Питер скривился и от души зарядил ему ногой по лодыжке. Уэйд, сукин он сын, расхохотался и томно шепнул, глупо хлопая ресницами:

— Пити, а ты бы надел ради меня розовое платьице с блёстками?

— Только если бы ты надел такое же, — ответил Питер, борясь с улыбкой и капитулируя, стоило Уэйду рассмеяться. — Готов поспорить, ты был бы похож на Грю.

— Это что, шутка про жирных?

Питер многозначительно усмехнулся и спрыгнул с подоконника, пускаясь бежать.

Конечно, Уэйд мог с лёгкостью нагнать его — но в этом была вся прелесть, он отставал ровно на шаг, почти дышал Питеру в затылок, и навалился сзади, всё-таки ловя его в своеобразный плен, лишь когда они выбежали на улицу. Устоять на ногах с таким весом было невозможно, и оба полетели на жухлую траву; Уэйд — с хохотом, Питер — с коротким вскриком.

— Нет, ты всё-таки идиот, — ласково сказал Питер чуть позже, отряхивая джинсы от травинок и мелких веточек. Уэйд, не торопившийся подниматься на ноги, безмятежно пожал плечами. Питер вздохнул. — Вставай давай, трава же холодная.

— Зато я горячий, — Уэйд поиграл бровями, и… ладно, ладно, сердце Питера — всего на секунду, лишь на секунду — сбилось с ритма. Он присел на корточки рядом с Уэйдом, прищурился, протянул руку… Уэйд, кажется, перестал дышать. Питер вытащил из его волос сухой листок и неловко улыбнулся.

— В фильмах, — хрипло сказал Уэйд, почему-то глядя на его губы, — в такие моменты всегда целуются.

У Питера щёки запылали. Он отвёл взгляд, прочистил горло, скованно потёр предплечья. И зачем-то ляпнул:

— Ну, я же не девчонка.

В глубине глаз Уэйда что-то вспыхнуло и потухло.

— Конечно, — легко согласился он, вставая на ноги. — Пойдём на уроки?

Пока они молча поднимались по ступенькам, Питера не отпускало идиотское чувство, что он всё испортил.

***

— Нет, Питер, прости, — шумно выдохнул Уэйд в трубку. — Я сегодня не могу. У меня… дела.

Питер взглянул на приставку, валяющуюся где-то в стороне. Прикрыл глаза. Попытался усмехнуться и перевести всё в шутку:

— Второй раз за неделю, мистер Уилсон, я вынужден буду назначить вам штраф.

— Нет, пожалуйста, только не это! — Уэйд подхватил шутливую нотку с лёгкостью и с каким-то даже облегчением. Будто он не хотел, чтобы Питер о чём-то его спрашивал. Будто теперь у Уэйда появились от него тайны.

— Ладно, тогда позвони, если вдруг освободишься раньше, — сказал Питер и нажал на отбой. Испечённый тётей пирог, остывавший на столе, мгновенно потерял свою привлекательность: Питер без аппетита отщипнул кусочек, но с трудом смог проглотить его.

Уэйд не перезвонил.

***

Они не то чтобы поругались, просто… это было сложно. Просто с Уэйдом что-то происходило. Он стал куда-то пропадать. Отговаривался проблемами личного характера и ничего не объяснял. Но какие проблемы могли помешать ему ходить в школу? Питеру не раз и не два уже приходилось объяснять встревоженным учителям: всё нормально, он придёт. И потом звонить Уэйду, долго возмущаться в трубку, требовать, скандалить…

— Хорошо, я приду, — всякий раз с непонятной, но почему-то больно бьющей по Питеру усталостью отвечал Уэйд. — Только не ори.

И приходил. Сидел на уроках, безучастно пялясь в стену, ни с кем не разговаривал. Изредка, когда его вызывали к доске, что-то отвечал, но в основном…

Это был не Уэйд.

Такого Уэйда Питер не знал. Этот новый Уэйд почти не разговаривал с ним. У этого нового Уэйда под глазами были синяки. У этого нового Уэйда были невыразительные серо-голубые глаза. Ни следа той восхитительной, невероятной яркости, которая так очаровывала Питера.

Питер не понимал, в чём дело. Что он сделал не так. Понимал только, что Уэйд всеми силами старается от него отдалиться.

И не знал почему.

Странное чувство: мешанина непонимания и боли.

Питер с Уэйдом всегда мог быть собой, не задумываясь, а его загоняли в тесные рамки. И это ему совсем не нравилось. Стыдно признаться, но да — ему не нравилось общаться урывками, по кусочку, разговаривать о какой-то ерунде, зная, что в следующую секунду Уэйд не ляпнет какую-нибудь идиотскую пошлую шутку и не хлопнет его по бедру. Питер даже не знал, что по такому вообще можно скучать.

