- Вижу, у вас есть личные претензии к обоим молодым людям. Но я, увы, не в курсе многих довоенных событий, не могли бы вы лично мне объяснить, в чем провинился перед вами мистер Поттер?

- О, не темните! Всем известны события того великого дня, когда был повержен Темный Лорд. В тот день погиб мой единственный сын, Винсент. Мой сын погиб в тот день… - Вот теперь стало совершенно очевидно, что леди Крэбб не в себе, хотя она и продолжала говорить вполне связно: - В тот день вот этот мальчик — Рон Уизли, вынес из пламени Грегори, а мистер Поттер мог выбирать… И были ли сомнения, кого он выберет? Мой мальчик погиб, а Наследник Малфой благоденствует! Так было всегда, поймите! С младенчества было известно, что le petit Prince Драко рожден с серебряной ложкой во рту, а наши дети появились на свет лишь для того, чтобы прислуживать ему. Среди едва умеющих ходить малышей уже следовало отличать высокородного Наследника Малфой в ущерб собственным сыновьям! Любое благо — в первую очередь для него, остальными можно пренебречь. Любая услуга, любая помощь — в первую очередь ему! Я смирялась, думала что иначе Винсенту предстоит жизнь изгоя… о, как жестоко я корю себя за эту ошибку! Я думала, мой мальчик будет жить… Но в тот день все случилось, как обычно: блага — Малфою, а Винсентом можно пренебречь! Вы, Поттер, выбирали, кому жить и кому умирать, и вы выбрали не того, вы выбрали это избалованное бессердечное создание, оставив Винсента, моего смелого мальчика…

- Я не выбирал… - начал Гарри, ошарашенный этой волной обвинений, густо замешанных на боли потери, но Лонгюссон оценивал ситуацию более здраво:

- У кого-нибудь есть с собой успокоительное?

Драко уже полностью схлопнулся внутрь себя, обратив к миру беспристрастную ледяную маску, поддерживающую основные функции живого Малфоя. Так что он молча сунул руку во внутренний карман и протянул Главному Следователю требуемое зелье. Леди Крэбб уже просто выстанывала бессвязные причитания о погибшем сыне, и вливать в нее успокоительное пришлось силой.

- Подследственная неадекватна, хватит на сегодня! - распорядился Лонгюссон, и Фальк кивнул, соглашаясь с подчиненным:

- Колдомедика к ней надо! - он с сомнением посмотрел на Драко и сделал окончательный вывод: - Штатного, авроратского. Малфой, Поттер, Уизли, на сегодня свободны от служебных обязанностей, но переходите в распоряжение Старшего Аврора Лонгюссона как свидетели. Вашему начальству сообщат. Поттер, отстранять вас от расследования я не буду, но сегодня у вас выходной. С этим делом должны поработать холодные головы, не имеющие родственников и друзей среди фигурантов. И не болтайте лишнего!

- Есть, сэр! - в разнобой промычали все трое, но потом Гарри добавил:

- Так что, Малфой официально выходит на волю?

- При том, что официально его никто и не задерживал? - Фальк акцентировал слово «официально» в последней попытке заставить Гарри хоть немного смутиться, но не преуспел и продолжил мысль: - Вы уже взяли нападавшего, а мистер Уизли не дал похитить себя из камеры. Преступники точно знают, что нам уже известно о подлоге.

- Тогда мы будем дома, шлите сов, - кивнул Гарри.

- И я — на Гриммо, - отчитался Рон.

- Не так быстро! - осадил их Лонгюссон. - Будем считать, что вас, Поттер, я только что опросил лично, но несколько уточняющих вопросов у меня еще есть. А Малфой и Уизли сейчас пойдут пересказывать сегодняшние события под протокол. Всех прошу в рабочий кабинет.

Свою часть свидетельских показаний Гарри отработал легко и быстро, благо изначальный рассказ уже был весьма похож на качественный рабочий отчет. Рону и рассказывать было особо нечего, сюжет с неудавшимися сонными чарами занял от силы минут пять, и потом аврор Уизли в компании следователя Либса пошли в Оперативный Отдел на очную ставку с аврором Дженгом. А вот следователю, взявшему в работу Малфоя, Лонгюссон скомандовал доставать Омут Памяти, слил туда прядь собственных воспоминаний и велел ознакомиться с ними до начала опроса.

