Боб напряжённо наблюдал, как Ник осторожно перенёс своё тело в машину, привычно щёлкнул пальцем висящего на зеркале игрушечного мехового белого кролика, крикнул: «Пока!» и нажал на газ.

Боб, облегченно вздохнув, направился обратно в горнолыжный рай, где скрипит и переливается в лучах мощных прожекторов насыпной снег из пушек, по склонам скользят лыжники, нарядные и красивые, словно сошедшие с рекламных журналов спортивной одежды и снаряжения. В барах и ресторанах витает дух обеспеченности и беззаботности, слышна джазовая музыка, и он, Боб, ловит на себе восхищённые взгляды блондинок…

Стоило отъехать километр от сверкающего огнями горнолыжного комплекса «Сорочаны», и Ника с его белым Jaguar'ом поглотил космос морозной, почти чёрной малоснежной предновогодней ночи. Пошёл снег. Ник быстро добрался до места. Семь вечера, а деревня будто вымерла. Огоньки горели только в нескольких домах. Вот и знакомый забор, калитка и дом за чернеющими старыми яблонями.

В доме после смерти тёти Веры жила Дуся – дальняя родственница, чья-то сноха или крёстная. Когда тётя Вера заболела, эта Дуся самоотверженно ухаживала за ней. В благодарность за это Ник разрешил Дусе остаться в их доме.

Да, он, Ник, всё устроил и оплатил, – и больницу, и сиделок, и врачей. Но навестил тётю в больнице только раз. Все эти годы он тёте Вере в дом покупал всё, что необходимо: установил новый газовый котёл, поменял всю сантехнику и посылал бригаду рабочих крышу перекрывать, и евроокна ставить, и деньги посылал. Но сам приезжал очень редко – ему всегда некогда! Вот и сейчас мобильный надрывается. Коля позвонил водителю и распорядился, чтобы тот забрал его утром из деревни Степаньково.

Ник открыл дверь, наклонив голову и цепляясь за половики, прошёл в дом. В комнате перед мелькающим и орущим голосом Петросяна экраном заворожённо сидела Дуся в валенках, закутанная в платки, хотя в доме было тепло, даже жарко. Дуся вскочила, заахала, кинулась к нему с объятиями, заплакала. Затем, выпучив увеличенные очками глаза, перекрестилась на образ в углу и торжественно, но с укором поведала, что вчера было 40 дней, как умерла Верочка. Потом извиняющимся тоном поблагодарила за продукты для гостей. Ник нетерпеливо всё выслушал и сказал, что очень устал. Дуся засуетилась, сказала, что пойдёт к снохе, и зашаркала в прихожую.

Ник открыл дверь в комнату тёти Веры. Пахнуло лекарствами и кошками. «Раньше не пахло, или я этого не замечал», – подумал Ник. Мурка и Барсик недовольно прошмыгнули прочь. Ник открыл форточку и улёгся в кресло, застеленное старым вытертым ковром.

Он привычно огляделся: ничего не изменилось – время будто тут замерло. На этажерке читанные-перечитанные книги, семейный фотоальбом; подумал, что надо бы его забрать с собой. Но вдруг на верхней полке он заметил старую голубую картонную папку с тесёмочками. Ник припомнил, что видел её когда-то в детстве, когда он был не Ником, а Колей. Сначала он хотел папку тоже прихватить с собой, но любопытство пересилило, и он решил посмотреть содержимое пакета прямо сейчас.

Но сначала… Ник поискал в старом буфете и нашёл среди банок с вареньем коньячок, налил себе рюмочку и устроился в кресле поудобнее. Он, давно ставший эстетом и чистюлей, почему-то почувствовал себя совершенно спокойно, легко и комфортно в этих «половиках и тряпках». Ник ощутил себя опять Колей, как раньше.

Он открыл папку. Там в чёрных конвертах старые фотографии и какие-то бумаги.

Вдруг его внимание привлёк аккуратно сложенный пожелтевший газетный листок. Коля даже вздрогнул: «Не может быть!». Он развернул газету:

«За точность и качество». Второй часовой завод.

№ 51 (3176) Понедельник, 28 декабря 1987 г.

«Надо же, что сохранилось! Завтра 28 декабря, но только 2011 года», – подумал Коля.

Ник когда-то был заводским пареньком – после армии два года вкалывал на Втором часовом заводе.

