Поскольку вместо ответа из трубки вновь послышались громкие крики, ругань и детский плач, Марина решила, что разговор закончен, и отключилась. Яичница на плите снова безнадёжно подгорела. Тихонько чертыхнувшись, она опять соскребла угольки в помойку.

Потеряв всякий аппетит, Марина вернулась в спальню и уселась во вращающееся кресло перед трюмо. Задумчиво сняла тюрбан и посмотрела на свою растрёпанную волнистую шевелюру, всё ещё влажную после мытья. Включила фен и стала сушить волосы, помогая себе расчёской. Впрочем, всё это было напрасно – непослушные пряди встали дыбом, никак не соглашаясь подружиться в элегантной укладке, которую она задумала ещё с вечера.

«А может, перемыть волосы и уложить их заново?» – флегматично размышляла она, не двигаясь с места. Разгорячённый фен яростно гудел у неё на коленях, но она не слышала, погрузившись в новую фазу сумрачного оцепенения. Минут через пять, очнувшись, Марина всё же проверила телефон – вдруг из-за шума пропустила звонок или сообщение? Однако новых уведомлений не добавилось, и она разочарованно отложила трубку в сторону.

Голову перемывать было неохота. К тому же скоро начнут собираться гости. Она специально не назначила определённое время, чтобы не приехали все сразу – будет трудно пообщаться с каждым по отдельности. Пусть одни придут, потом – другие. Так мороки меньше.

Пытаясь спасти неудачную укладку (надо было стилиста выписать на сегодня, что ли…), она взяла лак для волос и стала распылять на растрёпанные пряди, приглаживая их ладонью. Впрочем, ситуацию это не улучшило. Тут могли помочь либо головной убор, либо эффектное украшение для волос.

Она выдвинула массивный деревянный ящик трюмо и выудила оттуда диадему с разноцветными камнями. Надела на голову, скептически разглядывая своё отражение, и сразу же сняла. Как-то по-идиотски вычурно смотрелась эта блестяшка на её сорокалетней голове. Диадемы – это ведь для невинных юных принцесс, а не для умудрённых опытом циничных бизнес-вумен. И зачем она только покупала эту безделушку? Да ещё и денег отдала уйму.

Марина недовольно нахмурилась и принялась терзать шарф из яркой атласной ткани, пытаясь завязать его на голове затейливым бантом. Дело сразу не пошло – ну не умела она обращаться с такими вещами! Попытавшись приладить украшение и так, и эдак, она стянула его с головы и признала, наконец, что причёска не вышла. Ну и подумаешь! Сегодня ведь ожидается сугубо женская компания, можно и не стараться особо. Надо только выбрать наряд поинтереснее – тогда никто не обратит внимания на её волосы.

Тут нужно отметить, что вышеупомянутая женская компания должна была состоять из малознакомых и абсолютно новых для Марины людей. Точнее, лишь две гостьи сегодня могли бы смело называться её подругами – Оля, которую хозяйка дома знала ещё со студенческой молодости, и Лена – та самая беспокойная соседка, которая названивала буквально полчаса назад.

С остальными приглашёнными дамами Марина периодически сталкивалась на разных богемных вечеринках и мероприятиях и даже фривольно целовалась с ними в щечку при встрече, что давало основания считать их вполне себе близкими приятельницами. Будучи в браке с Гришей, которого частенько приглашали на разного рода светские рауты, она неотступно сопровождала его и сделалась вполне узнаваемой персоной в артистической среде. Вокруг неё пёстрой толпой клубились артисты, музыканты, певцы, писатели, художники и прочие нетривиальные творческие личности. Муж всегда был открыт для общения, но его друзья оставались его друзьями, а вовсе не её, Мариниными.

И вот, когда у неё появилась потребность восполнить зияющую пустоту в сердце новыми людьми, она решила перевести эфемерные приятельские отношения на другой, фундаментальный уровень. Говоря другими словами – завести пару-тройку настоящих близких подруг. Итак, платье… В Маринином шкафу-купе огромного, почти исполинского размера висело множество одежды разной длины, фасонов и расцветок. Она потянула за подол и легко стащила с гладкой деревянной вешалки шёлковое коричневое платье и снова услышала звонок. Вздрогнув, она привычно кинулась к телефону.

