Питер Петтигрю ненавидел трусов. Пожалуй, это было самое сильное чувство из тех, что ему довелось испытать. Любовь и близко не стояла к обжигающей ненависти, мешающей дышать и рвущейся наружу, болезненно раздирая плоть. И самым отвратительным трусом из всех известных Питеру был Снейп. Страх искажал его лицо до неузнаваемости, превращая в маску, которую хотелось сорвать, а потом медленно втаптывать в грязь, глядя, как Снейп умывается кровью. Однако этот же страх делал его жестоким. Нет никого безжалостнее перепуганного труса — Питер это знал наверняка.

Но Снейп был очень умным и изворотливым трусом. Каким-то образом ему удалось втереться в доверие к Дамблдору и избежать расплаты за всё, что успел натворить. Иногда Питер ему даже завидовал, и от этого желание поквитаться становилось сильнее. Ох, как же хотелось вывести негодяя на чистую воду! В смерти Поттеров он был виноват не меньше Питера, однако не только избежал тюрьмы, но и устроился на теплом месте в Хогвартсе под крылом Дамблдора, в то время как Питеру пришлось хлебнуть и страха, и унижений — жизнь в доме Уизли в виде домашнего питомца была испытанием не для слабонервных. Опасность подстерегала повсюду, и иногда даже не удавалось толком выспаться, тогда как профессор Снейп имел свои покои в старинном замке и считался уважаемым членом общества.

Когда из Азкабана сбежал Блэк, чтобы начать охоту за Питером, выбора не осталось. Но каким же наивным надо было быть, чтобы хоть на мгновение поверить в благодарность Тёмного Лорда! Иллюзий Питер лишился вместе с отрезанной кистью, а серебряный протез, который должен был стать наградой за верную службу, вызывал отвращение. Иногда начинало казаться, что рука живёт сама по себе и подчиняется какой-то чужой совсем не человеческой логике, отчего становилось по-настоящему жутко.

И уважения соратников Питер не заслужил — они по-прежнему относились к нему как к грязи под ногами. Почему-то от этого становилось особенно обидно. Никто из них не сделал для Повелителя и доли того, что сделал Питер, не говоря уже о принесённых жертвах, но, невзирая на это, все смотрели на него свысока, и в этих взглядах часто мелькало презрение. И ладно бы это был Малфой, который в принципе презирал тех, кто ниже его, но ведь и Снейп смотрел на Питера точно так же.

Когда Питер попытался донести до Повелителя мысль о том, что Снейп — подлый предатель, он рассчитывал услышать в ответ что угодно, кроме:

— Неужели? Может быть, ты ещё и готов предоставить весомые доказательства?

Питер честно попытался, но все его наблюдения и выводы были презрительно названы «умозаключениями», и тогда стало по-настоящему страшно. Всем было отлично известно, что происходит с теми, кто пытался «оболгать товарища» — с некоторых пор рацион Нагини стал значительно разнообразнее.

Когда Питер уже мысленно простился с жизнью, Повелитель сменил гнев на милость:

— Пожалуй, будет лучше, если ты добудешь мне эти доказательства.

Питер почтительно склонил голову, не решаясь заговорить о том, что у него просто нет способа добыть эти чёртовы доказательства — Снейп его и близко к себе не подпустит, не говоря уже о возможности хорошенько покопаться в его грязном бельишке. Но Тёмный Лорд словно прочитал его мысли:

— А чтобы облегчить тебе задачу, ты поселишься в его доме. Я позабочусь об этом.

Царственный кивок означал окончание аудиенции, и Питер поспешил покинуть Повелителя. Оставалось лишь гадать о том, какой облик примет эта «забота».

— Петтигрю, собирайся, — Снейп кривился сильнее обычного.

— Зачем?

— С этого дня живёшь у меня. Надеюсь, ты сумеешь быть мне полезным.

— Но Повелитель…

— Ты хочешь с ним поспорить?

Вещей у Питера не было никаких — как-то не удалось обзавестись! — поэтому переселение в дом Снейпа прошло очень быстро. Ублюдок просто грубо схватил его за руку и аппарировал к крыльцу унылого дома. Даже заброшенный дом Риддлов выглядел получше. Питер сначала решил, что Снейп издевается, приведя в место, непригодное для жизни, потому что считать это убожество домом не стал бы даже бродяга Флетчер. Но оказалось, что всё ещё хуже.

