Люблю любить, любимой быть, любовью укрываться.

Проблема в том, что на двоих мне трудно разорваться.

Стою на своей кухне. Босая, глубоко беременная и с годовалым ребенком на руках.

За окном глубокая осень, все скрыла пелена дождя. На плите в высокой пятилитровой кастрюле бухтит суп, в толстостенном казане томится овощное рагу и жарится вонючая мойва на огромной сковородке. На столе, прикрытое махровым полотенцем, в миске подходит тесто на пироги с капустой.

Я бегаю туда-сюда и пытаюсь приготовить семье ужин.

Поодаль маячат Филлипэ и Эмилио с детьми чуть постарше у себя на шеях, и оба активно делают вид, что они не при делах, стирая с маек красочное детское питание. Под ногами у меня крутится толпа мальчишек с разноцветными глазами, сиреневыми и темно-кобальтовыми. Сыновья в возрасте от четырех до восьми цепляются за подол юбки и канючат:

- Ма-ам, а ма-ам! Хотим есть!

Ощущение постоянного, непроходящего дурдома, из которого вытягивает внезапный телефонный звонок.

- Алё, - подняла я трубку, мгновенно измазавшись в манной каше.

- Климова? - раздался на том конце строгий женский голос.

- Да, - коротко ответила я. вытирая руку вафельным кухонным полотенцем и поудобнее перехватывая играющегося моим рукавом ребенка.

- Хочу вам сообщить, - фальшиво вздыхает женщина. Что в детском саду вашего района свободные места появятся только в две тысяча тридцать втором году. -Издевательски: - Хотите записаться?

Я обвела безумным взглядом кухню, отдельно задержавшись на мужчинах с кровожадным намерением показать, что хорошим ножом можно не только шинковать капусту. Рявкнула:

-ХОЧУ!!! ХОЧУ!!!

- Дорогая, - сильные руки ласково сжали грудь. - Если хочешь, зачем кричишь? Достаточно просто попросить...

- Прошу, - завертелась я на тесном ложе. - Отвали!

Чтобы отогнать шокирующие воспоминания о сновидении, я потрясла головой. Не помогло. Орущие и галдящие мальчуганы так и стояли перед глазами.

- Тебе что-то приснилось? - догадался Эмилио, удерживая меня от падения.

- Да, - не стала отпираться я. - Семеро детей!

- Чьих? - опешил Филлипэ, потирая свой аристократический, пострадавший от лунатичного феминизма нос.

- Моих, - рявкнула я. - То есть ваших! То есть наших! Но семеро!

- Так это же хорошо, - обрадовался оптимистичный Эмо. И тут же обеспокоенно переспросил: - А почему так мало?

- Кому мало? - нахмурилась я, начиная медленно звереть.

- Нам, - посмотрел он на меня как на умалишенную. - Дети - это хорошо.

- Так их семеро, - подозрительно сощурилась я, пытаясь понять - он шутит или издевается?

- Так это ж на двоих, - наивно попытался утешить меня Филлипэ.

- Это, - вперила я в него злобный взгляд. - На меня одну! Поскольку для вас дурное дело - нехитрое!

- Почему 'нехитрое'? - возмутился Эмилио. - Ребенка же нужно зачать...

- Выносить, родить и вырастить, - закончила я за него, пылая праведным гневом. - И все, кроме первого пункта, падает на хрупкие плечи женщины!

- Мы можем помочь, - проникся моментом синеглазый.

- В каком из пунктов? - деловито осведомилась я, успокаиваясь и переставая отбиваться. Поскольку мужчины так явно озаботились проблемой деторождения, что забыли с чего этот процесс начинается. Собственно, мне это было на руку, или, вернее, на другую часть тела. - В смысле - родить или выносить?

- В смысле - вырастить, - поправил меня Эмилио. - Ну, еще можем носить тебя на руках всю беременность.

- Вместе с токсикозом? - фыркнула я. - Не надорветесь?

- А что это такое? - наивно поинтересовался Филлипэ.

Я изобразила в лицах. Мужчины замерли, переглянулись и быстро сказали:

- Ну ты тут отдохни, - одновременно соскакивая с кровати. - А мы пока пойдем свои дела сделаем...

- Да? - широко открыла я глаза. - И без секса?

- Все потом, - пообещали мне эти два гаврика и умелись на палубу. Наверное, на звезды решили полюбоваться.