Ну когда же, наконец, прекратится это нервное, мучительное ожидание того самого, единственного звонка?

Взглянув на дисплей, она помрачнела и, откашлявшись, преувеличенно бодро заговорила в трубку:

– Да. Да, Владимир Сергеевич, утро доброе! Да-да, спасибо! Спасибо. Да, дата круглая. Нет, не отмечаю. Так нельзя же, сорок лет… Да, только в узком семейном кругу. Да. Спасибо и вашему коллективу за поздравления, я очень ценю… Ага, да. Проектная декларация у них уже готова, да. Я поручила Денису проверить все документы, на следующей неделе подаёмся. Да. Ну, месяц-два, не больше уйдёт. Конечно, мы всё сделаем, всё соберём, всё успеем, не переживайте. Да. Ну хорошо. В понедельник всё и обсудим на встрече. Ещё раз спасибо за поздравления, Владимир Сергеевич! Передавайте привет Элеоноре Яковлевне.

Отсоединившись, Марина какое-то время стояла, уставившись в одну точку. Затем опомнилась и начала доставать из шкафа свои самые нарядные платья, бросая их на застеленную кровать.

Надо включить музыку! Она всегда помогала правильно настроиться. Марина потянулась за пультом от музыкального центра, и в комнате зазвучала знойная латиноамериканская песня «про амор».

Первое платье было несуразно коротким, с пришитой к подолу серебристой бахромой и аляповатыми каменьями на рукавах. Ей почему-то сразу вспомнился фильм «Кабаре», хотя на Лайзе Минелли определённо красовались более элегантные наряды. И к чему здесь этот непропорционально громоздкий цветок на груди? Марина стала вспоминать, откуда у неё в шкафу оказалась эта безвкусица. Точно! Она получила сей шедевр в дар от приятельницы-дизайнера. Если, конечно, так можно назвать эту энергичную самоучку и девушку олигарха в одном лице – Эллу Кутузову. Сейчас ведь все, кому заняться нечем, – дизайнеры. Куда ни плюнь – всюду снуют эти недопрофессионалы, шьющие некачественное и малопривлекательное барахло. Бракоделы чёртовы! Марина даже фыркнула от неприязненного раздражения: ну не терпела она дилетантов – ни в искусстве, ни в бизнесе! Специального образования у них нет, вкуса – ноль, самомнение – аховое, планы – наполеоновские. Зато бабла – вагон. Вот они и участвуют в Неделях высокой моды в Манеже и Гостином дворе, выступают по телику и с самым умным видом вещают о современных тенденциях в модной индустрии. А нету в России никакой нормальной моды – нет!

В общем, творчество приятельницы никогда ей не импонировало, но Марина всегда деликатно молчала, смиренно принимая всё новые и новые дизайнерские дары, чтобы потом небрежно зашвырнуть их на самую дальнюю полку шкафа.

И чего это она сейчас выудила на свет сию несусветную пошлость?

Брезгливо поморщившись, она сняла «шедевр» и, не глядя, зашвырнула обратно в шкаф – надо будет при случае избавиться от этого хлама…

В другом платье – длинном, в пол, с закрытыми руками и белым отложным воротничком – Марина стала похожа на монашку. Может, это и символично, учитывая её долговременное воздержание от утех плотских, но опять не то.

Ещё одно платье, целиком расшитое пайетками, влажно отсвечивало у неё в руках голубовато-синими бликами. Марина долго смотрела на него, но так и не решилась примерить – ей вдруг показалось, что в нём она будет смахивать на разбитную путану из ночного бара. Странно… Вроде куплено в дорогом бутике и обошлось ей в целое состояние…

Наконец, ей попалось шёлковое платье золотисто-бежевого оттенка с рукавами до середины плеча, и она, глядя в зеркало, впервые за долгое время понравилась сама себе.

«Женщина должна быть любима. И даже если в данный момент никто не любит эту самую женщину, у неё есть она сама, и этого не отнять!» – вспомнились слова матери, которая всеми силами старалась поддержать дочь после болезненного развода. Марина начала пристально разглядывать собственное отражение, стараясь отыскать те черты, за которые можно было бы полюбить саму себя.