Общение с некоторыми тематиками заставило его задуматься над своим позиционированием.

В Сером Пашка обнаружил довольно яркие черты и садиста, и мазохиста. Короленко как нащупывал слабые места и этим потом пользовался, пытаясь подколоть или надавить, так и занимался периодически самобичеванием. В постели, а также в экшнах он мог быть как Верхом, так и низом. Павла такая универсальность Серёги, в отличие от многих тематиков, которые не любили свитчей, очень даже вдохновляла. Сам он долгое время думал, что тоже свитч. Но благодаря более тщательному самоанализу и изучению некоторого материала понял, что он однозначно Верх. Доминантами не рождаются, ими становятся. И далеко не все они выглядят как слишком уверенные в себе брутальные мачо, перед которыми женщины укладываются штабелями, признавая их господство над собой. Пашка знал очень даже невзрачных и самых обычных в поведении с другими Верхних, которые, однако, неплохо строили своих нижних и пользовались их уважением. И тем более Доминант не синоним жестокости и бездушности. Он заботится о своём сабмиссиве не меньше, чем тот о нём. В идеале — это полное единение душ. Всё это Никольский знал из теории. Осталось лишь найти своего саба, с кем они устроят друг друга.

Сейчас Пашка сидел в простеньком номере отеля, куда скоро должен был подъехать Серый, но тот пока задерживался. Перед этим Короленко хотел повидать Маринку — не мог он упустить такого случая.

— Анохина, не молчи, — потребовал Пашка.

— Никольский, не психуй, — посоветовала она.

— Я не психую! — повысил он голос.

— Я слышу, дорогой. Само спокойствие.

— Вдруг он камеру заметит?

— И что? Главное, успей его заболтать и связать. Посмотришь, что он из девайсов привезёт. Если не будет наручников, да хоть шарфом ему руки замотай. Шарф-то на тебе есть?

— Есть.

— Ремень?

— Разумеется.

— И на нём наверняка ремень будет. Никольский, ты Верхний или где? Это я тебя должна учить, что делать с нижним? Ты меня сегодня удивляешь. Соберись!

— Он не мой нижний! — огрызнулся Пашка. — Я бы ему вообще шею свернул, а не играл в него.

— Что за варварство, — поморщилась женщина, отпив сок. — Он тебе сам предложил сессию, ну так пользуйся, оторвись, дорогой, надеюсь, ты меня понимаешь, к чему я клоню?

— Догадываюсь. Вроде. Я ему такое устрою, — прорычал Пашка.

— Эй, в руках себя держи. Не нравится мне твой угрожающий тон. Не сорвись на нём.

— А хочется. Руки так и чешутся, — Пашка сжал один кулак так, что костяшки побелели, а второй рукой излишне сильно обхватил телефон.

— Я бы его и сама с удовольствием отдоминировала. Уж я бы Короля не пожалела. В ногах бы у меня ползал и умолял, зараза! Помучила бы его хорошенько за Женечку, — размечталась Анохина, похоже, уже забыв, что только что просила Пашку не зверствовать.

— Ха! Маринка, предложи это Серому, он сразу же прибежит, решив, что сможет тебя заодно и на секс раскрутить.

— Да он уже пробовал… на секс. Зачем мне такие приключения? Ну… разве только что отстрапонить этого симпатичного мерзавца, — засмеялась женщина.

— Кто его знает, может, и согласится, — усмехнулся Никольский. — Что-то я нервничаю немного, если честно, — признался Павел. Уж перед подругой-то он мог себе позволить не скрывать все свои чувства и эмоции. — Как-то тупо всё с Серым выходит. Не знаю, как ещё Женька воспримет, когда ему станет всё известно.

— Господи, это простая сессия! Что тут такого? Женечке потом расскажешь, когда он к тебе ещё больше привяжется и точно никуда не смоется, а то слишком эмоциональный мальчик, сначала вспылит, а потом думает, стоило ли. Ой, Серый подъехал. Всё, увидимся в отеле. Я его быстро к тебе выпину, не скучай, целую, — затараторила она. Потом запихнула телефон в сумочку, схватила зеркальце, проверила макияж, причёску и состроила приветливую улыбку.

