- Дон, мы скоро будем, – Майки ткнул рацию. – Да, все вместе. Ну, в целом…

- Спроси, как там Лео, – скрипуче-тускло бросил ему Раф и сделал еще один большой глоток, потом достал телефон и зачем-то сфотографировал лежавшего на полу Рейна.

====== Дождь смывает все следы ======

«Живи и знай, что с ним случилось. Скажи себе еще разок, что понимаешь, что такое любовь. Ты не дала ему имя, оставив чужим людям – ничего, отец назовет теперь, как сочтет нужным. Найди в себе смелость сказать Лео, что любишь его, и все это было ради вашего счастья».

Раф прикрепил к письму фотографию Рейна, едко усмехнулся экрану и нажал на кнопку «отправить».

«Письмо в пустоту».

На этот номер не раз и не два он отправлял смс, угрожая, умоляя, упрашивая Караи сказать, где сын Леонардо.

Письма получали статус «прочитано», но ни единого раза на них не пришло ответа. И на звонки никто никогда не брал трубку.

А потом были долгие годы тишины, когда он считал, что парнишка погиб, и писать было не о чем.

«Су-ука!! – хрипло завыло сердце, которое, в отличие от мозга, никак не брал алкоголь. – Зачем ты это сделала с ним?!»

Раф ударился затылком в борт фургона и жадно хлебнул еще коньяка.

Надо было как-то дотянуть до дома, как-то дойти, донести Рейна, сдать с рук на руки Дону, добраться в душ…

Как-то удержать себя в руках и не сорваться сейчас, когда все уже было позади.

Все то, что зависело от него.

Теперь дело за другими, а ему ждать. Заслуженно отдохнуть и выспаться…

Рафа начало мелко трясти, так что горлышко бутылки звякнуло об зубы, а Дэнни, сидевший рядом, опасливо покосился.

Рафу было наплевать. Он сполз с сиденья, лег прямо на пол, прижав колени к груди, и закрыл голову руками, ощущая, что вот-вот сдохнет от всего пережитого, так и не добравшись домой.

«Лео, пожалуйста!!!»

Он закрыл глаза, представив, что под щекой не колесная арка машины, а стальное колено Лео, и вот прямо сейчас виска коснутся родные губы, чтобы удержать на краю и пообещать своим дыханием, что все теперь будет хорошо…

Эдит металась по комнате, разбрасывая книжки и тетради, зашвырнув под кровать свой дневник, в который еще два часа назад изливала обиды на мир.

Дэнни решил повторить ее подвиг и убежал искать своего придуманного друга, которого она нашла. Дядя Раф умчался за ним и дядя Майки тоже. Дедушка закрылся у себя и медитировал, не отвечая на стук.

Мама велела Эдит убрать кухню и ушла в аптеку, папа был в комнате дяди Лео, куда она заглянула пять минут назад. Она хотела извиниться за то, что его ранили, и спросить, не хочет ли он чаю…

Она, правда, хотела, потому что выносить это отчуждение и одиночество просто не могла больше.

Никому до нее не было дела – словно мешок в комнате лежит, а не живой человек, с которым случилась беда…

Эдит в ужасе застывает у приоткрытой двери комнаты дяди Лео.

Папа… ее родной любимый и добрый папа, у которого такой тихий теплый голос, который никогда не кричит.

Папа, который совсем не крутой, держит в захвате дядю Лео, прижав его к полу, и щурится, как змея, шипя почти неразличимое:

- Успокойся! Лео, ты слышишь меня?!

Эдит зажимает рот рукой, испуганно глядя на происходящее.

Она никогда не видела такого кошмара даже во сне. Почему в ее жизни вдруг стало так много крови?! Кровь Трэвиса, которого порезал ее нежданный спаситель, кровь дома на полу в гостиной…

И тут опять…

По белому бинту расползается свежее ярко-ярко-алое, даже немного рыжее, пятно. Дядя Лео дергается, пытаясь вырваться, хрипло кричит, словно ему больно, и смотрит совершенно стеклянными глазами в пустоту.

- Не трожь!

Эдит отступает на шаг.

Ей страшно.

Она совсем не понимает, что происходит с ее семьей.

Откуда в них столько бешеного, дикого, непонятного?..

Почему они все изменились за одну секунду, словно надели жуткие маски?!

Эдит отворачивается и бежит обратно, чтобы запереть дверь и броситься к столу, где лежит ее дневник.

