Ладонь мужчины опустилась на плечо омеги. Большим пальцем он начал поглаживать затылок, и Луи ощутил, как рушатся стены внутри него.

— Ты не боишься, что я расскажу правду о тебе? — спросил мальчик, пытаясь укрыться за враждебностью, чтобы не показать своих истинных чувств.

— Ты не сделаешь этого, малыш, — ответил альфа.

— Как ты можешь это знать?

— Потому что я тебе не безразличен, — продолжал он, и мальчик ощутил, как на его лицу появляется румянец смущения. — Я почувствовал это, когда обнимал тебя, в той пещере. В такой момент альфа способен очень многое узнать о омеге.

— Это неправда! — воскликнул голубоглазый.

И все же сегодня утром, когда мальчик покинула альфу, ему хотелось плакать.

Гарри встал между омегой и окном, заслонив вид на озеро, и поинтересовался:

— И ты еще называешь меня лжецом?

Его голос прозвучал странно приглушенно, а зеленые глаза горели таким желанием, что у Луи оборвалось все внутри. Он поднял лицо к альфе и несколько мгновений стоял, пытаясь отогнать воспоминания о том, что произошло между ними в то первое утро.

Гарри привлек к себе дрожащее от возбуждения тело и впился губами в алые губы. На мгновение окружающий мир прекратил свое существование. Внутри все пылало. Луи хотелось прикасаться к нему, обнимать его. Он был готов умолять Гарри избавить его от этих мучений.

Но вдруг в омеге вспыхнула мучительная обида, и он уперся ладонями в крепкую грудь.

— Прошу тебя, не надо меня так целовать, — взмолился мальчик. — Может, я и твой пленник, но я не твой омега. Я не хочу тебя любить. Поэтому, пожалуйста, отпусти меня.

— Зачем так все усложнять? — ласково возразил Гарри. — Нужно всего лишь отдаться своим желаниям.

— Моим желаниям? — Луи поднял голубые глаза, и в его взгляде вспыхнула злость. — Что, если мои желание подскажут мне проткнуть тебя ножом?

Гарри заставил омегу попятиться и прижал к стене. Тут же его рот нашел алые губы омеги в новой попытке предъявить права на обладание им. Он долго и страстно целовал мальчика, а затем обнял и притянул к себе. Эта близость сломила сопротивление Луи. Язык альфы скользил во рту мальчика, а хрупкое тело сотрясала волна безумного желания и неожиданной тоски: Луи был ему не пара и он ненавидел мужчину за это.

— Что ты будешь со мной делать? — спросил омега, пытаясь собрать остатки надежды, что ему удастся оттолкнуть графа.

В очередной раз его попытка завершилась провалом.

— Я собираюсь оставить тебя у себя, малыш. Я не позволю тебе снова от меня убежать, — произнес Гарри мягким и хрипловатым от страсти голосом.

Мысли Луи окончательно смешались.

— Что ты хочешь этим сказать? Что ты никогда меня не отпустишь? Что я навсегда останусь в замке в качестве твоего пленника?

— Наверняка ты обо мне лучшего мнения, сладкий. Я же говорил тебе, что я не идиот. Я не отпущу тебя, потому что ты станешь моим мужем.

Омега подняла лицо.

— Что? Ты говоришь, что хочешь взять меня в мужья?

Зеленые глаза потемнели от страсти.

— Да. Мне невыносима мысль о том, что ты вернешься к своему жениху. Он никогда и пальцем тебя не коснется, во всяком случае, пока я жив. Я хочу отнять тебя у него.

— Так значит, все дело в желании отомстить? — уточнил Луи пытаясь понять, что все это означает. — Ты желаешь отнять у Рикардо меня, так же как он лишил жениха тебя? Я угадал?

— Да, и не стану отрицать, что это доставит мне огромное удовольствие.

Собрав остаток душевных сил, мальчик проглотил тугой комок разочарования и гнева.

— Выходит, что замужество на мне ты собираешься использовать в качестве оружия против своего врага?

Уголок рта альфы приподнялся в хищной усмешке.

— Я собираюсь использовать тебя самыми разными способами, и не только в качестве оружия. И обещаю, что нам обоим это понравится, как понравилось то, что произошло в пещере.

Луи вырвался из его объятий и отвернулся.

