Утром Питер вместо того, чтобы поспешить с докладом к Повелителю, остался в доме. Сначала он просто хотел выспаться после бессонной ночи и тщательно продумать свои слова, чтобы они приобрели вес. Он подбирал эти слова почти неделю, когда понял, что не пойдёт ни к какому Лорду. Даже у предательства были свои законы, а предать сына Поттеров второй раз Питер просто не мог. Это была та капля, после которой можно было согласиться с окружающими, считающими его ничтожеством. Как же им станет стыдно, когда они поймут, как ошибались!

Питер продолжал наблюдать за Снейпом и в какой-то момент понял, что пытается ему подражать. Это не касалось презрительных взглядов и снисходительной манеры разговора — такого Питер просто не мог себе позволить! — но он старался представить себя на месте Снейпа и понять, что тот чувствует. Сначала получалось отвратительно, потому что в доме все эмоции Снейпа были сконцентрированы на Питере и были ограничены одним лишь презрением, разной степени глубины. Зато на собраниях у Лорда…

Повелитель собирал своих последователей в разных местах, но чаще всего в доме Малфоя. По сложившейся традиции Пожиратели смерти являлись в масках, которые снимали, приветствуя Тёмного Лорда. Питер безошибочно узнавал Снейпа среди прочих и каждый раз ждал, когда тот обнажит лицо. Этот жест странно волновал, рождая множество ассоциаций, от вполне невинных, связанных с разоблачением шпиона, до почти фривольных. Питеру даже начала мерещиться скрытая за этими движениями чувственность и, может даже, эротичность.

Это-то и спасло Питера и самого Снейпа, когда Повелитель решил узнать о результатах шпионажа. От Лорда не укрылись ни тоскливые ночи в крысином гнезде, ни визит Нарциссы и Беллатрикс. Когда трясущийся Питер вспомнил об этой встрече всё что мог, ему удалось отвлечь внимание Повелителя своей фантазией о Снейпе: как тот снимает маску, затем плащ… потом медленно начинает расстёгивать ряд мелких пуговиц…

— Ты этого хочешь, малыш? — смех Лорда заставлял сердце замирать. — Что ж, это даже забавно. А хочешь, я сейчас вызову нашего дорогого Северуса и заставлю его тебе подыграть?

— Н-нет, — Питер с трудом разлепил губы, чтобы пролепетать: — Пожалуйста, не надо.

— Боишься, что он тебя убьёт?

— Д-да, — Питер начал заикаться и понял, что у него застучали зубы.

— И правильно делаешь, — похвалил Лорд.

Настроение у него улучшилось настолько, что он даже не стал больше мучить Питера, отпустив его снисходительным кивком. Только забившись в свою нору и зарывшись в тряпьё, удалось вспомнить, как дышать. Но зато у Питера появился повод для гордости — он никого не выдал. Может быть, кому-то такая мелочь могла показаться смешной, но не тому, кто знал, как Тёмный Лорд умеет спрашивать. Думать о том, как в этом случае выкручивается Снейп, Питеру было страшно, но перестать он не мог. Он словно бесконечно расковыривал поджившую рану. А ещё он постоянно прислушивался к шагам Снейпа, ожидая какого-то подвоха.

Питер полюбил бродить по дому ночами — анимагическая форма помогала ему оставаться практически невидимым и чувствовать себя неуязвимым. Так он добрался до спальни Снейпа и с удивлением обнаружил, что того мучают кошмары. Надо ли говорить, что когда начался очередной учебный год, и профессор Снейп уехал в Хогвартс, Питер поселился в опустевшем доме? Ему нравилось чувствовать себя здесь хозяином и, усевшись в кресле, слушать тишину. Вспомнить, когда прежде ему было так хорошо и спокойно, не получалось.

Со Снейпом Питер теперь виделся лишь на нечастых собраниях у Лорда, и каждый раз он старался прийти раньше, чтобы поймать момент снятия маски. В конце концов, слабости были у всех. Иногда Питеру казалось, что Снейп стал выглядеть гораздо хуже, но никто другой этого не замечал, поэтому уверенности не было. После таких собраний Питер поднимался в спальню Снейпа и спал на его постели. Как человек. И это простое действо помогало Питеру не утонуть в пучине безумия, которое потихоньку овладевало всеми, но особенно было заметно у бывших узников Азкабана.

