- У тебя есть причины для раздражения, легионер. Давай не будем соревноваться в витиеватости речи.

И он взглядом пресёк очередную ехидную фразу, которая вертелась у меня на языке. Лед и власть, вот что было в его взгляде. Мне по-настоящему захотелось убить его.

- Зо Сахаал отдал тебя. Думаю, он считает, что заплатил тобой за нашу помощь с обеспечением лояльности последующих его клонов. Я не назначал цены, но разубеждать его не буду. Он тобой заплатил. Ты знаешь, что в Вортексе не бывает правых и виноватых, бывают победители и проигравшие. Ты проиграл Зо Сахаалу, я сторговался с победителем, без обид, досточтимый. Атаковать будешь?

Я не был уверен, а когда он спросил, засомневался еще больше.

- Нет, смертный, я тебя сначала дослушаю.

- Спасибо! – он склонил голову и на секунду улыбнулся самой теплой из своих улыбок. Многоликая тварь.

- Лем все тебе сказал правильно, мне, в общем, нечего добавить. Мы могли не допустить твоей смерти, и мы это сделали, просто потому, что могли. Я клянусь, никто здесь не желает тебе зла. Но я собираюсь в некотором будущем завести свою личную банду, и мое хорошее отношение к тебе не настолько глубоко, чтоб объявить тебя ее боссом и своим командиром. Я верно служил тебе, теперь хочу позаниматься своими делами. И я не могу просто отпустить тебя, потому что мы обещали Зо, что он больше не услышит о конкуренте. Так что мы либо договоримся, либо ты на неопределенное время останешься здесь почетным, но ограниченным в правах гостем. Я очень хорошо знаю, на что ты способен, и я не буду рисковать, извини. Тебе будет обеспечен максимум комфорта, но мы оба знаем, что от бездеятельности ты свихнешься. Это не угроза, а констатация, и мне будет искренне жаль, если все кончится так. Но повторяю, мое хорошее отношение имеет границы, и я не буду рисковать.

Он был очень спокоен и очень честен, прямо-таки за гранью наглости честен. Но я видел, что он просто устал, и не желает заниматься дипломатией. А я всегда ценил прямоту.

- И какой договор тебе нужен?

- Твоего слова будет достаточно.

- Слова о чем, Рал?

- Тебе нужна формулировка? От меня ты не требовал формальной присяги, и кажется, до сих пор доволен результатом.

- Я не на столько вольно отношусь к словам «я тебе верен во всем».

- Но ты понимаешь, чего я хочу от тебя? Сочини текст сам, если это нужно.

- Это что, МНЕ нужна моя присяга?

- А кому? Мне достаточно простого слова, я же говорю.

- О демоны варпа, скверна изменяет твой разум! Пришли ко мне Лема, он вменяем и больше тебя смыслит в правильных формулировках!

Рал улыбнулся, и моя ярость почти улеглась, столько радости и уважения было в этой улыбке. О да, я знаю цену его гримасам!

- Прямо чувствую, как мы сработаемся, легионер. Ты не переборщи с формулировками, а то запретишь сам себе ясно выражать свое мнение, потом намучаемся.

- Ох, смертный, убирайся, пока я не передумал! – зарычал я, и он засмеялся, потому что в моих словах не было настоящей угрозы.

- Слушаю и повинуюсь, досточтимый легионер!

Рал убрался из моей комнаты. А я погрузился в медитацию, пытаясь понять, что же произошло между нами и какое решение я принял в итоге этого разговора.

***

Моё соглашение с выводком Ралов было закреплено официальной присягой. Её выслушали Рал и Лем и они были достаточно корректны, чтобы этот ритуал завершился благополучно. Я принял имя Тибериан, как дань памяти моего павшего брата, который, возможно, был более достоин сохранить свое изначальное имя.

