Да, моё внешнее сходство с отцом принимает пугающие масштабы: те различия, которые были до этого, все до единого являлись следствием молодости, но с каждым годом моего взросления юность уступает место зрелости, делая черты моего лица более мужскими, а значит сильнее похожими на ЕГО черты.

Я смотрю на фото старого журнала, затем на своё лицо в отражении зеркала всё той же ванной и злорадно улыбаюсь: оно разорвёт ко всем чертям их милое царство, когда она узнает …

Глава

5.

Аромат

Валерии

Body Positivity: Paloma Elsesser in “Honey & Dirt” | She’s Mercedes

На ней нежно-голубая блузка и бежевые брюки, сексуально обтягивающие стройные женственные бёдра. На шее - тончайшая цепочка с красивой крошечной подвеской, сверкающей бриллиантовым блеском.

- Знакомься, это – самый сексуальный препод не только на курсе, но и во всём универе. Но, имей в виду, слюни пускать можно, руками трогать нельзя: у неё строгий муж, и она однозначно не любит мальчиков, - подмигивает мне мой однокурсник Итон.

Дело в том, что я прибыл с опозданием – вышла задержка с оформлением студенческой визы. К превеликому огорчению матери, мой первый семестр в Университете начался не первого сентября, как у всех нормальных людей, а двадцатого. У меня почти сразу же завёлся товарищ – рыжеватый балагур и повеса Итон: ни разу не услышав от меня ни единой просьбы, он как-то сразу возложил на себя обязанность курировать мою адаптацию на новом месте и исправлять мой «невыносимо приторный» французский акцент.

- Разговорчики в строю, Итон! – внезапный спокойный, женственный, но при этом жёсткий голос, такой, с которым страшно спорить, боязно ослушаться.

Она смотрит на нас какое-то время, затем переводит взгляд на меня и, ни на мгновение не меняя выражения своего лица, замирает…

Один, два, три, четыре… восемь, девять… Сколько времени взгляд учителя может задерживаться на студенте, не рискуя быть обвинённым в ином интересе, нежели преподавательский?

Она отводит взгляд, медленным шагом направляется к своему столу со словами:

- А скажи-ка мне, Итон, решил ли ты уравнение для тугоумных?

Она находит на своём столе папку с бумагами, открывает её, перебирая какое-то время листы с таблицами.

- Ээм… я честно пытался, и даже гуглил, но гугл не знает ответа…

- А между тем, у него целых два решения, - сообщает всё тот же уверенный голос.

Наконец, она вынимает из кипы бумаг нужное, ведёт по списку пальцем, находит то, что искала, и поднимает свои глаза, чтобы встретиться с моими…

- Кто порадует меня сегодня адекватным решением или хотя бы своими мыслями на его счёт? – обращается к раскинувшейся перед ней амфитеатром аудитории, не отрывая своих глаз от моих.

Желающие находятся: симпатичная блондинка пробирается к доске, а Валерия берёт со стола свой телефон и медленным, размеренным шагом направляется к окну. Я смотрю на её фигуру в дорогой небесной блузке и невольно отмечаю, что каждая линия, всякий её изгиб, излом, длина, ширина, объём – первозданно прекрасны. Это женское тело вылепил самый талантливый божественный скульптор.

Она смотрит какое-то время в окно, затем, чуть наклонив голову, набирает номер и быстро, коротко, едва слышно говорит. И это не английский язык.

- Миссис Соболев, за использование телефона в аудитории положен штраф в 200 баксов, вы помните?! – мой сосед не знает покоя в своей жизни.

Она не реагирует, продолжает делать то, что делала, словно прозвучавших в тишине слов Итона и не было вовсе.

Вдруг резко разворачивается со словами:

- Двести баксов, говоришь…

Быстрым уверенным шагом возвращается к своему столу, вновь ищет что-то среди бумаг, находит, затем вынимает из своего клатча деньги и направляется к нам.

Этот её путь от стола и по ступеням вверх к нашему с Итоном месту - самое нервное ожидание в моей жизни.

Её рука с чувством кладёт перед носом Итона исписанный лист и 200 долларов:

- Вот мой штраф и вот твои задолженности по моему предмету, Итон. Ты ведь на бизнес-администрировании? Проведи-ка подсчёт своих финансовых долгов перед Университетом, особенно обрати внимание на графу «необоснованные пропуски».

