Коротышке Лью ужасно хотелось курить. Он теребил свою потертую трубку, перекидывал ее из руки в руку, даже посасывал чубук, но, натыкаясь на взгляд Бароссы, убирал ее в карман – чтобы через минуту вытащить вновь. В кабинете Бароссы, единственном помещении, где могли с относительным удобством расположиться четверо мужчин, курить было не принято.

- Система, система… - капризно пробормотал Коротышка Лью, в очередной раз пряча трубку, - Все уши прожужжали уже. А где она, система? С чего вы решили, что Эмпирод… Эмпирей Тодд был частью какой-то системы? Что это за выводы такие? Мало, что ли, воруют нейро-софта? Там украли, тут украли… Так нет же – система!..

- Вот, - сказал Соломон, поднимая стопку исписанных листов с лиловым штампом архива в каждом углу, - Гляди, Лью. Вот это открыло нам глаза. Случай Эмпирея Тодда с самого начала показался мне странным, необычным. Но даже странные вещи иногда бывают связаны друг с другом. А здесь связь очевидна.

- Судя по всему, находка относится к Меловому периоду, - буркнул со своего места Маркес. Он не успел пообедать, и теперь был желчен и ворчлив, а в анфас походил на саркастичную, глядящую исподлобья, птицу.

Баросса дернул себя за ус. И хоть жест этот не был ни угрожающим, ни даже осмысленным, все присутствующие вдруг замолчали и стали ждать, что он скажет.

- Этим бумажкам максимум шесть лет, - сказал Баросса негромко, - Мы все работали в этом участке последние десять лет. Но никто из нас этого не вспомнил. Хотя каждый мог. Здесь не требовалось особой дедукции, требовалось лишь обобщить то, что было записано и прошито.

- У меня каждый день по дюжине дел, - дернул плечом Маркес, - Долго же придется обобщать…

- Речь идет об убийстве, - напомнил Соломон, - Но в свете новых фактов можно говорить даже о серии убийств.

Коротышка Лью насмешливо выпятил губу:

- Серия! В этой стране покойники возникают по любому поводу и сразу сериями. Мне сегодня дельце подкинули… Не дело, а какой-то, понимаете, анекдот. С лирическим началом и драматическим финалом. Представьте себе, один парень воспылал страстью к девушке…

- Лью, мы собрались здесь не для того, чтоб слушать твои истории, - сказал Баросса.

Но ничего, конечно, этим не добился. Вспомнив какую-то историю, Коротышка Лью не успокаивался, пока не рассказывал ее до конца. Это было неотъемлемое свойство его бесполезно-кипучей и нерационально-энергичной натуры.

- Парень был настроен серьезно, можно сказать, ужасно серьезно. Любовь, страсть, понимаете… Сердце там в груди бьется и все такое, по Шекспиру. Молодой, работящий, прилично зарабатывающий. В общем, неплохая партия, как для Фуджитсу. Девушка тоже была ничего. Красавица, отличное воспитание… Вот воспитание и сыграло с ней злую шутку. Давно еще говорили, все беды от просвещения…

- Судя по тому, что эту историю рассказываешь ты, ничем хорошим дело не закончилось, - вздохнул Маркес, с подозрением косясь на собственный галстук. Но галстук пока проявлял необычную покорность и не сбивался, - Дальше-то что?

- Дальше все серьезно – он сделал ей предложение. И, откровенно говоря, у него были шансы на успех. По крайней мере, он так считал. Но получил от ворот поворот. Оказалось, у него слишком прямолинейный характер для такой чувственной и красивой девушки. А каким еще быть, если работал на фабрике, Шекспира того же не читал, и вообще в чувственном не сильно разбирался? Но тут он настроился очень всерьез. Получив отказ, направился прямиком в ближайший нейро-центр – и поставил себе самый современный модуль. Стал тих, романтичен, возвышен и светел. На работе, конечно, от этого ничего хорошего не вышло, кому за станком этакий остолоп нужен, которого, того и гляди, на ленту намотает?.. Ну да о работе он в последнюю очередь думал. Запал он на эту девчонку смертельно. Направился к ней во второй раз. Теперь уже не в промасленной робе, а в костюме, с цветами, вином и томным взором наперевес. И… снова мимо. Перемену в его характере возлюбленная одобрила, но полностью удовлетворена не была. Ей показалось, что он слишком замкнут. Кому нужен муж, из которого и слова не выдавишь? О чем жене с ним говорить вечерами? Опять забраковали его, короче. Ну, вышел он – и пошел снова в нейро-центр. Заказал какой-то вербальный модуль последнего поколения – «Цицерон 8 Ультра» что ли… Говорлив стал необычайно. По любому поводу такой монолог завернуть мог, что уши наизнанку вывернет. На фабрике его, правда, новое достоинство опять не оценили. Там все больше руками работают, а не языком. И вновь он к своей Джульетте, понимаете ли, спешит, уверенный в том, что уж такого-то, романтичного и пылкого, его непременно примут.

