– Не совсем так, господин инспектор. В условиях траста речь идёт о недобросовестности наследника. Но мистер Бартоломью свои обязанности выполнял ответственно и честно: следил за порядком в музее и не имел намерений продавать или дарить экспонаты коллекции. То, что случилось, ужасно неприятно…

«Неприятно! Ну и словечко!» – Стейси вздрогнула, вспомнив торчащий из груди юной Коломбины кинжал и выпотрошенного беднягу Дока, и с трудом сдержала рвотный позыв.

– …но пока не доказана связь мистера Каннингема с этими преступлениями или его участие в похищении кукол, никаких оснований для временного или окончательного исключения из условий траста нет. К тому же, скажу вам начистоту: мне крайне не хочется брать на себя эти хлопоты, потому что вторая ближайшая наследница – мадам Роуз-Мари Каннингем – скончалась год назад, а поиск других родственников и выяснение – кто из них является первым претендентом – может потребовать немало времени. Насколько я знаю, у моего дорогого друга Томаса было немало троюродных братьев и сестёр, но прямых наследников нет.

– Есть!

Мистер Фримен и мисс Браун обернулись. В каминную вошёл Джошуа МакКолин.

– Добрый день, господа. Леди. Простите за бесцеремонное вторжение, – произнёс управляющий. – Господин инспектор, я думал всю ночь и решил, что должен вам кое-что рассказать.

– Если вы располагаете информацией, которая может помочь раскрыть это ужасное преступление… – начал Фримен.

– Прошу меня извинить, господин инспектор… – мистер Додж поднялся. – По поводу завещания я всё сказал. Вот заверенная копия. Если у вас нет больше вопросов… Видите ли, мне бы не хотелось знать больше, чем нужно для работы. А мистер МакКолин, как я полагаю, намерен поделиться информацией конфиденциального характера.

– Да-да, благодарю вас, мистер Додж. Всего доброго… – дождавшись, пока нотариус выйдет, Майкл Фримен предложил управляющему фабрикой присесть. – О чём вы хотели рассказать?

МакКолин посмотрел на Стейси.

– Не беспокойтесь. Мисс Браун – частный детектив и моя коллега.

– Вот как! Я вчера решил, что эта леди – подруга мистера Каннингема. Прошу прощения.

– Ничего страшного, – улыбнулась Стейси. Честно говоря, спокойный, уравновешенный управляющий импонировал девушке куда больше, чем по любому поводу впадающий в панику красавчик Бартоломью.

– Так вот, я хотел сказать… – МакКолин взял в руки кофейную чашку, потом снова поставил её на блюдце, не сделав ни глотка. – Мистер Фримен, я – сын лорда Томаса Дональда Грея Третьего.

– Что?!

– На самом деле, это не такая уж страшная тайна. Мама рассказала об этом, когда мне было лет десять-одиннадцать.

– Мистер эээ… МакКолин, вы можете подтвердить своё заявление?

– Конечно. Вот свидетельство о рождении. Мои родители не состояли в браке, но отец указан. Лорд Грей был порядочным человеком и признал меня официально.

– Как я понимаю, мало кто знал, что у сэра Томаса был внебрачный сын.

– Мисс Браун, такие вещи всё-таки не принято афишировать. Отец поддерживал маму, помогал материально. Он оплатил моё обучение в Лондонской школе экономики, потом устроил работать на фабрику. Конечно, на более скромную должность. Управляющим я стал благодаря своему профессионализму, а не покровительству папы.

– Кто ещё знает о вашем происхождении?

– Мамин брат, мой дядя. Он не очень хорошо относился к лорду Грею из-за того, что тот не женился на маме, хотя сама мама никаких претензий к отцу не имела. Хочу вас уверить, что я тоже не имею никаких претензий и не претендую на наследство. Я прилично зарабатываю, кроме того, сэр Томас ещё при жизни оставил маме достойную ренту.

– Зачем же вы рассказываете об этом сейчас?

– Мистер Фримен, вы бы всё равно докопались. С какой стати я буду усложнять вам работу, а себе жизнь.

– Ну что ж, благодарю вас, мистер МакКолин. И постараюсь не раскрывать ваши семейные дела широкой публике. Разумеется, если это не потребуется в интересах следствия.