- Разговор с вдовой Кребб? - прямо спросил Гарри. Глава отдела кивнул, и тут же возмутился:

- Поттер, у вас вообще совести нет? Я и так молчу про вашу самодеятельность, а вы еще и в работу с остальными свидетелями лезете?

- Не лезу! - Гарри вскинул руки в жесте полной капитуляции. - Просто интересуюсь ходом расследования! В смысле, я бы в любом другом деле тоже спрашивал!

Лонгюссон сделал вид, что поверил, и Гарри постарался больше не испытывать терпение начальства.

Минут через пятнадцать Глава отдела закончил извлекать из аврора Поттера подробности сегодняшнего дня. Можно было отправляться домой, но Гарри рискнул еще понарываться, заявив о намерении дождаться Малфоя. Лонгюссон язвительно спросил, куда еще беспокойные просто_соседи намерены встрять сегодня и каких еще несчастных распихать по камерам без суда и следствия? Гарри сделал очень покаянное лицо, но так и не ушел.

Малфой освободился только через час. Он отошел от стола аврора Гремлока, заодно выходя и из зоны действия купола тишины, под которым шел разговор, и вопросительно глянул на Гарри. Любой сторонний наблюдатель решил бы, что Драко полностью в норме, просто устал и немного расстроен, не более, но Гарри был знаком с Малфоем куда ближе, чем сторонние наблюдатели и сделал совсем другие выводы.

- Всё? Двинули домой!

Драко любезно — и куда вежливее самого Гарри — попрощался с сотрудниками Отдела Расследований и с достоинством отправился к общественному камину. Гарри же с трудом сдерживался, чтобы не тянуть его за руку, физически чувствуя, как утекают секунды малфоевского самоконтроля. Лонгюссон посмотрел на эту торопливость с подозрением, и уже в спину напомнил, что его лимит терпения на сегодня исчерпан, и еще одна выходка будет стоить аврору Поттеру как минимум официального выговора.

- Угу! - сказал Гарри, и все-таки потянул Драко за рукав, заставляя двигаться быстрее.

Сразу по возвращении в коттедж Драко сообщил, что устал и пойдет, пожалуй, приляжет у себя. В ответ Гарри почти силой усадил его на диван в гостиной, призвал бутылку виски и впихнул наполненный до краев стакан в руку Драко. Проследил, как тот, не споря и не задавая вопросов, пьет — сразу до дна, как воду в жаркий день. Налил еще раз и с нажимом сказал:

- Ты не виноват в смерти Крэбба.

Драко снова пригубил, на этот раз всего пару глотков, и ответил:

- Да что б ты понимал, шрамоголовый.

- Я там вроде как был. И точно знаю, что Винса было уже не вытащить, его даже не видно было. И я между вами не выбирал.

- Да что б ты понимал, - повторил Драко, откидываясь головой на спинку. - Если я когда и сомневался в детстве, что у меня самая замечательная на свете мать, то только глядя на tante Эви. Мы у нее все были «мои ангелочки». Нас было четверо: я, Винс, Грег Гойл, и Тео Нотт, и мы часто гостили вместе в одном из четырех домов. Обычно нас пасли домовые эльфы, и только у Винса — его мама самолично. Грег с Винсом были истинными побратимами, на третьем курсе ритуал провернули, и tante Эви, когда узнала, сказала Грегу называть ее мамой Эви, раз уж он — магический брат ее сына. Когда нас выпустили из Азкабана, мы пошли к ней, все трое. Она просто посмотрела на нас… кажется, думала, что Винс должен прийти с нами, не может не прийти. И велела уходить. После этого Грег вернулся домой и направил в себя сектумсемпру… Хорошо, что я уже знал, что делать.

- Ты пей, - сказал Гарри и призвал стакан для себя тоже.

- Нас надо было вырезать всех, - сказал Драко. - И поколение отцов и нас — под корень. Мы заражены, мы несем в себе Войну, даже если это не сразу заметно. Я не знал женщины более мягкой и менее способной на насилие, чем tante Эви. Гринграссы вот, леди Крэбб — в них никто не видел угрозы, даже я, даже отец. Прав ваш Гардстоун — неизвестно, где еще рванет. Нотт заавадил аврора и чуть не спровоцировал резню. Ты получил круцио, просто потому что находишься слишком близко ко мне. Мы все заражены и сеем Войну вокруг себя.