«Тебе одному я могу рассказать о происходящем вокруг кошмаре. Мой мир рухнул. Мои родные сошли с ума. Я встретила и потеряла потрясающего парня…»

Эдит прислушалась к шуму в гостиной.

«Кажется, вернулись. Интересно, а вот Дэнни тоже влетит за то, что убежал, или опять вывернулся и сухим из воды вышел. Я знаю, они все так жалеют его, потому что он родился черепахой, и у него не такое, как у меня, детство, потому что я красивая, а он – нет…»

Эдит осторожно выглянула из комнаты и решилась выйти.

- Папа! – закричал на весь дом Дэнни. – Папа, скорее сюда!

Эдит стало так интересно, что она прошла по коридору и заглянула в гостиную.

Спиной к ней стоял дядя Майки, как-то ссутулившийся и уронивший руки, у большого дивана суетился Дэнни, поправлявший очки на разбитом носу, а на диване лежал тот самый парень, что спас ее от Трэвиса, только весь в бинтах и с разбитым лицом.

Эдит охнула и прижалась к дверному косяку.

Мимо нее быстро и совершенно неслышно прошел папа, даже глаз не скосив, опустился около дивана и взял руку ее спасителя в свои.

Папино лицо стало мрачным, а глаза очень сосредоточенными.

- Майки, помоги мне, надо перенести его.

Дядя Майки шевельнулся, словно выходя их ступора, и поднял голову.

- А Раф сказал…

- Раф пускай спит, – папа дернул плечом. – Если Лео не выставит его вон из комнаты в таком состоянии. Давай, помоги мне.

Он поднял друга Дэнни с дивана и направился в свою лабораторию.

А Эдит так и осталась стоять на месте, глядя на диван, заляпанный красными пятнами.

«Опять кровь…»

Теплое-теплое ласково и мягко гладило висок, пробегало по затылку и шее, забираясь под карапакс и расповсюживая толпы мурашек.

«Поезда нет, Судьбы тоже, – Раф лениво перебрал мысли, как четки. – Откуда тогда столько хорошего сразу? Неужели мы дожили до Мировой справедливости, про которую любит повторять Рыжая?»

Последнее, что он помнил, прежде чем вырубиться, как положил Рейна на диван в гостиной.

Дальше…

Дальше не было ничего.

«Надо перевернуться – отлежал же уже руку…»

Раф дернулся и сморщился от жуткой тянущей боли, прошившей все его тело. У него сто лет так не болели мышцы – только в юности, когда Мастер оставлял его после тренировок дополнительно прыгать по залу…

- Помочь? – его мягко перевернули на спину и погладили по щеке и лбу.

- Лео?.. – хрипло, жалко, еле-еле.

Раф улыбнулся, приоткрыв глаза. Имя брата он готов был даже блеять, если на это будет такая реакция, как сейчас.

Лео полулежал рядом, что позволило ему устроить голову Рафа у себя на груди и мягко массировать сейчас разрывавшиеся виски.

- Почему ты здесь? – Раф поднял руку и на ощупь погладил его по предплечью. – Я думал, ты с Доном. Там же Рейн.

Лео едва заметно пожал плечами и улыбнулся ему в ответ.

- Я тут нужнее. Там только под ногами путаться буду и мешать. Кровь Донни взял, сколько можно было, так что лежу тут бревном теперь. Восстанавливаюсь.

- Ты не хочешь его увидеть? – Раф понял, что держать глаза открытыми слишком утомительно, и опустил веки.

- Я 15 лет ждал, подожду еще, – пальцы Лео ласково погладили ямку между его ключиц. – Спи. Я еле дотащил тебя до кровати. И скажи на милость, чем от тебя пасет?

Раф удобнее устроил голову, блаженно ощущая, как размыкает когти боль под чуткими салатовыми пальцами.

- Коньяком, – буркнул он, поворачиваясь так, чтобы ладонь Лео легла ему на лоб. – Кровью, насилием. Не привык еще?

Лео откинул голову на изголовье кровати и прикрыл глаза.

- Усталостью, Раф, и болью. Спасибо, родной мой.

Раф кивнул, давая понять, что услышал, перевернулся на бок и уткнулся носом Лео в грудь, совершенно не думая, что валяется он поперек кровати, закинув колено на подушку.

Он дома.

Сын Лео дома.