— Гарри, это уж слишком! Ты не можешь так со мной поступить. Ты не можешь предъявлять на меня такие права и не можешь рассчитывать на то, что я прощу тебе все, что произошло между нами вплоть до этого момента. Ты меня похитил, связал веревкой, угрожал моей жизни и собираешься убить человека, который до сих пор, несмотря ни на что, остается моим женихом. Ты не имеешь права на подобные действия. Я никогда не стану твоим.

Мужчина только фыркнул.

— Ты будешь моим мужем, Луи, и мне нет дела до того, что об этом подумает Рикардо Дайсон. Уверен, это недолго будет его волновать.

— Потому что ты по-прежнему хочешь его убить?

— Я не успокоюсь, пока справедливость не восторжествует.

Луи покачал головой.

— Гарри, тебе не стоит этого делать. Забудь о мести.

— Нет, это невозможно.

Омега подошел к кудрявому.

— Возможно, Гарри. Ты отказываешься это признать только потому, что не желаешь расставаться со своим гневом и ненавистью.

Альфа пересек галерею и замер перед камином, повернувшись спиной к мальчику. Луи ожидал, что он что-то скажет. Ну хоть что-нибудь. Должен же он отреагировать на его просьбу о помиловании!

— Ты хочешь разоружить меня, малыш. Ты хочешь уменьшить мою ярость.

— Да, это так. Неужели тебе не хочется жить в мире с собой и без гнева в душе?

Гарри молчал, а омеге отчаянно хотелось увидеть его лицо.

— Я не могу ответить на этот вопрос, — наконец произнес альфа. — Все, что я знаю, так это то, что ты затронул мою душу, чего не удавалось еще ни одному человеку. Когда я проснулся сегодня утром и обнаружил, что ты исчез, я представил себе, как ты спешишь в объятия этой свиньи. Что я могу сказать, Луи? Это привело меня в ярость. Я тебя хочу. Я настолько сильно тебя хочу, что готов на все, лишь бы ты остался со мной, а не вернулся к нему.

— Ты готов на все? — уточнил мальчик. — Ты даже способен забыть о мести?

Наконец Гарри обернулся и мрачно посмотрел на омегу. Двигаясь медленно, как во сне, Луи приблизился к кудрявому.

— Я верю в то, что ты способен на сострадание, Гарри. Я видел это в тебе. Я ощущал это в твоих прикосновениях. Ты не лишил меня девственности, когда у тебя была такая возможность. Ты можешь быть добрым, ласковым и… — На мгновение мальчик замолчал, а затем заговорил о другом: — Я никогда не смогу выйти замуж за Мясника. Я не смогу стать частью его мира. Я не смогу закрывать глаза на смерть и убийства, не смогу по-настоящему полюбить тебя, если ты продолжишь идти по пути кровопролития.

Лицо альфы все еще было гневным, но все-таки он был готов выслушать речь Луи.

— Ты предъявляешь мне ультиматум? — поинтересовался мужчина. — Ты хочешь сказать мне, что не станешь моим мужем, если я не сложу оружие?

Луи заколебался, внезапно усомнившись в том, что, собственно, хочет сказать. Неужели омега и в самом деле только что выдвинул условия своего вступления в брак с этим альфой? Или он просто пытается выиграть время в надежде предпринять новую попытку побега? У мальчика было слишком мало времени, чтобы всерьез все обдумать. Гарри никогда не перестанет быть Мясником. Эту часть его жизни стереть невозможно — он всегда будет жить в тени убитых им людей. На его сердце всегда будут отметины от отнятых им жизней…

— Пусть суд определяет Рикардо наказание, если найдет его виновным, — предложил Луи

Альфа презрительно фыркнул.

— Ты пытаешься сказать, что согласен пожертвовать свое тело и душу мне, убийце, обреченному гореть в аду, только ради того, чтобы спасти этот кусок дерьма от лезвия моей секиры?

Омега кивнул.

Но в самом ли деле мальчик собирался стать мужем графа?

Гарри сощурил глаза.

— Я не стану лгать тебе, малыш. Если я дам тебе такое обещание, я его сдержу. Для меня это будет делом чести, и я не убью Рикардо Дайсона. Но этот брак будет настоящим. Ты будешь спать в моей постели и родишь мне детей. — альфа подошел ближе. — Но я тоже возьму с тебя обещание. Я должен обеспечить своим людям безопасность и защиту. Я должен быть уверен, что ты их не выдашь.