Он с ностальгическим любопытством начал читать газету.

Под вечным лозунгом: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» на первой полосе поздравление директора с новым, 1988 годом, под заголовком «Действовать сообща». Далее: «Слово имеет рабочий. Сигнал принят. Коллективу трудно, но мы на правильном пути».

Фото, авторы статей в газете всплывали в памяти Ника, ведь когда-то он почти всех их знал, здоровался за руку! Он читал с блаженной улыбкой, вспоминая то прошлое, которое теперь казалось смешным, нелепым. А вот, на последней странице, юмористический рассказ с карикатурами и броским названием «Нигде кроме – только у нас в "Драконе»!"». Ну-ка, посмотрим, как раньше шутили!

«В нашем объединение на базе ОГК, в рамках Закона об индивидуальной трудовой деятельности, создано кооперативное сатирико-дизайнерское бюро «ДРАКОН» по разработке остроумных моделей повышенного спроса.

Почему «ДРАКОН»? – Будущий год, по свидетельству восточного календаря, пройдёт под знаком этого мифического животного. Итак, нам всегда чего-нибудь не хватает, хотя раньше, говорят, не хватало большего.

Первая модель, которую мы представляем на суд почтенной публики – часы-будильник «САПОГИ-СКОРОХОДЫ». Счастливому обладателю они помогают «идти в ногу со временем» и придают ускорение на пути перестройки.

Обратите внимание на изящно выполненные молоточки. Они многофункциональны. Например, в транспорте отбивают музыкальный такт по ногам граждан, препятствующих вашему продвижению.

Итак, перефразируя строки поэта, мы можем сказать: «Нигде кроме – только у нас в ДРАКОНЕ"».

Следующая модель – «ШАПКА С ПОДСВЕТКОЙ КВАРЦ-ТАЙМЕРОМ» – имеет несколько режимов работы и два варианта исполнения: для рядовых служащих – из кролика, для руководства – из пыжика или норки.

Для начальства она может стать поистине незаменимой вещью. В наше время гласности и нелицеприятной критики она выполняет роль «шапки-невидимки». В критической ситуации при разногласии с подчинёнными, опустив уши шапки, начальник становится глух к «гласу народа», а в это время на световом табло рубиновыми буквами высвечиваются слова «Я уже перестроился». При наиболее серьёзных ситуациях рекомендуется пользоваться дымовым устройством, встроенным в шапку, что даёт возможность окружить себя туманом самокритики и лести.

Для тех, кому претят такие методы работы с людьми, авторами модели предусмотрен режим «ПЕРЕСТРОЙКА ЛИЧНОСТИ». Для этого в шапку встроен миниатюрный пресс, который поможет вам выдавить из себя по капле раба привычки действовать только по указке сверху и думать только старыми категориями. Есть даже надежда, что те, кто наденет эту шапку, научится думать, а не соображать. Действие пресса сопровождается популярной мелодией «Думай давай! Думай давай!».

Ну и последнее. Новинка сезона 1988 года. Гэрдость нашего кооперативного бюро «ДРАКОН» – электронная игра «ПЕРЕСТРОЙКА».

Все творческие силы были брошены на конструирование этой увлекательной игры, развивающей у владельца почти атрофированные за годы застоя чувства собственного достоинства, порядочности, ответственности, уважения к личности и смелости.

На электронном табло перестройка изображена в виде трёхглавого Дракона (дань моде 1988 года; во втором варианте – в виде традиционной русской тройки). Головы олицетворяют ГЛАСНОСТЬ, ДЕМОКРАТИЮ И САМОФИНАНСИРОВАНИЕ. На электронном табло попеременно возникают персонажи. Это пороки и добродетели общества, как-то: бюрократы с резолюцией, демагоги с цитатами, подхалимы, взяточники, несуны, пьяницы с бутылкой, бездельники и прочие. А также честь, достоинство, справедливость с законом, компетентность, труд с компьютером, нравственность и т. п. Цель игры – заставить Дракона двигаться вперёд. Но для этого три головы должны расчищать себе дорогу от всякой нечисти.

Ведь продвижение перестройки невозможно без одновременного обеспечения Демократии, Гласности и действительного Самофинансирования. Недопустимы и перекосы, когда одна голова будет сыта за счёт остальных.