А ещё он не знал, что произошло. И как это можно исправить.

И, конечно, Флэш заметил их размолвку.

Флэш ждал его у ступенек. Питер в этот день шёл домой один, у Уэйда был ещё урок; но Флэш, припёрший Питера к стенке, очевидно, решил, что есть вещи интереснее английского. Например, выдохнуть, кривя губы, прямо Питеру в лицо:

— Что, принцесса, твой рыцарь решил бросить тебя?

Говорить с чужой рукой на шее было сложно. Питер подавился вздохом, но всё-таки выдавил сквозь зубы:

— Тебе-то что, придурок?

У Флэша зло сверкнули глаза. Он прижался к Питеру ближе — почти интимно, со стороны это выглядело как своего рода объятия. Но Питер прекрасно почувствовал кулак, влетевший ему в живот.

— Ты так и не усвоил кое-каких важных правил, Паркер, — выплюнул Флэш. — Как же ты меня раздражаешь… сначала ты полез к моей девушке, — затылком об стену, — потом спрятался за мамочку-Уилсона, — яростный шёпот прямо в подбородок, — но, похоже, вашей с ним дружбе пришёл конец.

Питер попытался оттолкнуть его, но он, тощий и невысокий, едва ли мог противостоять громиле Томпсону.

Не это было самым ужасным — Питер стерпел бы пару синяков, не впервой. Но слова Флэша… ранили. Он не хотел терять Уэйда.

(И чувствовал, что теряет.)

— Знаешь, — сказал Флэш вдруг почти ласково, ослабляя хватку на его горле, — признаться, тогда, на поле, я был впечатлён. Ты так рвался к Уилсону… прямо как встревоженная жёнушка, — он хохотнул, и горячее дыхание обожгло Питеру подбородок. — Интересно, а он знает, что ты его…

Питер не знал, откуда в нём взялись силы: просто это получилось само собой, по инерции — Флэш, не ожидавший удара в челюсть, отшатнулся и выпустил его из рук. Прижал ладонь к подбородку. И прошипел:

— С-сука… тебе это с рук не сойдёт, Паркер.

Тяжело дышащий Питер посмотрел на него со злостью и отчаянием. Флэшу понравилось сочетание, Флэш оскалился, Флэш пружинисто шагнул к нему…

— Сколько раз я должен был тебе повторить, — мягко произнёс кто-то со ступеней, — чтобы ты отвалил от него?

— Уэйд… — слабо выдохнул Питер. Но Уэйд не смотрел на него. Уэйд, приблизившийся к ним на расстояние пары футов, смотрел только на Флэша, и взгляд у него был недобрый. Даже с учётом того, как паршиво он выглядел в последнюю неделю, Уэйд казался опасным и сильным хищником, готовящимся к рывку.

Несколько секунд они сражались взглядами.

Наконец Томпсон недовольно скривил губы и отвернулся.

— Следи за своей принцессой получше, — бросил он сквозь зубы, проходя мимо Уэйда и задевая его плечом.

— Ты в порядке? — спросил Уэйд, стоило Флэшу скрыться с их глаз. Питер потёр шею, скривился, но кивнул. Что сказать, он не знал: он мог бы поблагодарить, мог бы потребовать объяснений странному поведению Уэйда, но…

Ему было страшно.

Он не знал, сколько Уэйд простоял на крыльце школы. Сколько он успел услышать.

И если Уэйд слышал то, что сказал Флэш…

— Ладно, — неловко проговорил он, проводя ладонью по ноющему затылку. — Я… спасибо.

Уэйд моргнул.

— Глупости, Пити, — со странной мягкостью в голосе ответил он и улыбнулся. Белозубо, весело… но Питер знал Уэйда как облупленного. И эта улыбка не могла провести его.

— Тогда, может, поговорим? — ровно спросил он, прикусывая щёку изнутри. И тут же поднял руки. — Если не хочешь ко мне или к тебе — о’кей, мы можем найти какое-нибудь кафе и…

Уэйд смотрел на него со странным голодным выражением, как будто запоминая напоследок. Но стоило Питеру шагнуть к нему, это выражение сменилось другим. Эмоция, вспыхнувшая в глубине глаз Уэйда, пропала в секунду, но Питер успел распознать её.

Страх.

И это было больно.

— Уэйд, — мягко сказал он, не решаясь прикоснуться, — Уэйд, я просто… я просто хочу понять, в чём дело. Чем я виноват перед тобой или… боже.