— Этот диалог прекратится, если я скажу, что у меня есть кофе?

— Нет, нету, — ответила я, и мой голос звучал всё раздражённее с каждой секундой.

— Откуда тебе знать?

— Потому что, Эйнштейн, я бы его учуяла. Я работаю в кофейне и... это что, кофе? — спросила я, почувствовав в воздухе аромат кофейных зёрен. Глаза распахнулись, и я увидела перед собой металлическую походную кружку.

— Ловко, — сказала я, — спрятал в металлическую кружку. Но почему походная? И какого лешего ты будишь меня на чёртовом рассвете... да ещё в мой день рождения? — я прикоснулась губами к кружке и сделала первый утренний глоток, готовясь получить чёрную жижу, учитывая, кто её варил.

— Вау! Как вкусно! — воскликнула я, в изумлении посмотрев на кружку.

Август засмеялся.

— Постараюсь не принимать слишком близко к сердцу твоё изумление.

— Извини! Это, правда, вкусно! Но не объясняет, почему я не должна спать прямо сейчас.

— Это твой день рождения, — сказал он, словно это и было объяснение.

— И..?

— Я обещал, что это будет лучший день в твоей жизни.

— И лучший день в моей жизни начинается в шесть утра? — спросила я, уставившись на часы на прикроватной тумбочке.

— Ага! А теперь тащи свой зад в душ! — он шлёпнул меня по заднице и ухмыльнулся. — Мы выезжаем через час.

***

— Проклятье! Ну почему здесь уже такая толпа? — спросил Август, когда мы, наконец, вывернули на парковку лесопарка Мьюир Вудс (прим. Мьюир Вудс или Мьюирский лес — национальный заповедник к северу от Сан-Франциско. Знаменит тем, что основу его составляет секвойя — одно из самых высоких деревьев на планете).

Парковка была полностью забита. В восемь утра.

— Потому что это Мьюир Вудс, — сказала я с легкой усмешкой.

— Знаю, но я думал, что выехав на чёртовом рассвете – как ты мило выразилась – мы избежим туристов.

Я встряхнула головой, стараясь не рассмеяться.

— Неа. Ты лишь присоединился к толпе идиотов, несущихся сюда со всех ног на чёртовом рассвете.

— Что ж, твою мать.

— Если проедешь дальше, вниз по улице есть ещё парковка, — я показала на длинную изгибающуюся улицу, по которой мы ехали до поворота на парковку.

— Надеюсь, ты не против прогуляться, — нахмурился Август.

— Здесь? Конечно, нет, — улыбнулась я. Он двинулся по дороге дальше, увидев небольшое свободное место. Небольшое усилие, параллельная парковка – и через несколько минут мы уже шли, взявшись за руки, ко входу. Старая добрая камера висела у Августа на шее.

— Спасибо за всё это, — сказала я, глубоко вдыхая чистый воздух.

— Я знаю, что тебе понравится здесь, и, как я и сказал, это будет лучший день в твоей жизни, — напомнил он с самодовольной ухмылкой. Она тронула уголки его глаз маленькими морщинками, которые мне так нравились. Заглядевшись на их удивительное сочетание с ореховыми глазами и рельефной челюстью, я едва не врезалась в толпу впереди, выровнялась и снова пошла вместе со всеми.

— У тебя свисает слюнка... вот здесь, — засмеялся он, отмечая мою рассеянность.

— Заткнись.

Мы дошли до деревянного домика администрации, чтобы купить билеты. Я столько раз была с ним здесь, что само это место казалось нашим.

Словно мы вернулись домой.

Но для него это всё было словно впервые.

Столько прекрасных воспоминаний было утеряно.

И понимание того, что прежде чем создать новые воспоминания, ему пришлось потерять всё прошлые, словно бы промыть мозги, это причиняло боль. Чувство вины за то, что он потерял все воспоминания детства: его родители, семья... причиняло боль. Много боли.

Если бы я знала, что это единственный способ вернуть обратно того мужчину, что я знала прежде, до того как деньги и власть захватили его, выбрала ли я ему такую жизнь? Был бы это эгоизм с моей стороны, желать кому-либо такую жизнь, только чтобы вернуть человека, которого я помнила?

