прикроватной лампы, после чего мы нервно в четыре руки стянули с меня трусы и тогда он принялся ласкать губами, языком всё, что ему удавалось найти между моих ног и рядом с этим местом. Мне оставалось лишь удобно для этого расположиться, чтобы не мешать.
Я сам вжимал пальцы в его бёдра. Я был бы и рад сделать с ним то же, что он творил со мной, но он умел отвлекать. Я никак не мог собраться с силами, чтобы это осуществить. Дальше ласк руками я так и не продвинулся, хотя, чёрт возьми, мне так нравилось в ту секунду его тело, что даже просто обнимать и гладить его бёдра или ноги казалось мне чем-то невероятно выразительным.
Так и не дав ни ему, ни мне закончить, я сильно отвлёкся, пока снимал с него бельё — мне пришлось проползти вдоль его ног и после этого швырнуть то, что держал в руках на стоявший у шкафа стул. Обернувшись из этой позы, я понял, что просто так занять предыдущую уже не смогу. Тогда я повернулся к нему лицом и просто рухнул на руки, наклоняясь и целуя его в губы.
Ганнибал откликнулся на это с таким рвением, как будто это была его идея. Он обнял меня рукой, гладя меня по спине, а, спустя немного времени, азартно перекувырнул меня и уложил на лопатки, целуя уже сам.
Я усмехнулся в поцелуй, это развеселило и его: мы оба поняли, что произошло и что после этого будет — он со мной заигрывал, а я снова сменю позицию и всё-таки буду сверху на этот раз.
