— Хватит, — сказал Гарри и встал. Поймал на себе неожиданно-счастливый взгляд Драко и потрясенный — Фалька. Кажется, они оба увидели кого-то другого, не с чего им так смотреть на Гарри Поттера. Но разбираться с этой странностью Избранному совсем не хотелось. Хотелось побыстрее забрать домой Драко и загладить неловкость перед Фальком — он хороший мужик, всё-таки, хотя и не понимает элементарных вещей.

— Извините за сцену, господин Главный Аврор. Но Драко прав, я не могу уговаривать или изображать хорошего аврора в тот момент, когда надо действовать. Не умею так. Решайте сами, нужен ли вам такой неправильный следователь в Аврорате. Все сказанное вами справедливо, и я приму любое ваше решение. А сейчас мы можем идти?

Фальк только коротко кивнул в ответ, продолжая потрясенно смотреть на Избранного. А Избранный положил руку на плечо Малфою и аппарировал с ним вдвоем прямо из кабинета.

Аппарировать сидящего — вообще-то так себе идея. Гарри пришлось проявить чудеса ловкости и поймать Драко прямо в момент окончания аппарации, чтобы тот не приложился копчиком об пол. Его уже сегодня Рон побил, так что надо бы поберечь.

— Трюкач-недоучка, — пробурчал Малфой, выворачиваясь из геройских рук, но выглядел при этом все еще неприлично довольным. — Выступил, молодец. Вот бы так с самого начала.

— Ага, — согласился Гарри и со вздохом свалился в кресло. Насмешливо посмотрел на Малфоя снизу вверх и спросил:

— А не находишь ли ты, Хорь, что мы немножко палимся?

Драко прыснул:

— Кто, мы? Да ты что? Ну разве что самую малость, практически незаметно! Все из-за тебя, между прочим! Хотя да, это тебе уже сегодня говорили. Серьезно, что за детский сад, герой сам за себя сказать не может, сидит и обтекает молча? Спаситель всей Британии кроме самого себя, блин.

— Есть такая фигня, — Гарри не стал спорить с очевидным.

Малфой подсел к нему на подлокотник, заглянул в глаза и спросил уже без улыбки:

— Отпустило хоть?

— Немного. Ты так красиво меня расписал, я аж сам поверил.

Драко покачал головой:

— Вот именно. Нельзя так зависеть от того, что говорят другие. Меня в мире мало, а умников, которым нужен послушный управляемый герой — много.

— Вообще-то, Фальк дело говорил.

— А я?

— И ты. Только знаешь, все это не отменяет того простого факта, что аппарировал я заведомо рискованно и при этом не заметил Калигана на хвосте. Был бы немного внимательнее, мог бы хоть попытаться прервать аппарацию…

Уйти обратно в бездну самоедства Гарри помешало отчетливое рычание. Интересно, рычат ли хорьки в дикой природе? Вот домашние — запросто:

— Поттер-р-р! Не все и не всегда будут вовремя отходить с дороги, когда ты включил героя и уже не можешь затормозить! Парню не повезло, но скажи «спасибо», что тебе не пришлось сознательно выбирать между ним и существами в виварии. Вот тогда бы ты точно рехнулся с твоей-то трепетностью!

- Ты слизеринец, Малфой. Я понимаю о чем ты, но так нельзя. Про погибшего ни за грош человека не говорят «парню не повезло». Если не все будут отходить с дороги, значит мне все же придется научиться тормозить.

Драко в ответ яростно замотал головой.

— Да, я слизеринец, а значит — чистокровный. Я точно знаю, что любой самый сильный родовой дар можно угробить, если проявить достаточную настойчивость. В твои высокие и неописуемые отношения с магией я не лезу, и может у вас, у Избранных, все устроено по-другому, но вдруг так же? Ты можешь задаться целью и впредь не геройствовать без разрешения. Ты мальчик совестливый, послушаешься старших, не будешь больше подводить товарищей… Но тогда через несколько лет у Британии не останется Избранного, а появится взамен еще один хороший аврор, которые не такая уж и редкость, я думаю.

— Гермионе такое не скажи, она тебя убьет за внушение мне вредных идей.