========== Часть 2. Уйти от губительных сил ==========

Позже ко мне явился Дэнни и обозначил ближайший круг задач. В его исполнении это звучало как почтительная просьба, разумеется. Дэнни должен был стать в команде близнецов главой боевого крыла, однако все трое осознавали его крайне слабую, даже с учетом обретенного бесстрашия и полученных в гипномашине знаний, подготовку в данной области. Мне было предложено временно принять командование военными силами корабля, а Дэнни полагалось участвовать во всей деятельности в роли моего помощника и стажера на этом посту. Когда же смертный достаточно обучится, я передам ему командование. В моем сознании были еще достаточно свежи слова принесенной присяги, чтобы я не испытал гнева или негодования, выслушивая эту «просьбу».

Поскольку, покидая “Шепот Демонов”, я забрал с собой на “Чёрный Ветер” лучшие силы, не приходилось ожидать от представленных мне людей слишком многого. Но Лем категорически заявил, что моя сфера ответственности ограничивается непосредственно боевой подготовкой, а дисциплинарные вопросы решает только Дэнни. И что погибших на тренировках можно будет заменить только еще менее толковыми и обученными людьми. С последним я не стал спорить, впрочем, как и с первым. Странное спокойствие владело мною в те несколько дней.

Не отчаяние и не равнодушие, просто спокойное принятие всего происходящего. Даже когда Лем спросил, желаю ли я забрать свою броню в каюту, или оставить ее в оружейной. Я спросил, каковы сейчас цвета брони. «Краска смыта» ответил Лем.

И всё же я сходил и взглянул сам. Потом сказал только «Теперь я знаю, где она стоит, если потребуется», и больше вопрос не поднимался.

Впрочем, Дэнни делал все, чтобы не нарушать обретенного мною равновесия. Он был сосредоточен, вдумчив, требователен к себе и другим, участвовал во всех делах и ловил каждое мое слово. Он оставался при мне столько, сколько мог, обычно я прогонял его, потому что людям нужен отдых. Полагаю, Дэнни делал со мной еще что-то, в рамках задач, поставленных ему Ралом. Это выводы на основании косвенных данных, но вполне очевидные. Иногда он покидал корабль, и в дни его отсутствия люди вызывали у меня куда большее раздражение, а Зо Сахаал занимал слишком много места в моих мыслях.

Я прямо сказал об этом человеку.

- Естественно. Никому не охота жить на одном корабле с вечно недовольным легионером. Особенно мне, я, знаешь ли, нахожусь к тебе слишком близко. Но это не «специальное влияние» на тебя. Это просто умение сглаживать конфликты и гасить напряжение, которым всегда пользовался Лем.

Но я не всегда позволял ему находится рядом.

Я установил для себя правило не менее двух раз за декаду проводить тренировку в доспехе. Это была неприятная обязанность. Во-первых, броня выглядела отвратительно, однако и красить ее я не желал. Глядя на грязные разводы краски там, где прежде были священные для меня символы, я не мог не вспоминать о том, кто отдал приказ изуродовать мой доспех. Он более прочих понимал цену такого надругательства. И каждое прикосновение к броне казалось мне жестом позорного смирения с волей Зо Сахаала.

Во-вторых, на «Шепоте Демонов» не осталось людей, обученных прислуживать легионеру, мне пришлось на ходу учить собственных рабов, и облачение в доспех было делом муторным и долгим. Вид брони не улучшал моего настроения и не добавлял снисходительности к людским ошибкам, поэтому рабы начали бояться моих тренировок.

В один из таких дней, когда рабы были особенно тупы и позабывали даже то, что раньше научились делать правильно, Дэнни, пришедший в установленное время на очередной урок военного дела, обратил внимание на мое раздраженное состояние. Я объяснил ему причины. И Дэнни сказал:

- Досточтимый, а научи меня. Никогда не видел, как легионер облачается.

Я не хотел, чтобы он присутствовал при моем позоре, но он уговорил меня.

- Я вроде как толковее твоих рабов, и терпеливее тебя. Научишь меня, а я научу твоих людей. Должен я всячески помогать своему мастеру-наставнику?

Когда пришла пора облачаться к следующей тренировке, я прогнал рабов и вызвал Дэнни. Он действительно оказался понятливее и, в отличие от рабов, имел привычку переспрашивать то, что было ему не ясно, но я все рано прибывал в раздражении. Когда я рыкнул на него за очередной вопрос, человек кротко поинтересовался, что именно вызвало мой гнев.