Время шло. Питер ждал Снейпа на рождественские каникулы, но так и не дождался, зато он неожиданно появился в доме весной. Питер успел спрятаться и из укрытия наблюдал, как ловко Снейп оплетал чарами дом, явно устанавливая какую-то защиту. После этого пользоваться входной дверью было бы неразумно, но Питер и так проникал в дом через нору, поэтому лично для себя не ощутил особого неудобства.

Однако это был только первый звоночек в целой череде сигналов. Явно назревало что-то грандиозное, и Питер не мог понять, пугает его то, что сам он остаётся в стороне от всего этого, или радует. Хотя ему и хотелось оказаться рядом со Снейпом в критический момент, чтобы тот понял, как сильно заблуждался. Питер представлял, как Снейп при этом потеряет дар речи, позабыв все свои злые слова. Конечно, куда ему становиться изгоем и парией только для того, чтобы исполнить великую миссию. А вот Питер смог! Ну, или сможет.

Вот только Питер и представить не мог, на что способен Снейп. Сначала он даже не поверил, что тот на самом деле убил Дамблдора — всё казалось, что это безумный спектакль. А когда многочисленные свидетели стали рассказывать об одном и том же, Питер восхитился размахом замысла. После падения Министерства это был единственный шанс Снейпа занять кресло директора Хогвартса. Гениальный ход! Неужели никто этого так и не понял? Зато теперь не осталось сомнений, для чего Снейп превратил свой дом в крепость — после этого псевдоубийства ему нужно было надёжное укрытие.

Два дня Питер наблюдал, как запертый в четырёх стенах Снейп пытался глушить тоску виски. Он делал это настолько убедительно, что закрались сомнения в реальности смерти Дамблдора, но Питер их отбросил как безосновательные и на третий день решился на разговор. Снейп сидел в кресле, удерживая бутылку кончиками пальцев, и пялился в пустоту.

— Привет, — Питер постарался быть вежливым.

— Сгинь!

— Какого чёрта, Снейп! — Питер едва увернулся от летящей в него бутылки. — Я тебе помощь пришёл предложить, а ты…

Снейп уставился на него бессмысленным взглядом и попытался отмахнуться второй раз:

— Сгинь! Я не верю в призраки, особенно такие.

— Я не призрак, Снейп. Я пришёл поговорить.

— Да?! Ну, говори.

Разговор получался совсем не таким, как представлял Питер.

— Я хочу тебе помогать.

— Пить? — Снейп икнул и, вытащив из-под кресла бутылку, сосредоточенно открыл её и приложился к горлышку, после чего протянул Питеру: — Будешь?

— Нет.

— Точно. Призраки не пьют же.

— Нет. Я не…

— Как же мне не везёт! — вдруг сокрушённо пожаловался Снейп. — Даже призрак убогий… нет бы Блэк заявился… пособачились бы…

— Ну, ты со мной тоже можешь, — предложил Питер, уже ничего не понимая.

— Ты свою рожу видел? Хотя… где? Хрен ты где отразишься.

А вот это уже было обидно.

— А ты свою? Нос, патлы эти твои…

— Ты говори да не заговаривайся! Ты — плод моего воображения, будешь хамить, развею ко всем чертям.

— Снейп, я же серьёзно.

— Я тоже…

Снейп ещё выпил и, прикрыв глаза, запрокинул голову на спинку кресла. Питер неловко топтался рядом, не зная, что ещё можно сказать. Он опасался, что ещё раз завести разговор может уже не решиться, а раз Снейп непригоден для беседы, то его следует привести в чувство. Пока не пропала решимость. Отрезвляющее зелье нашлось сразу, словно Снейп специально держал его под рукой, а заменить им содержимое бутылки — дело пары взмахов палочкой. Теперь оставалось только ждать. Опасаясь, что Снейп заснул, Питер позвал его по имени. Тот встрепенулся и сделал глоток.

Всё-таки Снейп был законченным психом! Вместо того чтобы спокойно протрезветь и выслушать Питера, он набросился на него, настигнув одним прыжком, и завалил на пол, приставив к горлу кончик палочки.

— Какого хера ты тут вынюхиваешь?!

— Я… я…

— Не нашпионился ещё, сучёныш?

Говорить, когда тебя придавили немаленьким весом, больно вдавив в грудь костлявое колено, было невозможно. Да ещё и палочка эта дурацкая оцарапала шею до крови. Питер закашлялся и на всякий случай закатил глаза, попытавшись изобразить обморок. С кем-то другим это бы прошло, но не со Снейпом: