- Родная, - мурлыкнул Эмилио, не обращая особого внимания на мои вопли защемленной в двери кошки. - Для этого есть слуги. А вот для этого, - он потянул с моих плеч платье. - У нас есть ты... - Его глаза потемнели.

Неимоверным усилием я выкрутилась из их рук и ломанулась к выходу с воплем:

- Свадебный народный обычай - салочки! Смажь невесту салом и поймай!

- Кончай блажить! - приказал Филлипэ, перехватывая меня у двери.

- А-а-ах! - выдохнула я с придыханием, честно выполняя указание. - Хватит?

- Маруся... - начал Эмо.

- Кстати, - сдвинула я брови. - А что это вы мое имя реабилитировали?

- Так боги его признали, - пожал плечами синеглазый. Со всем показным смирением: - А кто мы такие, чтобы спорить с богами?

- Упс! - смутилась я, которая спорила с кем угодно и когда угодно, невзирая на лица. Но тут же нашлась: - Не согласна! Я против чинопочитания! И фанатизма! И...

- И у тебя красивое имя. Маруся, - ласково улыбнулся супруг, между делом оголяя тело. Мое и свое соответственно. Не до конца, но по-большей части. Ага. Верхней! С меня приспустили верхнюю часть платья и корсета, оставив оголенной по пояс, словно проститутку.

Он стоял передо мной без рубашки, чуть расставив длинные ноги в обтягивающих штанах. Возбужденный и красивый, словно драгоценная античная бронзовая статуя.

Я невольно залюбовалась его гладкой смуглой кожей, сухими мышцами атлета. Хорош! Высокий, сильный, опасный. Весь мой.

Филлипэ повернулся спиной:

- Сними с волос ленту.

Я придвинулась к нему и потянулась снять черную полоску шелка. Пришлось прижаться к его спине и встать на цыпочки, чтобы дотянуться до подвязанной сеткой косы. Моя грудь прижалась к мужской спине, соски невольно прошлись по гладкому атласу кожи, пока я путалась пальцами в шелке его волос и нитках сеточки.

Мужчина вздрогнул и тихо шепнул:

- Я весь день ждал этого. Как только боги решили нас поженить, я не мог дождаться минуты, когда ты коснешься моей спины, ненаглядная...

Мои глаза от удивления широко открылись: силен мачо, если после этого дурдома его до сих пор тянет на романтику, да еще и в таких выражениях! Другой бы давно прибил на месте за весь тот цирк, который я им устроила. Или тут аристократическое воспитание виновато?

А Фил не замолкал:

- Ты не представляешь, как я мечтал, что ты обовьешься вокруг меня этими стройными ногами и...

Молча стянув ленту, я осталась стоять в легкой растерянности, бесцельно приминая гладкий муаровый шелк. Просто не знала, что ответить. Мы из разных миров и видим все очень по-разному.

Фил повернулся, забирая ленту - из моих рук. Огонь свечей играл на его темных длинных волосах, создавая рыжеватые блики. Муж обхватил руками мою голову и впился в губы со стоном:

- Спасибо...

Наш поцелуй довольно брутально прервали. Сильные руки решительно отстранили меня за талию, поворачивая к полуголому Эмилио. Тот взглянул своими невозможно лиловыми глазами прямо мне в душу, оставляя много чего несказанным. Произнес только:

- Теперь моя очередь.

Филлипэ гневно засопел, но смолчал.

И опять все сначала. Эмо встал спиной, я тянусь на цыпочках к основанию шеи, распутывая узел. Мои окаменевшие соски елозят по чуткой коже спины. Мышцы Эмо подо мной напрягаются.

По моему телу пробегает множество иголочек, ноги подгибаются от странной истомы.

Это они меня так соблазняют по очереди? Хм, тогда я согласна. Чувствуется в этом некая аристократическая утонченность. Мелочь, а приятно.

Торжествующий жаркий шепот заставляет быстрее колотиться сердце:

- Моя... наша... навеки.

Я провела рукой, расправляя темно-русую гриву Эмо, которая легла волной вьющихся кудрей едва ли не до самых ягодиц, и невольно залюбовалась широкими плечами и золотом кожи. Мой взгляд скользнул по линии его спины, узкими бедрами, переходящим в стройные ноги... Что-то внутри отозвалось предательской дрожью возбуждения.

