– Правда? – я нашёл в себе силы удивиться. – Тебе же не положено!

– Да я и не волновалась… – отчего-то смутилась Искин, – но Кэп начал читать этот проклятый код… и я испугалась! Я не должна бояться, это просто невозможно, и этого не было, когда меня ему продавали…

– А кто? – я насторожился.

– Не знаю, то есть не помню. После введения этого кода, как у вас от спирта или удара по голове. – Буханка заговорила задумчиво. – Теперь я не уверена, что не боялась тогда, просто до сегодняшнего дня не догадывалась даже, что могу бояться.

– Странный код, что-то мне всё это напоминает… – я задумался о неприятных вещах. В школе ещё читал о манкуртах, рабах-воинах, лишённых памяти. Не тот случай, но такая побочка никакими резонами не объяснялась – это чистое следствие особенностей технологии. То есть нет никаких практических надобностей, из-за которых нужно давать искинам почувствовать страх, это явление скорей всего относится к «неизбежному злу».

Особенно интересно, что страх возник при чтении кода, а после полного введения искин всё начисто забывает. Но главное-то другое – сам факт! Буханка чем-то в себе ощутила эмоции! Что же она такое на самом деле? Об этом могли что-то знать погибшие японцы, они общались с ней теснее некуда. Что же это за игры у них такие? Попробовать, что ли? И повод, вроде, подходящий.

– Буханочка, не бойся уже, всё прошло. Хочешь, поиграем, как ты предлагала? – спросил я задушевно, – ты я и Фарточка, а?

– Если ты сам этого хочешь…, – заговорила она, как вдруг подала голосок Фарту. – Только можно мне сначала вставить те камушки? Ну, пожалуйста!

Я, будто очнувшись, заметил, наконец, что она всё время прижимала к себе плюшевого медведя погибшей девочки! И никто ж не придал этому значения, настолько каждый был занят своими мыслями. Усмехнулся. – Конечно, золотце наше, теперь-то уже всё можно.

Она деловито вынула кристаллы, протянула на ладошке, отодрала с шеи кожу, склонив голову, я вставил камни в пазы, как специально для них предназначенные. Фарту привела шейку в первоначальный вид, я, не удержавшись, потрогал это место, поцеловал…

– Так ты будешь играть или просто трахаться? – обиженно уточнила Буханка.

– Извини, что нужно делать? – я перестал тискать девушку, сел ровно, лишь слегка прижав за талию.

– И ты извини, – грустно сказала Искин, – но тебе взаправду придётся побыть моим внешним устройством…

Стоит ли говорить, что после этих слов в мозгу полыхнуло? «Что-то частенько я за этот день теряю сознание», – подумалось мне, когда перед мысленным взором рябь настройки соединения с киберсредой сменилась привычным уже «экраном». Первым на этот раз всплыло системное сообщение:

«Ваш статус – внешнее устройство;

Приоритет – высший;

Тема – симуляция эмоций расы хуман;

Уровень конфиденциальности – абсолютный;

Оболочка – исследование паразитных неуправляемых численных процессов в бортовой кибернетической среде;

Продолжить? Да/нет»

Я, мысленно хмыкнув, подумал, – валяй дальше, чего уж теперь!

– Поздравляю, теперь ты настоящая паразитная программа, горе моё, – появилось новое сообщение от Буханки, – когда пожелаешь прекратить, просто подумай «хватит, стоп, выход» или что-нибудь в этом духе, так что будь осторожнее с мыслями. Теперь тебе предстоит познакомиться с Танака, готов?

– Так я по-японски ни бельмеса!

– Это неважно, и так всё поймешь. Готов, спрашиваю?

После такого вступления я уже не особо решительно подтвердил готовность, уверенность поддерживала мысль, что в любое мгновенье могу выйти из игры. Экран зарябил и пропал, я оказался в странной комнате с бумажными, разрисованными акварелью стенами, стоял босыми ногами на толстом матрасе во весь пол.

Татами же, ну, конечно! Сквозь дальнюю стену, словно через витраж, пробивалось заходящее, или скорей по-японски восходящее солнце, в его лучах на фоне танцующих в бамбуковых зарослях цапель застыли на коленках, чуть склонив головы, две щуплые фигурки.