— Грейнджер я уже все сказал, что хотел. И Визглю тоже! — Драко мимолетно скривился и потёр челюсть. — А тебе вот никак не объясню. Ну подумай: ты бы себя меньше грыз, если бы послушался начальства, а, взяв эту компанию, через сутки вы бы на допросах узнали, скольким разумным существам стоило жизни твое послушание?

— Там действительно скоро начали бы убивать? — против воли уточнил Гарри.

Малфой зло оскалился.

— Там продолжали убивать, Поттер. Почитай отчеты на досуге. Один из ваших получил свое Секо именно потому, что в момент удара буквально блевал дальше, чем видел. Когда я уходил из Мунго, в морге еще не определились, сколько комплектов запчастей им насыпали. Домовики, которые спасенные, говорят, сегодня из их клетки увели двоих, второго совсем незадолго до появления авроров. Надеюсь, они это повторят миссис Грейнджер-Уизли.

— Ей нервничать нельзя.

Малфой закатил глаза.

— Золотой Мальчик, чтоб тебя! Наседка всея Британии! Все, ты явно в норме, и значит я пошел обратно в Мунго, я ж оттуда сорвался, никому не сказавшись… Но если что, Басси мне все расскажет, так что не безобразничай тут!

Эпилог.

Письма с уведомлением об отстранении Гарри так и не дождался. Зато на следующий день получил официальный выговор в личное дело и был отправлен на две недели в архивы, во-первых, потому что кто-то все равно должен там копаться, работа у следователей такая, а, во-вторых, дословно: «с глаз долой, пока все не утихнет». Со вторым пунктом возникли проблемы: через два дня в архив явилась делегация домовиков — выражать «доброму человеку Гарри Поттеру» благодарность за спасение собратьев и заверять, что люди могут думать как хотят, а домовики не забудут, что добрый Гарри Поттер навлек на себя наказание, потому что спешил им на помощь. Пока Гарри пытался как-то сгладить пафос момента, выяснилось, что в архивах совершенно случайно прогуливался колдограф Пророка. А потом Гермиона решила, что в рамках социальной адаптации парочке домовиков полезно попробовать себя в жанре интервью. В общем, «с глаз долой» обернулось очередной колдографией на первой полосе и крикливо-слезливой статьей о том, как обстоят в Англии дела с защитой прав домовиков, если аж сам Герой Британии за самовольную спасательную операцию не получил ничего, кроме порицания. Поскольку всего два дня назад не менее крикливая статья рассказывала, как самодурство Золотого Мальчика привело к гибели аврора, публика была в ажитации и требовала подробностей истории.

Злые и задерганные Фальк с Лонгюссоном решили, что Гарри будет отдуваться самостоятельно, и, сделав очередное внушение вести себя хорошо, отправили его общаться с журналистами. В результате следующая статья Пророка наконец-то поведала читателям, как все было на самом деле: что Гарри получил анонимную информацию от домовиков, которые как-то умеют общаться своими путями, из-за чрезвычайной спешки не успел ничего толком объяснить своему начальнику отдела, а аврор Калиган оказался единственным, кто сразу поверил, что дело не терпит отлагательств, несколько минут прикрывал Поттеру спину в неравном бою и погиб как герой.

Когда Гарри появился в Аврорате на следующий день после выхода статьи, в аппарационной зоне его принял Оуш. Сгреб за грудки, впечатал в стену и процедил, изо всех сил стараясь не орать:

— Какого хрена, Поттер?

— Когда человек умирает, от него остается только память. Я подумал, что он заслужил такой памяти. Он-то не виноват, что я мудак, верно?

Оуш отпустил его и, подумав несколько секунд, решительно кивнул, соглашаясь.

Еще через неделю состоялось повторное дисциплинарное слушание по делу младшего аврора Гарри Поттера, и в свете вновь вскрывшихся обстоятельств выговор в личном деле был аннулирован. Это решение было очень кстати, потому что наличие выговора препятствовало бы присвоению младшему аврору Поттеру внеочередного звания аврора. А так документы на присвоение уже ушли в работу, и где-то к сентябрю оформление должно было завершиться.

— У маглов для таких случаев есть выражение «делайте ставки и запасайтесь попкорном», — прокомментировал Гарри свои заочные метания по карьерной лестнице.