– Чш-ш-ш! – шипит незваный гость. – Паучок слишком громкий! Нам, конечно, это нравится, но в других обстоя…

– Дэдпул! – выдыхает Питер, рывком отталкивая его от себя. На губах остаётся едва уловимый привкус пороха. – Что ты здесь делаешь, мать твою?

– Как что? – Уэйд искренне удивляется. – Навещаем Паучка, конечно! Злая тётушка заперла нашу булочку в доме, и мы волновались… Кстати, очаровательные трусишки!

– Я же написал тебе, – вымученно выдыхает Питер, набрасывая одеяло на бёдра: он слишком вымотан, чтобы смущаться. – Пять раз! Чтобы ты сюда не совался! Неужели так сложно было уяснить, что я не хочу тебя видеть?

Огромный Дэдпул – гора мускулов, да чтоб у Питера было такое тело – расстроенно опускает голову, и его плечи поникают.

Чёрт, это выглядит комично и…

Грустно?

Да, Паркер, давай, пожалей его!

Но…

Твою мать.

– Иди сюда, – с тяжёлым вздохом говорит Питер и приглашающе откидывает край одеяла, прижимаясь лопатками к стене. Перемена в Дэдпуле поразительна; его лицо озаряется таким детским счастьем, что видно даже через маску, и он торопливо, хотя и бесшумно, юркает к Питеру в кровать.

По-хорошему стоило послать его к чёрту. Или хотя бы предложить раздеться: в стерильности костюма Уэйда Питер сильно сомневается.

Что ж – он часто делает неправильный выбор.

Дэдпул пристраивает пальцы у него на бедре, и Питер от души шлёпает ему по ладони.

– Без рук! Или лежи спокойно, или проваливай, – предупреждающе шепчет он. Уэйд несчастно вздыхает, но послушно вытягивается в струнку, занимая собой большую часть кровати.

Питеру неожиданно уютно, хотя лопаткам и прохладно от близости стены. Дэдпул горячий, как печка, об него можно греться, и уже в полусне Питер ощущает, как его, продрогшего, накрывает тёплой тяжестью – но ни подумать об этом, ни возмутиться он уже не успевает.

Его утро начинается с громыханья посуды где-то внизу – тётя Мэй готовит завтрак; Питер сладко потягивается, от души зевает, разлепляет глаза…

И скептически кривит губы, глядя на свою простынь – там, где лежал Дэдпул.

Питеру очень хочется верить, что это – просто красная глина. Так или иначе, он обещает себе дать Уэйду по башке при следующей встрече, неохотно встаёт на ноги и комкает простынь, отправляя её в корзину для грязного белья.

Секунду ему хочется провести ладонью по своей подушке, чистой, но хранящей тепло и (он почему-то уверен) запах Дэдпула, но здравомыслие возвращается к Питеру быстрее, чем он успевает это сделать.

Ладно, это ничего не значит. Уэйд просто лежал с ним, пока он спал (и вообще-то это довольно крипово, Питеру доводилось проверять на остроту его катаны), а потом – Питер смотрит на распахнутое окно – свалил. Можно подумать, это что-то из ряда вон. Да они даже не друзья!

…Что не спасает его от совершенно унизительного диалога с тётей Мэй, которая считает, что держать Питера взаперти – слишком жестоко, но при этом отказывается отпускать его куда-либо в одиночку.

– Только с Уэйдом и под его личную ответственность! – строго произносит она, сурово поджимая губы. Питер говорит себе, что лучше потерпит ещё пять дней домашнего ареста.

– О-оу, так я теперь твой папочка? – восторженно вопит Дэдпул, оглушая даже через телефон, и буквально топчется на гордости Питера. – А ты вроде как мой малыш? Улё-ёт!

– Слушай, – говорит Питер, устало ероша волосы. – Мне просто нужно, чтобы ты забрал меня из дома. Дальше – вали куда хочешь. У Тони есть задание для меня, и я не могу…

– Ах, эти трудные подростки! – картинно восклицает Уэйд, явно вошедший в раж. – Говорила мне мама: Уэйди, подумай хорошенько, быть может, лучше завести собаку? Собаки хотя бы умеют быть благода…

Питер отключается, не дослушав.

***

Пять часов, несколько неудачных экспериментов и тысячу проклятий спустя Питер устало разгибается и потягивается. Ноющая спина хрустит; он морщится, трёт затылок, вздыхает… мрачно смотрит на очередной образец и решительно отворачивается от стола.

Да уж, без шансов – просто груда металлолома.

