Я коротко кивнула.

– У вас тяжёлая рука, – недовольно проговорила я. – Простите. Собственно, сказывается моё военное прошлое, – он стал более осторожно касаться моей кожи. – Военное?

- Ну, я когда-то был мушкетёром, – признался он.

– Знаете, вот мушкет вполне можно представить у вас в руках, – задумчиво ответила я.

- Я прекрасно и стреляю, и фехтую. Да и иным орудием владею, – он стал покрывать пудрой шею, спускаясь постепенно в зону декольте.

– Там неприлично касаться чужих жён, – перехватила я его руку, глядя ему в глаза.

- Мадам, я не собираюсь вас лапать. Некрасиво, когда цвет лица, шеи и груди разнится, – спокойно ответил он, убирая мою руку, – Да, и считайте, я вам уже не чужой человек, после предложения Оливье, – спокойно продолжил он.

- Предложение о любовнике? Можете и не мечтать, я добровольно с вами не лягу! – фыркнула я.

- Не зарекайтесь. Может статься, что возляжете, ещё и не один раз. А сейчас закройте глаза и рот, – более холодно ответил он мне.

Как только я успела это сделать, он слегка дунул на пуховку, и облако пудры опустилось на меня, осев, однако, только на волосах, лице, зоне декольте с шей. Я хотела встать, но он положил руки мне на плечи и заставил меня сесть обратно. – Куда это вы собрались? Румяна и губная помада так же необходимы, – произнёс он.

- Я не наношу столь много косметики за раз, – возразила я.

– Так вы и не плясали до этого по канату безумия с месяц! – ответил он. – Как, с месяц? – изумлённо переспросила я.

- Сейчас середина апреля. Вы пропустили даже день рождения Рауля. Снег практически растаял. Ночью только подмораживает. Кстати, то тело мы опознали, и похоронили на кладбище в деревне, – ответил аббат.

– Опознал кто-то из дворян-соседей? – уточнила я. – Нет, это был месье Лурье, которому вы с мальчиком Марином дали приют. Имя этого существа Онор Блие. Он был актёром. Месье Лурье повстречал по дороге странствующую труппу. Среди них был и наш «знакомый», – с этими словами аббат слегка нанёс румяна мне на щёки, – Так, осталось преобразить ваши губы, – и он нанёс тонкий слой розовой помады на мои губы. Чувственный аромат парфюма, исходящий от него, вызвал в памяти тот срамной сон. Я побледнела, чувствуя его прикосновения, они были приятными и до жути знакомыми... Взглянув в мои расширенные от ужаса глаза, он нахмурился и спросил: – Что случилось? Вас что-то напугало?

- Сон, который приснился мне вчера… Он был таким реальным, – проговорила я.

- Что, кошмар привиделся? – поинтересовался он.

- Нет, не кошмар. Но мой разум в реальности не мог бы такое вынести.

– Что ж вы такого непристойного там увидели? – с большим интересом аббат посмотрел на меня.

- Ну, скажем… довольно непотребную сцену с человеком, который мне не совсем приятен, – осторожно произнесла я, наблюдая за его реакцией.

Мой собеседник несколько холодно поджал губы. – Он вам внушает отвращение, этот человек? – Нет, он может быть по-своему приятен. Но он слишком хитёр, и часто не бывает искренен, – я отодвинулась от него, и взяла гребешок, со шпильками – Мод не успела закончить мою причёску. Я стала укладывать свои локоны, но аббат перехватил мою руку, и, отобрав гребень, продолжил мою работу. – Вы удивляете меня навыками, как у горничной, – вызывающе улыбнулась ему я. – О, у меня много талантов. Я буду удивлять вас всё время, – он неожиданно дёрнул меня за локон, заставив чуть вскрикнуть. – Прошу прощения, – ехидная улыбка расплылась на его красивом лице, – И вам в этом сне было неприятно? Что делал с вами этот лживый человек? – он аккуратно подколол мне волосы, создавая на моей голове нечто замысловатое, но красивое. Я несколько нахмурилась, вспоминая ощущения. – Нет, приятно. Даже очень. Но это было неправильно, против правил общества и морали, – ответила я ему, краснея. – Сударыня, в нашей жизни любая правильность относительна, – улыбнулся он мне, – Не стоит корить себя за то, что получили удовольствие. Тем более, во сне, – спешно добавил он. Молча закончив причёску, аббат повернулся к оставленной ранее шкатулке, и достал из неё тонкую золотую цепочку с кулоном в виде большой жемчужины, окаймленной золотым цветком в виде розы. – Это вам, – протянул он мне цепочку, а затем, на миг задумавшись, одел её мне на шею, – Украшение подходит к вашему платью, – пояснил он. – Простите, но я не могу, и не должна принимать от вас подарки, – начала было я. – Мадам, я вас ударил вчера. Это мои извинения и просьба – простить сей, вынужденный правда, поступок. Однако я не привык бить женщин по лицу, – прервал он меня. Я задумалась. Это украшение было красивым, элегантным, не вычурным, оно могло подойти к любому платью и уместно смотрелось бы как на званом ужине, так и, к примеру, в церкви на мессе. Наконец, улыбнувшись, я согласилась.. – Что ж, вы прощены. Я принимаю подарок, – ответила я ему. – Эти слова – бальзам на моё сердце, – произнёс он, и припал губами к моей руке.

