От качественно сделанного минета Женька просто уплыл окончательно. Как он ни пытался отстраниться, Серёга настойчиво притягивал мальчишку и снова и снова ласкал его, не посягая пока на его задницу, прекрасно понимая, что парня можно этим напугать.

Женька говорил, что лояльно относится к геям и бисексуалам, но мама считала их извращенцами, больными психически, а ведь он не такой!

Серёга уже до их первой встречи вёл просветительскую работу, что бисексуальные люди встречаются не так редко и все они нормальные. Поддержку своим словам он нашёл у Павла, Марины и Снежаны, с которыми Женька не прекращал общаться.

Потом Серёга пригласил пацана к себе домой. Женька, с одной стороны, очень хотел приехать к нему, посмотреть, как тот живёт, с другой — интуитивно ощущал, что одними разговорами встреча не закончится. Он писал письма друзьям с сайта, советуясь, ехать ему или нет, старался сам себя убедить, что опасаться нечего, что Серёжка ничего ему не сделает. После всех своих метаний он решился.

Мужчина лично встретил его на автовокзале, привёз домой на автомобиле, не забыв при этом выпендриться им. Шикарные тачки Жеку интересовали мало, но ехать с комфортом, разумеется, всегда приятнее. Дома Короленко тут же усадил друга за стол. Они оживлённо болтали, Серёга был само обаяние. Квартира Женьке понравилась. С его небольшой двушкой, где он жил с мамой, было не сравнить.

— Ты здесь живёшь как король, — Женька был в восхищении, разглядывая интерьер, что приятно польстило самолюбию хозяина.

— Приезжай почаще, — пригласил он. — Теперь гулять?

Женька уже устал, он бы не отказался… Он сам не решался себе признаться в своих мечтах. Просто отдохнуть, да, пожалуй, именно отдохнуть, полежать на… Кровать потрясала воображение! Нет, лучше в гостиной на диване, а то эта кровать будит в нём какие-то… слишком волнующие и неправильные мысли. Он тряхнул головой и сказал:

— Да, пошли погуляем.

Прогулка летним тёплым вечером обоим пошла на пользу, настроив их на мирный лад и разговоры о жизни. Серёга рассказывал всякие забавные случаи, которые происходили с ним в школе и на работе. Женька заливисто смеялся.

Поцелуй в сени тополя застал Женьку врасплох. Он растерялся и доверчиво открыл рот, чем воспользовался Серёга. Потом Женька очухался, сообразив, что могут увидеть, и замычал.

— Ты что? — отпихнул он Серёгу. — Вдруг кто-то пройдёт мимо? Я же со стыда сгорю!

— Уже поздно, а здесь слишком темно, не ссы, никто ничего не увидел бы. Ты охуенно сексуальный, и губы у тебя очень красивые, целовал бы не отрываясь всю ночь.

У Женьки ноги подкосились от такого комплимента, от близости мужчины, от которого пахло приятным дорогим парфюмом, и от осознания, что они делают что-то недозволенное. Запретное — вот что его завело больше всего. Это ведь неправильно, что он опять целуется с мужчиной, неправильно, что тот сделал ему в прошлый раз умопомрачительный минет. И как же хочется, чтобы он сделал это снова. Катька никогда не могла доставить ему такого удовольствия.

Серёга словно понял состояние мальчишки. Они дошли домой молча. Прямо в прихожей снова начали целоваться. Мужчина раздел Женьку неспешно, целуя повёл его в спальню. Когда Женька упал на широкую кровать, а сверху навис Серёга, мальчишка расширил глаза и упёрся в обнажённую грудь мужчины. Серёга имел красивое тело. Женька понял, что возбуждён. Это было необъяснимо. Член встал не на девушку и не механически, не после мастурбации или минета. Король понял, что парень смущён, боится и вместе с тем хочет с ним секса.

— Я универсал. Сегодня сверху будешь ты, — заявил Короленко.

— А потом? — слова вылетели, прежде чем Женька успел подумать. Свои желания его напугали.

— Будешь сверху столько, сколько тебе потребуется. У тебя же ещё не было мужчины? — решил он уточнить ещё раз, а то кто его знает. Хотя, судя по поведению мальчишки, он девственен. Но некоторые умели разыгрывать мнимую невинность, а Серёга был по жизни недоверчив.

— Нет, ты же знаешь, — тихо произнёс Женька и отвёл глаза.

— У тебя с твоей Катькой был анальный секс?

— Нет, — мальчишка густо покраснел. — Она и минет-то мне не хотела делать, а ты сделал, и это было!.. Ой! — тут он покраснел ещё больше, поняв, что выдал своё восхищение.

— Ну, мне приятно, чо! — ухмыльнулся Король. — Хочешь, повторим.