– Джарвис, где Тони? – спрашивает он, устраивая большие пальцы на своих веках и с силой надавливая; глаза болят.

– Мистер Старк покинул Башню.

– Блеск, – Питер мрачнеет и зарывается пальцами в собственные волосы. – Передай ему, что ничего не получится, если брать за основу настолько искорёженный материал. Хотя, думаю, он и сам это знает… Ладно, неважно. Просто скажи, когда вернётся, что я ушёл.

– Будет сделано.

Да чтоб его хоть кто-то понимал так же, как Джарвис. Питер ещё раз вздыхает, окидывает напоследок прощальным взглядом лабораторию – его пускают сюда так редко, что он, честное слово, и рад хвататься даже за очевидно проигрышные проекты – и решительно выходит. Он ужасно соскучился по небу вечернего Нью-Йорка.

Он успевает спасти почтенную пожилую леди от ограбления и поймать сорвавшегося с поводка пса – так себе работёнка для супергероя, не находите? Вот и Питер так думает. Только Тони-мать-его-Старк слишком редко берёт Питера на важные миссии (особенно после того парня, как же его, Джейса?) – наверняка сейчас он занимается чем-то важным, намного более важным, чем застрявший на дереве кот.

– Спасибо! – хозяйка, получившая орущего питомца обратно, благодарно улыбается, и Питер пожимает плечами.

– Не за что. Ваш дружелюбный сосед Человек-паук всегда рядом, чтобы помочь!

В таком контексте пафосная фразочка отдаёт отвратительной иронией. Питер поправляет рюкзак и торопливо уносится прочь – в глубины Нью-Йорка.

Здесь, на очередной серой крыше очередного серого небоскрёба, его и находит Дэдпул. Падает рядом, легко толкает локтём в бок и скалится дружелюбно, а потом сюсюкает:

– А Паучку не пора в кроватку?

Питер молча даёт ему по морде. Вернее, пытается – рефлексы у Уэйда что надо, руку он перехватывает сразу, но не сжимает запястье, а, напротив… гладит.

Целую секунду Питеру кажется, что у него начались галлюцинации. Но шероховатый спандекс перчатки дразнит кожу даже через костюм, и эта почти-ласка оказывается неожиданно – очень, блядь, неожиданно! – приятной.

Питер вырывает руку так резко, что дёргается и едва не падает вниз.

– Что, по-твоему, ты вытворяешь? – спрашивает он, вновь вернув себе равновесие, и косится на Дэдпула, сливающегося со сгустившимися сумерками. Два жутких белых овала глаз – чёртова маска! – исчезают на долю мгновения и появляются вновь.

– Паучок же сказал, что мы встречаемся, – говорит Уэйд. – Неужели он не знает, что делают парочки? Нужно срочно научить!

– Уэйд, – тихо говорит Питер, стараясь оставаться спокойным, – мы не…

Шершавая ладонь вдруг ложится ему на лицо, лишая возможности видеть хоть что-то, и Дэдпул придушенно поясняет:

– Так будет лучше. Для Паучка.

– Что ты де…

Онемевший Питер не может пошевелиться. Даже когда Дэдпул придвигается ближе. Даже когда Питер чувствует, как его собственная маска скатывается до переносицы.

Даже когда горячие губы, сухие и жёсткие, прижимаются к его рту.

Комментарий к -4-

Кстати, на правах рекламы отсылаю вас к СТЕКЛИЩУ ПО ВОЙНЕ БЕСКОНЕЧНОСТИ (и, кстати, да, это стихотворение выложено на моём новом профиле для поэзии):

https://ficbook.net/readfic/6834718

========== -5- ==========

– Мы поссорились, – хмуро отвечает Питер на невысказанный вопрос в глазах тёти Мэй. И раньше, чем та успевает что-то сказать, качает головой. – И нет, я ничего не хочу слышать.

Может быть, это малодушие – прикрываться якобы обидой и огорчением. Но, что ж, Питер действительно обижен и огорчён, пусть и по другой причине. И сложно сказать, на кого он обижен сильнее – на Уэйда за то, что этот ебанавт вообще полез к нему с поцелуями, или на себя за то, что ему… не было противно.

Да, Паркер, теперь это так называется.

Может, будешь честным хотя бы с самим собой?

Хорошо, хорошо! У него встал. Но это ничего не значит – он же подросток, просто подросток, у него бушуют гормоны, и нет никакого – совершенно никакого – другого объяснения тому, что у него мог встать на больного ублюдка, рубящего людей в фарш для тако и наяривающего на «Время приключений».