Однако, он посмотрел на мои пальцы и нахмурился.

– Я не вижу вашего обручального кольца, хотя, след от него, всё же, есть, – тихо заметил он. – Я швырнула его на пол, – прошептала я. Воспоминания о дне, когда я осознала всю боль утраты, вернули и слёзы на мои глаза. – Ну, не стоит расстраиваться. Я уверен, что слуги или Оливье его подобрали, – он протянул мне свой платок. – Я ранее не испытывала столько боли, – сказала я, сквозь слёзы. – Всё бывает в первый раз. Но прекратите плакать, что же вы творите? Испортили всю мою работу, – он указал на отчётливые следы от слёз на моих щеках. – Простите, – пробормотала я снова, и зарыдала в платок. Аббат вздохнул, погладив меня по голове, и оставил на минуту, дабы вернуться с Оливье. Он что-то тихо сказал ему, тот кивнул. – Анна, дорогая, кольцо у меня. Я сохранил его, пока вы не придёте в себя… Граф подошёл, и, приподняв за подбородок моё заплаканное лицо, поцеловал в губы. Поцелуй был долгим. Я закрыла глаза, ощущая руки мужа на своих плечах и спине. В это время аббат тихо подошёл, и погладил меня по волосам. – Всё позади. Вам надо научиться жить далее, и забыть эту беду. Её нельзя предотвратить, но её можно пережить, – внезапно произнёс он мне до боли знакомые слова... Оливье оторвался от меня. – Рене прав. Вы должны успокоиться, и постараться нормально жить дальше. Те, кто любят вас, всегда будут рядом. А проблема с деторождением – я уверен, мы с ней справимся. Просто для этого нужно время, – он вытер мои слёзы платком, стерев и большую часть косметики.

Я посмотрела на себя в зеркало.

