— Что ты кричал? — требовательно спросил он.

— Освободи меня, уёбок, не смей прикасаться, убери от меня свои грёбаные руки. Вынь из меня это дерьмо! — Пашка снова был не тут, а там, в том моменте. Он подался вперёд, как сделал тогда, словно пытаясь «увидеть», что в него пихают. Король сжал кисти его рук чуть ли не до хруста, так что Пашка разжал пальцы.

— Сколько было шаров?

— Пять, — Пашка закрыл глаза. Дыхание сбилось. Серёга ёрзал на нём уже активно.

— Они все вошли? — он наклонился и опалил дыханием скулу мужчины.

— Все. Он всё это в меня впихнул.

— Тебе было адски больно, — прерывающимся голосом сказал Серый, срываясь на быстрый темп.

— Распирало, давило, было неприятно. Адски больно стало, когда он потянул их назад, — Пашка говорил хрипло, всё ещё не открывая глаза, ощущая, как его втрахивают в кровать.

— Ты закричал?

— Да… Не сдержался и закричал…

— Громко кричал? — твёрдый член упирался в живот Павла, то и дело задевая его собственный член. Телесный контакт был очень плотным.

— Орал благим матом. Я почувствовал, как вниз к копчику потекло что-то тёплое, и вот тогда стало страшно… И я не мог ничего сделать, — голос сел. — Он не останавливался… тянул один за другим, его заводил мой крик, а потом рванул резко, — Пашка распахнул глаза.

— Тебя это возбуждало? Что тебя рвали? — Серёга мутным взглядом уставился в глаза Никольского. Лоб Короленко покрылся испариной. Он чуть снизил темп.

— Ты идиот? Как такое может возбудить? — возмутился Пашка, оскалившись. — Когда тебе внутри всё распахали. Это пиздецки больно и страшно, когда не знаешь, что от такого психа ждать! — он буквально выплёвывал слова, повысив голос.

— Ты боялся, ты кричал, было больно, зафиксирован, не мог рыпнуться… — Серёга бормотал всё это уже почти дёргаясь на Павле. — И он в тебя вошёл, — Король это не спрашивал, он это точно знал.

— Да. И ебал. Порванного, — обречённо выдохнул Пашка, не пытаясь высвободиться.

— Ты был тогда беспомощный и чертовски красивый, когда корчился от боли и орал. Я тебя тогда не видел, но знаю… Сейчас ты ещё красивее, — Серый пристально посмотрел в глаза Пашки, на секунду остановившись, чувствуя, что сейчас кончит. Быстро наклонился, попытавшись поймать губы Пашки. Тот мотнул головой, и Серёга, промахнувшись, мазнул только скулу. Но его горячие облизанные губы оставили свой след на коже Павла, давая лёгкую кратковременную прохладу, пока он не высох. — Ты невъебенный, когда лежишь вот так, — хрипло выдал он. — Хочешь, я его найду и урою?

— Ты его уже не найдёшь, — в паху ныло, член требовал разрядки. Серёга снова начал двигаться, продлевая сладкую пытку на двоих.

— Тебе нравится, что тебя вот так держат?

— Нет. Я ненавижу, когда меня фиксируют. С тех пор ненавижу, — Пашка уже сто раз мог вырваться, сбросив с себя Серёгу. Но заводил маниакальный блеск в глазах напротив. Серёга тащился, что кому-то было когда-то больно, и не скрывал этого, и Никольскому нравилось смотреть на его лицо и видеть, как Серый сейчас открывается ему, теряя контроль над эмоциями и думая, что хозяин положения однозначно он.

— Просто ты ему не доверял. Он причинил тебе вред. А мне ты доверяешь? — он произнёс это тихо и почти ласково, взгляд его при этом потеплел.

— Нет, — отрезал Пашка.

— Ну ты же знаешь, что я тебе ничего не сделаю, — толчки и дикое желание у обоих кончить. — Закричи для меня, — попросил Король. — Ну давай же! — уже громче потребовал он.

Пашка упрямо поджал губы, но с каждым движением Серый выбивал из него воздух. Пашка снова судорожно вдыхал.

— Что ты закричал, когда он в тебя кончал? На нём был презик?

— Нет, не было, — зрачки были расширены, голос снова охрип. — Я закричал… как резаный…

Никольский на секунды замолчал, облизав пересохшие губы. Серёга уставился на его ставшие влажными губы… И тут он сорвался на бешеный темп и начал с силой втрахивать Пашку в постель, уже не в силах сдержаться.