Соломон тоскливо слушал историю Коротышки Лью, без всякого смысла сминая и разглаживая пожелтевшие листы. Никакого интереса злоключения влюбленного юноши у него не вызывали. Но, переглянувшись с Бароссой, он понял, что этот поток не остановить, пока не иссякнет питающая его емкость. А Коротышка Лью, позабыв про свою трубку, ожесточенно жестикулировал, едва не подпрыгивая в кресле. Слишком неуместные гримасы, слишком громкий голос, слишком напыщенные интонации, слишком резкие жесты – в этом человеке, невысоком и плотном, облаченном в потрепанный старый костюм, было слишком много лишнего и ненужного.

- И… опять не угодил! Оказалось, горящего взора и страстных речей было мало. Девушка заметила, что как жених он, конечно, стал несоизмеримо привлекательнее, однако же она еще не готова остановить на нем свой выбор. Потому что он, судя по всему, испытывает к ней исключительно романтические чувства, которые она не может разделить, поскольку любовь – это не только страсть, но и уважение… Да, некоторым юным особам вредно слишком много читать. Но парню-то поворачивать поздно было. Пошел он в нейро-центр и поставил еще один модуль, теперь уже для уважения. Чтоб уважать ее внутренний мир. Теперь он с великим восторгом выслушивал ее, что бы она ни сказала, и отмечал в ее словах извечную женскую мудрость, которой прежде не замечал, а также свежесть суждений и оригинальность взглядов…

- Ты убийца, Лью, - сказал Баросса, вытягиваясь в кресле, - Ты убиваешь наше время. И делаешь это чертовски цинично.

- Осталось немного, - Коротышка Лью сверкнул глазом, горящим, как сигнал семафора, - И вы с Соломоном сможете низвергнуть на наши головы тот груз скуки и тоски, что уже заготовили.

- Дай угадаю, девушка его и в этот раз не приняла?

- Именно так. Именно! Ей лестно было быть уважаемой им, но чего-то все же не хватало для счастливого финала. Она решила, что в нем мало ответственности. Он, как мужчина, должен был ощущать полагающуюся ответственность за их отношения – чтобы она чувствовала себя с ним в безопасности. Ну, он пошел в нейро-центр… Сами понимаете. Сунул голову в корректор. И мгновенно осознал, сколь многое от него зависит, сколь ответственен он за их совместное будущее и как должен его беречь. К слову, с фабрики на тот момент его уже выгнали. Денег нет, лишь крыша над головой, да и та ненадолго. Но ему, конечно, было уже плевать. Вернулся он к своей возлюбленной. И снова в лузу не попал. Он был, безусловно, романтичен, красноречив, ответственен и уважителен по отношению к ней, но… Да, чего-то все-таки не хватало для того, чтоб любящие сердца объединились. Наконец ее осенило. Ему не хватало такта. Вот если бы он в придачу ко всем своим достоинствам еще был бы тактичен… Ну, он вышел, пошел в…

- …в нейро-центр, - устало сказал Баросса, массируя лоб – то ли от показной головной боли, то ли от настоящей.

- Нет, - сказал Коротышка Лью, умудряясь насмешливо взглянуть одновременно на всех присутствующих в кабинете, - Он пошел домой, взял тридцать восьмой калибр, вернулся – и выстрелил ей в голову. А потом себе. Вот вам и система, господа детективы, вот вам и покойники. А вы тут анализируете, мучаетесь…

Все уставились на Коротышку Лью, а тот, враз потеряв свою насмешливость и резкость, вдруг обмяк в кресле, вялый, как варенная рыба. Даже взгляд сделался рыбий, равнодушный и холодный. Какая-то отвратительная развязность была в его рассказе, тем более неприятная, что рассказчик сам ее прекрасно сознавал и, кажется, немного стыдился. Соломону захотелось выйти из кабинета Бароссы. Вернуться в свой тесный кабинет, не глядя швырнуть в ящик стопку листов, украдкой выпить полстакана рисовой водки и позволить себе несколько минут тишины с закрытыми глазами. Просто выключить себя, как выключают двигатель, в котором вдруг что-то начало подозрительно стучать.