Это был один из тех вопросов, что я продолжала задавать себе, хотя уже знала ответ.

Однажды я была безнадёжно влюблена в монстра и сейчас с радостью вернула бы его обратно.

Любить было так просто. Жизнь же, напротив, была воплощением хаоса.

— Скажи, почему тебе так нравится это место? — спросил Август, после того, как пожилой мужчина в окошке продал нам билеты. Он следовал маленькой карте, на которой были указаны разные тропы и указатели вдоль пути, а я просто наслаждалась воздухом. Мне не нужна была карта, чтобы указывать мне дорогу.

Я бродила по этим извилистым тропинкам столько раз, что невозможно сосчитать.

— Этот запах, — ответила я.

— Тебе нравится запах?

— Да... вдохни поглубже, — посоветовала я, присматривая для нас местечко на обочине. Я наблюдала, как он в изумлении покачал головой, когда встретился со мной взглядом, но парень всё же сделал, как я сказала, и глубоко вдохнул, впуская в лёгкие горный воздух.

— Что ты чувствуешь? — спросила я.

— Воздух? — ответил Август, с кривой усмешкой.

— Серьёзно? И всё?

— Горный воздух? — уточнил он, наблюдая за тем, как я делала глубокие вдохи, спускаясь по тенистой тропе. — А что ты чувствуешь?

— Всё, — ответила я. — Освежающий аромат дерева, резкий запах земли с привкусом чистой струящейся воды. Это лучший освежитель воздуха, который только можно купить за деньги, но невозможно упаковать в бутылку, потому что его невозможно повторить.

Он ничего не ответил, и мы прогуливались по тропе между деревьями, а Август делал снимки. Остальные обходили нас – семьи, пары и даже несколько школьных групп, тыкающие пальцами вверх, разглядывая гигантские секвойи. Выезд из города был лишь в получасе езды, но вступая сюда, ты словно оказываешься в другом мире. Настолько далёком от шума и суеты, что казалось, лес дышал уединением и не потревоженным спокойствием. Даже носящиеся туда-сюда по дорожке школьники не могли лишить меня чувства умиротворения, которое всегда возникало в этом месте.

— Что ещё? — спросил Август.

— Что? — переспросила я, вглядываясь в небольшой островок неба между деревьями.

— Что ещё тебе нравится здесь? — мягко спросил он.

Я оглянулась, пытаясь выбрать что-то одно. Мне нравилось здесь всё, абсолютно всё. Уединение. То, как я чувствовала себя здесь. То время, что мы проводили с ним здесь так давно.

— О, это здесь, я покажу, — сказала я, потащив его за собой вдоль тропы. Мы подошли к одной из моих любимых отметок. За многие годы из-за штормов или из-за засухи здесь повалилось множество деревьев, и вместо того, чтобы передвигать их, департамент лесничества обычно оставлял их там, где они упали, если это не мешало тропе или не создавало угрозу безопасности. В этом случае, самое старое дерево разрезали напополам, чтобы продемонстрировать невероятные годичные кольца гигантской секвойи.

— Здесь, — сказала я, указывая на дерево со множеством колец. Здесь было несколько отметок, указывающих на значимые исторические события, которые произошли почти тысячу лет назад. — Когда я стою здесь и смотрю на это дерево, то чувствую себя такой незначительной.

— Что? — лицо Августа вытянулось в изумлении.

— Не перебивай, — усмехнулась я. — Прежде, чем это дерево упало, оно прожило почти девятьсот лет. Ты и я оказались бы лишь пылинкой, крохотным маячком на этом радаре времени, едва заметные по сравнению с ним.

— Как-то не весело.

— Заткнись, я рассказываю, — засмеялась я. — Иногда, когда жизнь становится слишком безумной, и я чувствую, что хуже уже не может быть, мне нравится приходить сюда и вспоминать, что я не единственная в этой вселенной. Что почти за десять сотен лет жизни этого дерева сотни тысяч людей жили и умирали, чувствуя в какой-то момент то же самое, что и я... и велика вероятность, что их жизни были хуже, чем моя, потому что у меня, по крайней мере, есть фен и водопровод.

Август усмехнулся и закатил глаза.

— Есть целая тонна причин того, почему я люблю эти леса, но одна – самая большая. Они возвращают меня к реальности.