***

– Дааа, – протянул Майкл Фримен, когда дверь за нежданным сыном миллионера закрылась. – Вот и скелеты из шкафов посыпались. Боюсь, этот был первым, но далеко не последним.

– Точно, – вздохнула Стейси. – Деньги и скелеты под крышками роялей всегда ходят парой. Слушай, Майкл, у тебя есть версия? Только честно.

– В том-то и дело, коллега, что нет. Это не кража – очевидно. Украсть можно было все восемь марионеток без проблем. Убийца и в первый раз воспользовался ключом, а не протискивался через подземный ход, – теперь это ясно.

– Хорошо, если ключей только два. Вдруг их вообще – штук пять или шесть. Не записывать же в убийцы всех ключевладельцев. То, что основная цель – убийство, – согласна. Но всё равно многое непонятно. Зачем этих людей – двойников кукол, – убивать так жестоко? Понимаю, как это цинично звучит, но почему не удушить, не застрелить. Да, черт побери, отравить – и то легче. А тут – какая-то костюмированная трагедия дель арте.

– В том-то и дело, Стейси, дорогая. Значит, преступнику важно обставить убийство именно так, по театральному эффектно. Возможно, мы имеем дело с сумасшедшим, а, может быть, и нет. Вот это и надо выяснить в первую очередь. Поможешь мне? Полагаю, милой девушке будет проще, чем суровому представителю властей, уточнить у мирных граждан кое-какие подробности. Да и мне, скажу по чести, неудобно просить о любезности коллег из других департаментов: у них забот выше крыши, а людей не хватает.

– О чём разговор. Что я должна сделать?

– Не «ты», а «вы оба». Думаю, мистер Каннингем с удовольствием составит тебе компанию. Во-первых, наследник сэра Грея – хорошее прикрытие для доверительной беседы. Во-вторых, по-моему, вам обоим не помешает совершить небольшое путешествие и сменить обстановку. Я останусь тут и буду охранять поместье и кукол, следить за преступником: что-то мне подсказывает, что Доктор – не последняя жертва, – и выяснять то, что можно выяснить, не выезжая из Биттерберри.

***

Следующие несколько часов мисс Браун провела в музее, в обществе Бартоломью Каннингема. Вдали от места жутких преступлений наследник миллионов вёл себя вполне вменяемо и оказался приятным собеседником.

Решив, что очаровательной частному детективу необходим отдых, Бартоломью устроил Стейси экскурсию по музею. Мисс Браун никогда раньше не интересовалась этнологией и ритуалами «диких» племен, поэтому воспользовалась представившейся возможностью расширить кругозор.

Как выяснилось, пугающие маски африканских и австралийских колдунов были предназначены не для того, чтобы доводить до обморока соплеменников, а чтобы отпугивать злых духов, которые могли прийти незваными – за компанию с духами-хранителями – во время магического ритуала.

Стройные деревянные статуэтки чёрного дерева с по-модильяниевски тонкими талиями и непропорционально огромными головами воплощали идеал женской красоты и, в то же время, отражали мифологию «примитивных» племён, считавших голову вместилищем души человека. Оказывается, самым большим комплиментом в некоторых племенах было не «он – смелый воин, отрезавший члены у ста врагов и съевший сердца пятидесяти слонов» или «она – жена трёх сильных мужчин и мать десяти сыновей и семи дочерей», а «это – человек большой головы», что означало «имеющий широкую душу, добрый, отважный, благородный».

Воины североамериканского племени квакиутль, как выяснилось, были ещё круче, чем ацтеки, на фоне канадских «кузенов» выглядевшие просто безобидными кисками, точнее, ягуарами. Если ацтеки украшали себя ожерельями из ушей врагов, то квакиутланцы предпочитали подвешивать к поясу мумифицированные головы целиком.

Стейси была удивлена, услышав, что пугающий гаитянский культ вуду, ассоциировавшийся у обывателей, к которым девушка причисляла и себя, с поднятыми из могил зомби-убийцами, на самом деле был ориентирован на целительство – физических и душевных болезней. Кукол изготавливали не для причинения вреда недоброжелателям и, уж тем более, не для зомбирования покойников, а в лечебных целях.