Трибуны завопили, вскочили на ноги, затопали, кто за кого болел, было теперь непонятно, ясно было лишь одно — Виктор Крам поймал снитч.

Матч был закончен.

Игроки, сделав круг почёта, опустились на землю и направились к раздевалкам. Гермиона застыла. Снейп шутливо подтолкнул её в спину и шепнул одними губами:

— Идите. Идите же.

И она пошла. Мерлин знает как продралась сквозь огромную толпу, юркнула влево, нервно стянула шарф — шею моментально обожгло морозом, но это не имело значения.

Ничто не имело значения сейчас.

Сколько она ждала, минуту или час, Гермиона не знала; она вся продрогла, но не сходила с места. И, наконец, когда пальцы совсем окоченели, из раздевалки показался Виктор. Он был один — удивительно, как команда выпустила победившего ловца в одиночестве.

— Виктор… — тихо позвала она, и он поднял голову.

Мгновение ничего не происходило.

Но уже в следующую секунду Виктор шагнул к ней так порывисто, что она едва не отшатнулась; замер в полушаге, взглянул больным диким взглядом, выдохнул:

— Гермиона.

— Я… — слов не хватало, она терялась, путалась во вздохах, щёки горели от холода и смущения. — Мне так много нужно тебе…

— Ты замёрзнешь, — сказал он вдруг, притягивая её к себе, и накинул на её шею собственный шарф. У Гермионы защипало глаза. Она вжалась в Виктора, в его твёрдое, крепкое тело, приникла так близко, как могла, зашептала горячечно и судорожно куда-то в плечо про то, что его письма, письма эти безумные, изорвали ей сердце, про то, что её никто и никогда — вот так, про то, что и она сама…

— Ш-ш-ш, — зашептал Виктор, будто бы всё понимая, и прижался губами к её макушке. И вместе с этим поцелуем к ней пришла вдруг невесть откуда взявшаяся уверенность, что всё будет хорошо: что будет у них Рождество, живое, снежное, тёплое, самое-самое настоящее на свете, и счастье, правильное, нужное счастье…

— С ума сойти, — тихо сказал Гарри Снейпу, отступая в тень деревьев. И улыбнулся. — Столько лет, столько писем… бедный Виктор.

— Я всегда говорил, что умные женщины удивительно безмозглы в вопросах любви, — проворчал Снейп и переплёл пальцы Гарри со своими. — Пойдём, пойдём, им не до нас.