— Не-на-ви-жу-у-у! — Пашка прогнулся, чувствуя, как пальцы Серёги стискивают его запястья словно стальные кольца. Король весь напрягся. Именно в этот момент, когда Пашка закричал громко, так, что было, наверное, слышно в коридоре, Серёга испытал такой мощнейший оргазм, какого у него в жизни не было. Под ним лежал тот, кого он давно хотел, до одури хотел, и орал благим матом, и от этого внутри всё скручивало, полыхало и требовало выхода.

Он заорал сам, задёргался, выплёскиваясь на живот Павлу. Сильные опасные эмоции захватили их обоих. Пашку пёрло, что Серёга так завёлся от его рассказа и что сейчас, наконец-то не таясь, показал свою сущность: что его ведёт от одного осознания, что кому-то может быть больно. Именно в этот момент, перестав играть, он был беззащитен и открыт.

Пашка молниеносно перевернулся, скинув Серого. Тот упал на спину.

— А потом, когда он меня отвязал, я его начал избивать. Увидел на грязной простынке свою кровь, не две капли, Серый. Целое пятно. Было адски больно, но ненависть придала сил, адреналина, наверное, выделилось столько, сколько за всю жизнь не было ни до, ни после.

Пашка, нависнув над Королём, наотмашь ударил его по лицу. Тот мотнул головой, но взгляд всё ещё был затуманенным, и Серёга даже не сопротивлялся, лишь снова тяжело задышал.

— Истекал кровью, думал, что сдохну и уже нечего терять, так хоть убью этого ублюдка напоследок! — новый удар обжёг скулу Серёги.

— Кончи, бля, Ангел, давай, кончи! — выкрикнул Серый.

Пашка ухватился за член. Он стоял на коленях, нависая над лежащим под ним Королём, и с поплывшим взглядом дрочил себе. Когда дыхание совсем сбилось, а тело стало словно прошивать током, Серёга выскользнул из-под него. Пашка уже не мог остановиться. Он запрокинул голову и завыл в голос, выстреливая. В этот момент он почувствовал, как Серёга сжал его предплечья. А когда посмотрел вниз, то увидел, как мужчина поймал ртом часть белёсо-прозрачной струйки.

— Иногда мне тебя тоже хочется убить, — выдохнул Пашка, но произнёс это уже беззлобно.

— Ну так в чём дело? — усмехнулся Короленко, облизываясь и вытирая с лица остатки спермы. — Я весь твой, — его улыбка была многообещающей. — Иди сюда, ложись, — миролюбиво предложил он и потянул Пашку. Тот лёг рядом на бок, лицом к Серёге.

— Что было потом? — поинтересовался Король, положив руку на оголённое бедро Павла.

— Игорёк ворвался. Сосед мой, который меня уговорил заняться этим и который клиентов поставлял, — Пашка не убирал руку друга со своего бедра, тот тихонько его поглаживал, словно успокаивая. — Хуй его знает, откуда он взялся, — уже спокойнее продолжил Пашка, задумавшись и припоминая обстоятельства давних лет. — Буквально оттащил меня от этого мудака. Кажется, я мужику нос сломал. Игорёшка впихнул меня в мои одёжки, засунув мне в трусы большой носовой платок, помог спуститься на улицу, поймал машину, что-то кричал, что надо срочно отвезти меня в больницу. Я даже не помню, кто вёз. Каждый шаг давался с огромным трудом и болью. Потом яркий свет, операционный стол… Меня пытались расспросить, кто это со мной сделал, хотели вызвать ментов. Я слал всех на хуй и морщился от боли, сказал, что был в отключке, не видел. Не знаю, что наплёл им Игорь. Он всегда умел выкручиваться, врал так складно, что не поверить было невозможно. Он себя передо мной чувствовал виноватым. Сказал, что стряс с этого мужика деньги, отвалил мне пачку. А я даже их брать не хотел. Если бы что-то на них купил, мне бы это напоминало тот случай. В детдом отдал.

— Ну и правильно, Ангел, — с пониманием одобрил Серёга.

— Он мне тогда тоже так сказал. Он всегда меня называл Ангелом.

— Кто? — Серый нежно провёл пальцами по волосам Пашки.

— Летяга. Игорёк.

— Что с ним стало? — взгляд Серёги был каким-то странным. Он еле заметно улыбался и словно… любовался своим другом, а вопросы задавал уже как бы между прочим.

— А ничего. Живёт себе и жалуется на судьбу, — пожал плечами Пашка, не зная, как реагировать на этот тёплый взгляд. Такой Серёга его немного смущал. Он привык его видеть напирающим, требующим, но не спокойным и с таким взглядом, что… Вдруг захотелось уткнуться другу в плечо, закрыть глаза, вдохнуть его запах и хоть на минуту расслабиться, не ожидая ничьих нападок и не вставая в боевую стойку.