Когда Серый, ворча на ДПС, наконец-то повернул голову влево, где за столиком примостилась Маринка, то сразу оттаял, увидев перед собой очаровательную, хрупкую, маленького роста молодую женщину, которая улыбалась ему так искренне. Марина сама не сомневалась в своей искренности. За это время все трое таких разных парней стали ей дороги, просто каждый по-своему.

***

— Я на ресепшне. Сейчас буду. Маринку видел. Обалденная баба! Завалил бы её, но к тебе торопился! — всё это Серый громогласно заявил прямо тут же, в холле отеля, и пока поднимался по лестнице на второй этаж и шёл по коридору, отыскивая нужный номер, жизнерадостно делился своими впечатлениями о суках ДПСниках, а также о симпатичной сучке Маринке. — Точно тебе говорю, даст мне. Надо только за ней немного поухаживать. Бля, у меня времени нет. Жена сказала, что ей внимания не хватало, поэтому мне изменила, блядунья. Хуёво как-то вышло. И почему вы все не в моём городе живёте? Я бы к вам чаще в гости приходил, тусили бы вместе по выходным. Мне у вас один клуб понравился. Слушай, где у вас можно позырить стриптиз?

Пашка не успел ничего ответить, да это и не требовалось. Когда у Серого было хорошее настроение, он трепался без умолку, мгновенно перескакивая с одной темы на другую. Тут дверь распахнулась. Серёга ввалился в номер и с порога громогласно выпалил:

— Здорово, старик!

Судя по светящейся физиономии, Маринка постаралась на славу, подключив всё своё женское обаяние. «Клиент» цвёл и даже пах каким-то парфюмом, что было на руку Никольскому. В смысле, его хорошее расположение духа. В таком Серый охотнее расставался с деньгами. В данном случае деньги Пашка с собой не унёс бы, но если всё пройдёт хорошо, то отдавать придётся меньшую сумму. А если совсем всё получится, то можно будет к тому же заткнуть эту наглую морду, которая ещё в утробе матери узнала, как вымогать из людей разного рода уступки, а уж потом появилась на свет, наверняка при первой же возможности обзаведясь полезными знакомствами с акушерами, очаровательно лупая детскими глазёнками и агукая. Мало ли, ему и в роддоме связи могли пригодиться, если не для своей будущей жены, так для многочисленных подруг и любовниц. С теми, кто попадал в категорию его друзей, Короленко делился щедро всем: и советами, и деньгами, и тычками.

— Давно не виделись! — Серёга бросил куртку на табурет, стоящий в тамбурочке, распахнул объятия.

— Целых три недели, — скептически хмыкнул Пашка, проигнорировав Серёгины раскинутые руки. Тот не растерялся, тут же хлопнул Павла по плечу, повис на нём и затолкнул его в комнату, сопровождая свои действия словами «давай, проходи», словно он был хозяином этой «квартиры». — Бля, не мог подобрать что-нибудь поприличнее? — Серый окинул взглядом номер.

— Ты сюда на постоянное жительство переезжаешь? Кровать имеется, душ тоже, даже телек нормальный есть.

Когда они вели с Серым деловые переговоры о том, где и как пройдёт их встреча, Пашка, не доверяя Короленко, сказал, что снимет номер сам. На этом настаивала Маринка, которая были посвящена в предстоящую встречу. Мол, мужик взбалмошный, сейчас на тебя жутко зол, кто его знает, приедет не один, а с дружками. Придёшь, Пашенька, в номер, а тебя по головке тюкнут и сделают с тобой то, что он давно хотел.

Пашка верил с трудом, что Серёга пошёл бы на такое, но, наученный жизненным опытом, решил подстраховаться хотя бы там, где это возможно. Заодно он получил инструкции ничего из привезённого Серёгой не есть и не пить — мало ли там экстази какое будет подмешано. Так что на столе номера уже стояла литровка минералки, захваченная Павлом, к тому же в номере был графин с водой.

— Картинки на стене примитивные, — поморщился «эстет».

— В галерею сходи, — посоветовал Пашка, засунув руки в карманы.

— Там ещё хуже, ты чё! Зырить на эти абстрактные хуйни? Да ещё за это платить. Берёшь банку с краской, пинаешь её, разливаешь на… как его там… а! холст, во! Потом тыкаешь кисточкой три точки, можешь добавить чёрные квадраты, и готово! Эти дармоеды за такое бабло срубают, ты прикинь! Куда мир катится?!