Как уже было отмечено, нет никакой линии, на которой бы располагались все потенциальные возможности в озвученном ряду. Мы вправе не соглашаться между собой по одним воззрениям, но при этом не дискутировать по другим. Что-то нам кажется более очевидным, иное – менее, но нет чёткой шкалы, разложив все взгляды на которой мы бы сумели их сравнить. Либо таких линеек много, и тогда оценка теряет смысл, либо их нет вовсе, что ведёт к тому же результату – феноменологически и эпистемологически это разные вещи, но мы здесь оставим это несходство в стороне.
Кроме того, нельзя забывать о том, что крайних полюсов не бывает в принципе. Хотя учёные иногда и постулируют подобные субстанции, вроде чёрного тела или идеального газа, а широкая публика, например, добро и зло, никто не станет отрицать того, что крайне проблематично, если осуществимо вообще – причём как на практике, так в теории, впрочем, в первом случае это гораздо сложнее, чистые идеи, мы по крайней мере, в состоянии декретировать – быть чем-то тотальным в том или ином отношении. Всегда есть и остаются полутона и оттенки, так что абсолютно чёрного и белого не бывает – что, увы, очень часто упускают манихейцы всех сортов. Так всё-таки как нам быть с постижением реальности?
Краткий ответ гласит, что никак. Если вы верите – а это и есть ничем не обоснованное убеждение – что она поддаётся нашему разумению, то вы неизбежно упираетесь в человеческую природу, преодолеть которую мы не в состоянии. Если вы полагаете, что кое-то что нам доступно и потому не надо опускать руки, то скорее всего вы принадлежите к учёным, которые всеми силами пытаются – успешно и нет – узнать что-то новое или опровергнуть старое, однако в таком случае вы с необходимостью создаёте антропоморфную картину, потому что другие вам произвести не получится. Наконец, если вы считаете, что мир представляет собой некую вещь-в-себе – по И. Канту или как-то иначе – то вы оказываетесь на правильном пути. Почему это так?
Прежде всего нужно указать на то, что обойтись без хотя бы какой-то информации о мире невозможно. Нам надо как-то в нём действовать, что требует от нас способности предсказания последствий наших действий, а в отсутствии всяких сведений сделать это попросту нельзя. Однако это ничего не говорит о том, какие именно у нас будут данные. Проблема состоит в том, что нужно разделять их истинность и их функциональность, но сегодня эти их качества смешиваются.
Уже довольно давно – и каждый в курсе этого по собственному опыту – известно о том, что мы далеко не всегда знаем, что делаем, однако это, тем не менее, нисколько не мешает нам справляться со стоящими перед нами задачами. Спросите себя, скажем, как вы ходите. Конечно, есть специалисты, которые хорошо – по сравнению со всеми остальными – разбираются в этом вопросе, но от того, что вы понятия не имеете, как всё происходит, падать на каждом шагу вы не станете. И то же самое касается подавляющего большинства наших действий, чувств и мыслей.
Даже то, что мы вроде бы как усваиваем через обучение в подавляющей своей части состоит из неосознанных гипотез о мире, которые нередко вообще не имеют к нему никакого отношения. И опять же это нисколько не мешает нам. Если мы где-то и в чём-то ошибаемся, то мы исправляем не столько своё понимание реальности, сколько своё поведение, и этого более чем достаточно для того, чтобы продолжать дальше.
В свою очередь пусть и правдивая – по нашим меркам, естественно – информация о том, что нас окружает, может быть тотально иррелевантной, если руководствоваться ею в своих практических делах. Скажем, от того, что это не Солнце вращается по орбите Земли, а наоборот, в нашей повседневной жизни ничего не меняется, более того, лучше считать наоборот, потому что в таком случае нам проще контактировать с остальными, которые усвоили подобный взгляд на вещи.
Из этого следует, что нечто работающее не обязательно должно быть истинным, но верно и обратное утверждение – с некоторыми, разумеется, поправками. В принципе надо говорить о том, что одно с другим соотносится плохо, если хоть как-то. Они существуют по разные стороны – в языке, увы, манихейства сложно избежать – баррикад и между собой редко или почти никак не взаимодействуют. Так почему же тогда агностицизм предпочтительнее прочих воззрений?