– Какой ужас, – пробормотала я. – Вот тут я с вами согласен. В таком виде выходить из комнаты не стоит. Придётся подождать, пока я снова замаскирую следы вашей нервной натуры, – согласился аббат, и вернулся к моему преображению. – Ваш друг рассказал мне о том, что тело существа опознали, – решила я сменить тему разговора. – Буду признателен, если вы будете звать меня по имени – Рене, – отозвался аббат. – Да, всё верно. Но, по словам месье Лурье, это был странный тип. Во-первых, он примкнул к труппе возле Парижа, когда узнал, что они направляются в Прованс. Держался в стороне, и, самое главное, был при деньгах – взял собой дорогие наряды, парики… Месье Лурье заметил, что такого не было у других актёров. – Интересно, он играл только женские роли? – внезапно спросила я. – Нет, все подряд. По словам месье Лурье, он мог спокойно перевоплощаться и в юношей, и в дам. Но, самое интересное, что заметил наш астролог и Марин, который потом примкнул с братией к труппе, и дошёл с ними до этих мест – в тот день, когда они расстались, и были возле моего города, к этому Онору приходили девушки. Все четыре. Но в разное время. Он о чём-то довольно долго с ними разговаривал, – поведал мне супруг. – Интересно, почему месье Лурье это запомнил? – удивилась я. – Он просто составлял гороскоп этому существу, и несколько раз подходил, дабы уточнить некие моменты рождения, – пояснил аббат, – А сейчас, не болтайте. Я наношу губную помаду… Я замолчала, и он быстро с ней закончил. – У вас есть парфюм? – внезапно спросил он. Я указала на флакончик с розовой водой. Аббат скривился, но сбрызнул меня ею. – Мадам, это примитивный аромат. Я закажу вам духи из Парижа. Вы должны выглядеть не хуже красавиц столицы, – прокомментировал он. – Вы готовите меня в куртизанки, как Теофилию? – с сарказмом спросила я. – Ну, что вы Анна. Он пытается проявить заботу о вас. Я вижу, свой подарок этот драчун уже преподнёс, – с улыбкой произнёс граф, и протянул мне кольцо. – Я могу снять цепочку, если вы находите это неуместным, – предложила я. – Зачем? Мы с Рене довольно долго выбирали её, – ответил супруг. Надевая кольцо, я внезапно застыла, осознавая произнесённые им слова. – Что значит “выбирали”? – Ну… Рене не так хорошо знает ваши вкусы, как я. А ему хотелось, чтобы вы простили ту оплеуху. Вещь довольно красивая, – рассматривал он розу с жемчугом. Я встала, но аббат обратил внимание и на мою обувь. – Я, конечно, понимаю, что рассказал вам про апрель, и эта новость дня для вас, но в таких легких туфлях вы не пойдёте на прогулку, – категорично возразил он мне. Граф позвал Мод, приказав принести сапожки и тёплую накидку с капюшоном. Когда та вернулась с вещами, то Оливье отослал её, и, приказав мне сесть, стал одевать на меня сапоги. После, набросив сверху накидку, я с двумя моими сопровождающими направилась на прогулку. Дойдя до злосчастной лестницы, я остановилась. – Закройте глаза, и возьмите меня за руку, – посоветовал Оливье. Я вздохнула, посильнее сжала его за руку, но глаза оставила открытыми. С каждой ступенью, которую я проходила, перед глазами возникали печальные картины воспоминаний. – Кстати, Рауль должен быть во дворе. Он очень обрадуется вам, – заметил аббат. Я выдавила улыбку, и постаралась сдержать слёзы. Когда мы вышли во двор, то застали там Марина и Рауля. Последний, надувшись, сидел на Бриоше, которого водил по кругу бледный и мрачный подросток. – Мадам Ангел обычно рассказывала мне нечто интересное во время прогулок. Сказки всякие, – капризничал мальчик. – Могу рассказать про чуму, – буркнул Марин. – Ну, давай, – согласился Рауль. – Она приходи т и все умирают, – последовал короткий рассказ. – И это всё? – разочарованно воскликнул ребёнок, – Ну, я думал, ты опишешь, как умирают, кто умирает, – объяснил проблему мальчик. – Я тебе не актёр, кривляться не привык, – отрезал Марин. – А ты видел актёров? – заинтересовался Рауль. – Да, даже помогал им переодеваться, – кивнул подросток, – Я путешествовал вместе с труппой. – Я слышал, что они что-то показывают, – задумчиво произнёс Рауль. – Сценки разные. Типа твоих сказок, только там все роли играют мальчики, – и Марин принялся объяснять особенности игры на сцене. – То есть, если бы там, на сцене была мадам Ангел, то она бы была мальчиком? – не понял малыш. – Ну, она бы, может, выглядела как мадам Ангел, но под платьем там был бы парень, – согласно кивнул подросток. – А… Тогда с этим всё в порядке. Я видел мадам Ангела без одежды. Она явно не мальчик. У неё… В общем… Много не хватает, – ответил Рауль. Марин аж споткнулся при этих словах. Граф побледнел, и зло поджал губы. Я удивлённо смотрела на Рауля. – Интересно молодой человек, где же это вы подглядывали за мадам Ангел? – зло произнёс Оливье, направляясь к Раулю. Мальчик попытался выдернуть уздечку из руки Марина, но тот держал её крепко, и шаг не ускорил. – Оливье, осторожно он сейчас же упадет с пони – крикнула я мужу, видя, как пухлый ребёнок пытается на ходу спрыгнуть с Бриоши. – А ну иди сюда, паршивец! – граф схватил малыша за воротник, и притянул к себе. – Итак, мы ждём твой рассказ, – он подтащил Рауля к нам. – Ну, когда мы спали в башне, у мадам Ангел чуть был задран подол рубашки. Я дождался, когда вы уснёте, и поднял его, – покраснев, проговорил мальчик, уставившись в землю. Я ошарашенно уставилась на него. – Но зачем тебе смотреть, что у меня там? – наконец, проговорила я. – Ну, я слышал… Как слуги говорили, что у женщин внизу находится какая-то драгоценность. Я подумал, что у мадам Ангела там хранится какой-нибудь камень, но там этого не было. У неё вообще многого нет. Того, что есть у меня или у вас, – кивнул он в сторону графа. Поразительная догадка быстро пришла в голову Оливье.