Меня это полностью устраивало. Я блаженно вытянулась на узкой корабельной койке и закрыла глаза. Кайф!

Проснулась от ощущения, что токсикоз начался гораздо раньше, чем планировался. К тому же, как только я открыла глаза, чтобы выяснить, каким образом небеременная женщина может испытывать подобные ощущения, как меня немедленно уронило с койки и начало швырять по кубрику от стенки до стенки.

- Да что же это такое! - возмущалась я, пытаясь хоть каким-то образом обрести покой и цепляясь за все, что попадалось под руки. Но когда на меня едва чудом не наехал громадный обшарпанный сундук, исполняющий роль шкафа, поняла, что покой может быть и вечным.

- Маруся! - ворвались в помещение мужчины и устремились к постели. Конечно, ведь я могу быть только там. Голая, глупая и готовая! - Ты где?!!

- Здесь, - простонала я, удерживая сундук, мечтающий слиться со мной, от слишком тесного знакомства.

Меня нашли и мгновенно освободили от мебели и от остатков совести, уверенно заявив:

- Стоит тебя только оставить одну, как ты тут же находишь приключения!

- Планида у меня такая, - повинилась я, судорожно уцепившись за крепкую шею Филлипэ и бдительно следя за прыгающим сзади Эмилио. Причем, прыгал он вместе с оголодавшим по обществу сундуком. - Но была бы у меня другая судьба - фиг бы вы меня здесь видели!

- Так говорить нельзя! - нахмурился ничего не подозревающий Эмо, к которому сзади подкрадывалась коварная мебель.

- Так даже думать нельзя! - поправил друга синеглазый, прижимая меня к себе.

- Это недопустимо! - продолжал возмущаться Эмилио. - Нужно поставить... - сундук нанес решающий удар под его коленями. Мужчина потерял равновесие, покачнулся и свалился в него, получив по голове захлопнувшейся крышкой.

- Наверное, чтобы что-то поставить, - хмыкнула я, наблюдая за терзаниями Филлипэ. Он все пытался решить: пристроить меня куда-то и помочь другу, или пусть сам выживает. - Нужно для начала что-то или кого-то положить!

- И ты еще можешь смеяться? - укоризненно спросил Эмо, методично разламывая несчастную мебель на кусочки.

- А ты хочешь, чтобы я плакала? - изумилась я. - Нет, я, конечно, могу, но боюсь, что вам не понравится...

- Высокие лорды, - постучали в дверь. - Вы готовы?

- Скоро! - рявкнул Филлипэ, сажая меня на койку и наощупь вытаскивая из-под нее кучу тряпья. Он не сводил с меня настороженных глаз. - На, - сунул мне в руки какую-то засаленную тряпку.

- Это что? - отодвинулась я, зажимая нос от затхлого запаха.

- Это то, что мы на тебя наденем, - сообщим мне Эмилио, доламывая последнюю доску. - Когда сами переоденемся.

- Понятно, - кивнула я, хотя ничего понятно не было. Но нагнетать обстановку не хотелось. Пусть еще немного поживут в мире и согласии со своим внутренним миром. Главное, чтобы не вторгались в мой.

- Мы шли под парусами всю ночь, - сообщил мне синеглазый, натягивая на себя что-то невразумительное, засаленное и с вентиляцией в виде дырок. - А к утру поднялся небольшой шторм, но ты не бойся...

Корабль накренило под углом в сорок пять градусов.

- Даже и не думала бояться, - выстучала я зубами. - Может быть, лишь чуть-чуть и слегка. На этой посудине предусмотрен отдельный туалет?

- Наверное, - пожал плечами Эмилио, стягивая на тонкой талии завязки мешка из-под сгнившей картошки, призванного исполнять роль штанов. - Но, он вероятно занят другими жаждущими укрытия.

- А что, спасение только там? - поразилась я. - В смысле, так пахнет, что даже шторм отпугивает?

- Давай лучше переоденемся, - сменил тему синеглазый, начиная натягивать на меня линялую тряпку. Ее никак не хватало на мою грудь. Филлипэ попытался потянуть - и счет стал один-ноль в пользу груди. Ветхая ткань треснула и расползлась.

- Где был мой ум? - обозлился Эмилио, стаскивая с себя рубашку и притягивая другу. - Когда я брал эту одежду!