Снейп действительно здесь жил! Его узнавали соседи, мрачно кивавшие издалека, и все вещи в доме просто провоняли им — это Питер ощутил позже, приняв анимагическую форму. А ещё дом провонял тоской и безысходностью, что показалось Питеру как минимум странным. Уважаемые члены общества не живут в таких домах.

— Твоя комната дальняя, — выплюнул Снейп, закрыв перед носом Питера обшарпанную дверь собственной спальни.

Ну-ну! Комната оказалась совершенно нежилой. Сюда, видимо, просто сваливали ненужные сломанные вещи, которые за годы обросли грязью и пришли в полную негодность. Желание вывести Снейпа на чистую воду лишь окрепло. Питер сорвал с окна пыльную штору, очистил её чарами и устроил себе гнездо среди этих обломков. Ничего-ничего! Анимагическая форма Питера позволяла пережить и не такое, а Снейпу придётся заплатить и за это унижение тоже.

Следить за Снейпом оказалось непросто. Он старательно притворялся, что не замечает присутствия Питера, и вёл самую обычную жизнь, не размениваясь на написание мемуаров и варку ядов. За месяц Питеру удалось обшарить старый дом от подвала до чердака, но самым большим открытием оказались три крысиные норы, давным-давно заброшенные. Наверняка без яда тут не обошлось, но такие мелочи не стоили внимания Повелителя. Удача улыбнулась Питеру, когда он уже стал отчаиваться.

Беллатрикс и Нарциссу Питер заметил в окно, когда те нерешительно остановились на крыльце. Кажется, разумная Лейстрандж отговаривала сестру от какой-то глупости.

— Нарцисса! — Снейп уже открыл дверь. — Какая приятная неожиданность.

— Северус, — в шёпоте Нарциссы Питеру послышалось змеиное шипение, — можно мне с тобой поговорить? Это очень срочно.

— Ну, разумеется!

Питер отпрянул от окна и поспешил спуститься по шаткой лестнице вниз, чтобы замереть у тонкой двери гостиной, через которую отлично было слышно даже шуршание ткани мантий ночных посетительниц.

— Итак, что же я могу для вас сделать? — вкрадчивый голос Снейпа слегка заглушил писк пружин его старого кресла.

— Мы… мы одни? — Нарцисса явно нервничала.

— Да, конечно. Впрочем, здесь еще Хвост, но ведь червяки не в счет?

Дверь со скрежетом распахнулась, и Питер ощутил себя голым посреди судебного зала Визенгамота.

— Как ты, вероятно, заметил, Хвост, у нас сегодня гости, — лениво проговорил Снейп.

Питеру ничего не оставалось, как войти в комнату и вежливо поздороваться:

— Нарцисса! — кивнул он. — И Беллатрикс! Радость-то какая.

Ответом стало презрение в обращённых на него взглядах. А потом Снейп скривился:

— Если угодно, Хвост принесет нам выпить. А потом вернется к себе в комнату.

От возмущения Питер не сразу подобрал нужные слова:

— Я тебе не слуга!

— Разве? А мне казалось, Темный Лорд поместил тебя сюда, чтобы помогать мне.

Питер понимал, что бессилен и перед Снейпом, и перед этими женщинами, которым посчастливилось родиться в знатных семьях, и поэтому они даже не представляли, на что приходится идти, чтобы…

— А пока принеси-ка нам выпить. Скажем, того эльфийского вина.

Питер помедлил, а потом отправился на кухню, мечтая капнуть в это самое вино яд. Ну или хотя бы натереть ядом бокал Снейпа. Заслужил, чего уж там! Однако вместо этого Питер до блеска натёр бокалы старым полотенцем и составил их на поднос вокруг бутылки тёмного стекла. Он отнёс всё это в гостиную, выставил на колченогий столик и, поспешив убраться подальше, закрыл за собой дверь. Однако кажется, он замешкался и поймал от Снейпа крайне болезненный укол заклинанием. Пришлось изобразить позорное бегство. Зачем зря провоцировать этих сумасшедших, если всё можно отлично подслушать из крысиной норы?

Он успел к самому интересному: Беллатрикс уже заявила о своём недоверии Снейпу, и Питер навострил уши.

— Продолжай, Беллатрикс, — голос Снейпа был тихим и обманчиво ласковым. — Почему же это ты мне не доверяешь?