Второй муж запрокинул голову назад, подставляясь под ласку, и все еще тихо сказал:

- Рядом с тобой я схожу с ума и становлюсь зверем. Никогда раньше таким не был.

Первый муж шагнул ближе и прижался ко мне сзади, обнимая настолько тесно, что я ощутила мощное биение его сердца. Ревнует, что ли?

Скользкий шелк второй раз за сегодня жег мне руки. Эмо повернулся, встал на колени, с благодарностью принимая свою ленту, и поднялся.

Что-то это все обозначает, но вот что? Кто бы мне еще подсказал.

Отложив ленту в сторону и недовольно зыркнув в сторону Фила, Эмо вернулся и стал исступленно ласкать женскую грудь, вырывая из моей глотки глухие стоны.

Филлипэ запустил свои пальцы куда не надо, и когда я поплыла, быстро разобрал большую часть моей прически, тут же оборотив недоумевающую жену в сторону второго супруга, который шустро продолжил дело своего товарища, в авральном режиме освобождая меня от остатков шпилек, булавок, цветочков-мотылечков и прочей ерунды.

Ну до чего ж шикарные мужики! Всем удались: и порода чувствуется, и стать не подкачана. Жаль, что все это достаюсь мне одной.

- Есть! - радостно выдохнули мужья, бережно распутав и расчесав мою всклокоченную гриву. Отступили в сторону, любуясь делом руте своих.

Ну вот, опять обвели вокруг пальцев... Наверное, была возможность отказать? И, опять же, что все это обозначает?

И тут я вспомнила: я самый несчастный в мире человек! И свалилась на руки Эмо с причитаниями:

- Я больше не могу выносить тяжесть супружества!

- Что с тобой? - перепугался Филлипэ, бросаясь ко мне. - Где болит?

- Да что мы тебе сделали? - возмутился Эмилио.

- Еще ничего, - приоткрыла я один глаз. - Но сделаете! И вообще... на мне столько цацок, что меня просто харит шевелиться!

- Да-да! - охотно поддакнул Филлипэ, лукаво ухмыляясь. Сделал определенный жест пальцами: - Это видно по твоему энергичному бегу от супружеских обязанностей.

- Это был рывок из последних сил, - выкрутилась я. - На пределе возможностей!

- Наверняка наших, - справедливо заметил Эмо и потащил меня на кровать.

Я поняла, что в партизаны меня не пустят, поэтому смирилась и решила все же получить удовольствие. Правда, предприняла последнее усилие:

- Может, все же для начала побегаем, прежде чем начнем? - Ни на что особо не надеясь задала я всем присутствующим риторический вопрос, пока меня раздевали в четыре ручей.

- Безусловно, - пошли мне навстречу два оголодавших маньяка. - Только лучше не побежим, а поскачем, - и продолжили свое черное дело.

Как же они умели ласкать, дразнить, заводить, при этом почти ничего криминального не делая - там покатав губами мочку уха, прикусив пальчик, пройдясь самым кончиком языка по запястью... Шею обдавало влажное разгоряченное дыхание, руки моих партнеров были просто вездесущи.

От низкого бархатного шепота:

- Ты прекрасна, наша леди! - тело вибрировало, как резонирующая натянутая струна.

Ноги подгибались. Ох уж эти коварные мужья! С ними держи ухо востро - мигом тебя растопят, как мед на горячем огне и употребят в дело. Я уже почти не против, я млею, я таю, будто кусок сливочного масла. Еще немного - искалечив, согнув узлом свою израненную гордость, соглашусь на все.

Нет, так не годится. Надо дать мужьям бой. Нельзя, чтобы они настолько явно играли на моей слабости!

- Ну и ладно, - надулась я сычом.

И в этот момент поняла, что кто-то из них преспокойно снял с моей шеи брачный шейный корсет. Тьфу! Ожерелье!

- Никому верить нельзя! - подскочила я подстреленным рябчиком.

- Ты о чем, дорогая? - полюбопытствовал Эмо, невозмутимо освобождая меня от брачных наручников и продолжая ласкать.

- Хаос же сказал - они не снимаются! - показала я пальцем на горку драгоценностей, лежащих на ночном столике.

- Ах, это... Правильно сказал, - кивнул Филлипэ, не отрываясь от действий, которые нужно запретить законом. - Кроме нас, их с тебя никто снять не может. Но ты же не думала, что во всем этом можно жить? Причем, круглосуточно!