Всё это время она в упор смотрит на меня, не отрывая своего взгляда. Эта миниатюрная в сравнении со мной женщина кажется мне сейчас гигантом, она давит своим авторитетом, достоинством, выдержкой.

От неё безумно приятно пахнет дорогими духами и… женщиной. Я никогда в своей жизни ещё не ощущал настолько влекущего, буквально дурманящего запаха…

На её лице непроницаемая маска, но я каким-то странным образом чувствую, читаю в глубокой синеве боль.

Я хотел этого, мечтал об этой боли, но сейчас не рад ей. Мне плохо вместе с ней, и я не хочу, чтобы ей было больно, нам обоим. Она выпрямляется, не отрывая от меня своих глаз, а мои видят её губы, их чувственный изгиб, я не могу остановиться, меня несёт дальше, и вот мой взгляд уже скользит по неглубокому декольте и ниже к талии, обтянутым бежевой тканью бёдрам.

К своему позору и удивлению, я твердею. Мне жутко стыдно, потому что то, что в данную секунду со мной происходит, я не могу контролировать, а неуместность моей физической реакции прямо посреди лекции в университетской аудитории не требует комментариев.

- Кто Вы? – внезапный вопрос.

- Он новенький, - спешит ответить за меня Итон.

- Я не тебя спросила! – резко одергивает она. – Ты задание получил? – на этот раз её негодующий взгляд, наконец, оторвался от меня.

- Получил, Валери… простите если я…

- Вот и занимайся своим делом! – строго приказывает.

Вновь смотрит в мои глаза:

- Так кто Вы?

Она, эта хрупкая женщина, стоит перед нами, а мы, двое молодых жеребцов, сидим – мне стыдно, нужно же встать, а я не могу… Не могу выставлять напоказ то, что в этот момент самым безнравственным образом происходит в моих штанах. Поэтому я отвечаю ей сидя:

- Меня зовут Эштон Дикстра, я опоздал к началу семестра из-за проблем с визой.

- Французский акцент…

- Да, я из Франции, из Парижа, если быть точнее.

- Прямиком из французской столицы значит?

- Точно, - отвечаю, улыбаясь.

Да, я улыбаюсь ей, как полный придурок, и сам от себя пребываю в шоке: я почти никогда этого не делаю! Мои губы не знают улыбок, потому что я просто не умею их растягивать в нужный момент! Вернее, не знаю, когда эти моменты бывают.

А её синие глаза продолжают сканировать меня, она не улыбается мне в ответ, она разглядывает… моё лицо!

Узнала. Конечно, узнала. Любой, кто видел ЕГО, узнал бы. А она, эта необычная, умная женщина и подавно.

- Вас не учили, молодой человек, что перед началом лекций необходимо познакомиться с преподавателем?

- Простите… я не подумал.

- Надеюсь, Вас не затруднит подойти ко мне на перерыве?

- Нет, я подойду.

- Спасибо.

Она разворачивается, и я прячу глаза в своей тетради: не могу смотреть на неё сзади, моя эрекция уже пугает меня самого.

Мне восемнадцать, и ни разу ещё в моей истории со мной не случалось подобного: я никогда так остро не ощущал потребности в близости, меня не влекло к женщине настолько старше меня, моё сердце не билось с такой силой, а физиологические процессы в моём теле не были настолько вне границ контроля – я будто окаменел ТАМ!

И всякий раз, как я поднимаю свои глаза и вижу черты её лица, подбородок, скулы, о которые можно порезаться, губы в которые хочется уткнуться своими, в моём животе поднимается щекочущая изнутри волна, она опрокидывает меня, и не даёт подняться вновь.

Я умираю от изгиба её шеи, нежности ушных мочек, украшенных маленькими бриллиантами, светлых волос, туго стянутых в строгую причёску. Её руки сводят меня с ума своими тонкими запястьями, и каждый раз, как она берёт ими мел и пишет на доске свои формулы, я чувствую волшебство, плотной вуалью накрывающее мою душу.

Я запрещаю себе смотреть на её бедра, потому что знаю: успокоюсь нескоро, а она в любой момент может вызвать меня к доске, выписывать очередное не укладывающееся в моей голове уравнение. Я никогда ещё не ощущал себя таким тупым, особенно в те моменты, когда она стоит так близко, что я могу уловить её запах…