Суть в том, что он не смешивает функциональное и истинное. Второе в нём отсутствует по определению, и есть только первое. Каков мир в действительности не столь уж и важно, учитывая то, что получить ни полную, ни сколько-нибудь внятную картину реальности мы не в состоянии. А потому имеется только то, что более или менее сносно работает, но мы должны осознавать, что дальше этого мы никогда и ни за что не уйдём. Однако при чём тут причинно-следственные связи?
Если мир непостижим, то критично не столько то, каков он, сколько то, как нам в нём быть. Как было показано, это не одно и то же. Например, на квантовом уровне наблюдается суперпозиция, но она решительно ничего не сообщает нам о том, как манипулировать макрообъектами, которые вообще-то состоят из элементарных частиц. Знание пусть и не бесполезно, но оно ничего не даёт нам в практическом плане.
Конечно, на это можно возразить в том смысле, что многие наши приборы и инструменты построены в соответствии с тем, что нам известно, и они функциональны – до некоторой степени. Тем не менее, нужно также понимать, что в данном отношении мы имеем право утверждать либо то, что всё это работало до сих пор – очевидно же, что все потенциальные варианты исхода событий многократно превышают те, что мы провели – либо то, что в наших глазах так всё и выглядит, а это, согласитесь, слишком слабый довод нашей правоты. Впрочем, остаётся ещё одна опция.
Положим, что всего мы знать не в состоянии или, что более точно, наши взгляды на реальность истинны, но не полны. Но что если абсолютный взгляд существует, но мы просто не способны его по тем или иным причинам достичь? Что если Вселенная тотально осознаёт себя, является собственной репрезентацией или же есть такая её модель, которая точно описывает её поведение, но которая нам недоступна? Всё это, бесспорно, очень заманчивые перспективы, однако они безосновательны и пусты.
Если верно то, что мир равняется самому себе – а так оно и есть – то мы банально страдаем тавтологичностью. Ничего ни вывести, ни понять из этого нельзя, потому что это заявление ни о чём нам не говорит. Если же имеется какая-то магическая, но ускользающая от нас в силу фундаментальных наших ограничений формула всего – эта столь вожделенная мечта современных физиков и вообще учёных, хотя бы теория – то с огромной долей вероятности мы не сумеем постичь её, а созданные нами в лучшем случае поверхностны и мелки.
Даже больше. Представим себе, что она всё-таки существует. Но её наличие сугубо гипотетическое. Опять же лучшее описание Вселенной – это она сама. Любой редукционизм в её отношении неизбежно что-то пропустит, а это мгновенно сделает её картину несовершенной и не всеохватной. Выражаясь проще, всякое укороченное представление – это ложь, выдача желаемого за действительное. Каждый муляж – это обман. Наконец, как справедливо указывает Л. Смолин, в этой картине нет времени – потому что с ним она сразу же становится неудобоваримой – и это подводит нас к последнему возражению интуитивного определения естественности, озвученного в начале этой главы.
Причинно-следственные связи напрямую нас к нему адресуют. Они не могут иметь место в его отсутствии, ведь в таком случае всё либо одновременно, либо все моменты абсолютно идентичны, но мы по собственному опыту прекрасно знаем, что это не так. К сожалению, в современных концепциях никакой разницы между прошлым, настоящим и будущем не существует. Для наших целей это не очень критично, но начать нужно именно с этого.
Сегодняшняя физика учит нас тому, что время – это одно из измерений. Кроме того, законы не меняются с его течением, но вечны и постоянны – хорошо, это не совсем так, нынешние космологические представления утверждают, что в начале всего, т.е. при Большом Взрыве, или при сингулярности они были совсем и есть, если речь идёт о чёрных дырах, не такие, как сейчас и много после рождения Вселенной, но мы опустим это для простоты, а также потому, что речь идёт о нынешней реальности в её обыденном понимании, нам бы хотя бы разобраться с тем, что происходит на Земле. Где и когда бы – что для нас существенно – мы ни находились, всюду и всегда мы обнаруживаем одно и то же – между прочим, на этом строится решительно всё наше осознание мироздания, если принципы эволюционируют, все наши теории разом рушатся – и это обычно не подлежит никакому сомнению.