И прежде, чем Женька что-то ответил, его трусы оказались где-то на полу, а член был накрыт горячим влажным ртом. Мальчишка выгибался, стонал, а потом с криком кончил и с восторгом наблюдал, как Серёга всего его облизал, не оставив ни капельки. Поцелуи и стимуляция эрогенных зон дали свои результаты: Женька снова возбудился.

— Теперь давай ты. Вот тебе смазка. Мажешь мне очко, засовываешь палец и растягиваешь.

Женька с замиранием сердца выполнил все инструкции.

— Это что за уплотнение? — он нажал на простату.

Серый, стоя в коленно-локтевой, застонал.

— Ты бы хоть в инете почитал. Простата, бля, погладь ещё, ага, вот так. Можешь нажать посильнее.

— Я читал, — хорошо, что Серёга сейчас не видел, какого цвета Женькины уши.

Учеником он оказался усердным. Судя по тому, как мужчина стонал, Женька всё делал отлично. Его аж от гордости стало распирать, что он так быстро сообразил, что к чему.

— Хватит, входи теперь, смажь только свой хуй, — потребовал Король.

Женька сначала запаниковал, но потом, охватив взглядом широкую спину мужчины и выставленную задницу, увидев раскрытый вход, понял, что жутко охота трахаться и отступать нет смысла. Он вошёл медленно, боясь сделать что-то не так. Серёга застонал, остановил его, удержав за бедро.

— Я всё правильно делаю? — заволновался парень.

— Правильно, бля, но у тебя хуй толстый. Щас, подожди, мне надо привыкнуть.

— Зачем? — не понял Женька.

Если бы Серёга тогда сказал, что больно, Женька бы, скорее всего, испугался, начал его жалеть, и кто его знает, может, вообще отказался бы продолжить.

— Сейчас… Я скажу, когда будет можно, — Серый пытался справиться с болью, ругая себя, что не растянул себя сам, знал же, что у мальца дубинка что надо. — Теперь двигайся, — Короленко отпустил Женькино бедро.

Тот неуверенно качнулся. И ещё раз. Затем ухватил мужчину за бёдра, как делал это со своей Катькой, закрыл глаза. Как же было хорошо! Волна возбуждения прошила его насквозь, он взял довольно быстрый темп, вколачивался так, что Серёга завыл от острых ощущений. Женька слышал его стоны фоном, сквозь шум в ушах. Оргазм отрубил в нём всё восприятие действительности. Он словно со стороны слышал свой крик, слившийся с криком Серёги. И это было тоже непривычно. Под ним стонала не девушка, а крепкий симпатичный мужчина. Не какой-то жеманный пидор, а именно мужчина, до одури обаятельный и сексуальный, который очень возбудил Женьку. Парень долго потом не мог прийти в себя, не веря, что всё это не сон.

***

Короленко ехал на встречу с Никольским и своим теперь уже бывшим, вспоминая их первый с Женькой раз.

— Ты прикинь, — обратился он к своей «девочке», — этот говнюк меня подло надул! Он сказал мне, что ему исполняется двадцать, а ему исполнялось тогда всего лишь восемнадцать. Он себе два года прибавил. Сказал, что боялся, что Пашка не будет общаться со школьником. Никольский старается с малолетками не связываться. Женьку не моё мнение интересовало, а его! Вот сучёныш! Когда я и Пашка начали с ним списываться, мальчишка учился ещё в одиннадцатом классе. Получается, я трахал малолетку! Ты бы слышала, как я матерился, когда он мне всё рассказал. Точно тебе говорю, взбесить меня хотел. У него даже тон такой был… ехидный. Был бы он рядом, придушил бы его! Он мне такой: «Не волнуйся, когда мы с тобой первый раз потрахались, мне как раз исполнилось восемнадцать». Меня трахнула малолетняя блядь! — Серый ударил по клаксону. — Куда прёшь?! — дал он по тормозам, въехав в черту города и остановившись на светофоре. — Красивый город, особенно в центре, но такие пробки на дорогах. Бесит! — всё ещё продолжал говорить вслух Серёга. — Потом я Женьку трахнул. Долго он не мог поверить, что не натурал. Ржачный он иногда. Теперь не хочет смириться, что маз. Я, грит, нижний, но не влюбляюсь в того, кто недоступен, и вены себе резать не собираюсь, значит, не мазохист, — заржал Король. — Ну конечно, не влюбляется он в недоступных. Сколько по Никольскому сох, пока Пашка не позвал его к себе. Чё пацан начитался? Совсем Никольский ему мозги заебал своей психологией. Да маз он чистой воды. Его ж подкалывать одно удовольствие, — самодовольно улыбнулся мужчина. — И Пашка говорит, что боль он любит, только надо знать, как именно он любит. Не, ты прикинь, это он меня собрался учить? Я с этим пацаном год трахался, а Никольский теперь мне втирает, что я ему психику нарушил, что надо было обговорить с мальчишкой, что ему приемлемо, а что нет. Да пошли они оба!