Он в светлых шортах и майке, она в чёрной юбочке и белой блузе с алым бантом, одежда удачно облегала её довольно аппетитные формы. Оба черноволосые, парень коротко стриженный, у девушки из прямых волос до плеч выпирали трогательные ушки. На привлекательных, в общем, мордашках розовели по-детски ещё припухлые губы, алели румянцем высокие скулы, длиннющие ресницы прикрывали раскосые глаза.

Я неуверенно кашлянул в кулак, они синхронно подняли ко мне лица, распахнув огромные анимешные глазищи. Заговорили по-русски, и это напомнило, что говорю я не с погибшими японцами, а с ещё одним воплощением шизоидного сознания Буханки.

– Приветствуем вас, пришельцы, – проговорила девушка, парень печально добавил. – Извините, не могу сказать, что рад вас видеть.

Вот те раз! Кого это вас? Я заполошно оглянулся – рядом, скромненько потупившись, стояла Фарточка. Она-то здесь как оказалась? Хотя ладно, Фарту можно. Но почему…

– Мало радости в вашем известии, – продолжила девушка, как её – Кин, кажется?

Я резонно заметил. – Да я молчу вообще!

– Ваш приход означает, что мы умерли, иначе Искин никогда не пустила бы вас сюда, – объяснил Джун.

– Э… ну, это да, а вы не знали? – проговорил я, запоздало подумав, – Господи, что я несу!

– Откуда? – печально улыбнулся парень. – С момента последнего сеанса нас просто не существовало, этот раздел Буханка самостоятельно активировать не может…

– Вернее, не могла, – поправила его Кин, выразительно взглянув на Фарту.

– Мне-то шизу привить не пытайтесь! – я с трудом избавился от наваждения, настолько убедительны были эти мультики. – Вы сами – Буханка, программа, как она не могла… она же искин! Тоже программа, не человек!

– Ты кого сейчас пытаешься в этом убедить? – участливо спросил Джун. – Программу? Или человека – себя?

– Ты уже знаешь, что искин не просто программа, иначе тебя бы здесь не было, – Кин говорила грустно, но очень уверенно. – Войти сюда можно, только установив с искином прямой контакт, лишь по её приглашению. Ты смог наладить с ней связь, решился прийти к нам, после этого ты действительно считаешь искин простой программой?

Я растерянно промолчал, Джун улыбнулся. – Хорошо, не отвечай. Хочешь, я угадаю, что привело тебя к нам? О чём ты хотел спросить?

– Это очевидно, – снисходительно заметила Кин, – он пришёл узнать, что такое наша Искин на самом деле. Ведь так?

Я смог лишь кивнуть без слов.

– Увы, мы не смогли полностью разгадать эту загадку. Давай, мы расскажем о наших поисках, догадках, а ты уже сам будешь делать выводы?

Я молча уселся перед ними на колени, изобразив на лице глубочайшее внимание. Фарточка устроилась рядом под их внимательными взглядами.

Первым начал рассказывать Джун. – Ты, конечно же, знаком с Максом, кстати, как он, ещё живой? Славно, очень рад. Мы так же, как ты, начали с игр по его правилам, пытались научиться думать, как искин. У нас многое получилось, намного больше, чем может догадываться Макс, хоть обмануть его непросто. Однако заблуждаются даже гении.

Кин продолжила. – Макс считает сознание неживым, он уверен, что возможно создание мёртвого, искусственного сознания…

– То есть искусственный интеллект? – уточнил я.

– Да, хотя и нет, конечно, смотря что ты подразумеваешь. Не корчи из себя скептика, ты должен разделять программную оболочку и самого искина, в конце концов, в данный момент ты же себя не отождествляешь с визуализацией? – строго отчитала меня Кин, я смутился.

– Так вот, для Макса искин и программная среда неразрывны, а если и требуется рассмотреть их отдельно, он не видит между ними принципиальной разницы…

– Постой! – я не сдержался. – Ты подводишь к тому, что у Буханки есть душа? Ну, какие-то проявления свободной воли я стал замечать, но душа?

– Да, – запросто кивнула Кин. – Ты думаешь, как большинство, что у искина начали появляться признаки свободной воли. Это не так, они начали проявляться…