– Стой!

Капралы остановились, следовавшие за ними солдаты тоже, а вот идущие за ними не успели среагировать и натолкнулись на передних. Три взвода стали похожи на три отары баранов, сбившихся в три кучи.

– Становись!

Капралы восстановили строй, и Сидоров снова заорал так, чтобы всем было слышно:

– Движение начинать одновременно! Шагом! Марш!

Едва мы сделали первый шаг, как снова раздался его крик:

– Стой!

Мы остановились.

– Останавливаться тоже одновременно! Если кто-то впереди тормозит, приказываю наступить ему на хвост!

Кое-где раздались смешки. Сидоров, казалось, только этого и ждал.

– Смеяться тоже одновременно!

Смешков раздалось больше.

– Нале-во!

Мы кое-как повернулись налево.

– Упор лёжа принять!

Новобранцы не торопясь опускались вниз, упираясь руками в горячий бетон. Один парень из нашего взвода медлил. К нему тут же подскочил капрал, схватил одной рукой за шиворот, другой за пояс и повалил на бетонное покрытие.

– Эй! – запротестовал новобранец, но упор лёжа принял.

– Раз! – мы согнули руки в локтях.

Держать так свой вес, да ещё с рюкзаком, весившим килограммов пятнадцать, было нелегко. Сидоров тем временем, похоже, решил порассуждать о дисциплине.

– Обращаться к капралу не «эй», а «господин капрал». Два! – мы отжались. – Раз! – мы снова согнули руки. – Смеяться только по команде. Два! – мы отжались. – Раз! Движение начинать одновременно. Два! – мы отжались. – Раз! Отстающим наступать на хвосты. Два! – мы отжались. – Раз! Останавливаться тоже одновременно. Два! – мы отжались. – Встать!

Вот это да! Вставая и отряхивая ладони от пыли, я подумал, что мне тут, пожалуй, понравится.

– Напра-во!

На этот раз мы тронулись более-менее одновременно, и сержант не стал нас останавливать.

– Раз! Раз! Раз, два, три!

Это ещё что такое? Но долго гадать не пришлось. Сержант продолжал орать на ходу:

– На счёт «раз» ставить на землю левую ногу! Раз! Раз! Раз, два, три!

Так мы промаршировали до самого конца «базара», за забором которого, как оказалось, располагался небольшой посёлок, прошагали мимо одно- и двухэтажных домиков местных колхозников и вышли на просёлочную дорогу, петлявшую между полями, засеянными не то ячменём, не то рожью. Я не сразу поверил, что сержант в самом деле собрался гнать нас к месту назначения пешком целых сто двадцать километров, полагая, что это была шутка. Но когда мы покинули неизвестный мне посёлок и проходили мимо пасущихся в поле коров, мирно жующих траву, я уже ни в чём не был уверен.

Ну что же. Значит, вот она какая, армия. Как ни странно, настроение у меня поднялось, и я подмигнул корове, провожавшей нашу колонну безразличным взглядом.

– Ты чего улыбаешься? – послышался справа негромкий голос.

Я посмотрел направо. Васян. Надо же. Я и не заметил, что он идёт рядом.

– Настроение хорошее. Смотри, какая благодать кругом. Пшеничка растёт, ромашки цветут, коровки жуют. Красота!

– Ноги пылят, рюкзак висит, спина потеет. Красота, – передразнил Васян.

– Да, – улыбаясь, ответил я. – Сбылась, как говорится, мечта идиота. А у тебя разве нет?

– Нет, – Васян как-то сразу стал угрюмым.

– Ты чего это?

– Да так.

– Как?

– Понимаешь, я из-за девушки в армию пошёл, – вздохнул Васян.

– Чего?

– Того.

Некоторое время мы шли молча. Наконец Васян всё же решился.

– В общем, была у меня девушка. Красивая. Была, пока вместе учились. А как учиться закончили, так у неё интерес ко мне сразу пропал. Мозги, правда, не выносила. На выпускном балу прямо сказала, что, мол, детство кончилось, пора устраивать свою жизнь. Теперь устраивает жизнь с каким-то папиком из богатого района. Ну а я с горя решил пойти служить, чтобы не видеться ни с ней, ни с одноклассниками.

– Стой! Нале-во! – наш сержант, как оказалось, тоже решил по-своему поучаствовать в нашей беседе. – Упор лёжа принять!

Рота упала лицом в дорожную пыль.

– Раз! В строю не разговаривать. Два! – отжиматься после пары часов ходьбы по жаре с рюкзаком стало несколько тяжелее. – Раз! Даже про девушек, всё равно не разговаривать. Два! Встать!

Дальше мы пошли молча. Слышен был только мерный топот сотни пар ботинок да монотонное «Раз! Раз! Раз, два, три!», когда сержант или кто-нибудь из капралов решал напомнить салагам, что идти надо в ногу.

Однажды, поднявшись по просёлочной дороге на холм, мы увидели далеко впереди другую роту, так же пылящую по полям в неведомый ещё нам «пункт постоянной дислокации». Я оглянулся. Позади нас, километрах в трёх, шла ещё одна колонна из трёх взводов. Её гнал по пыльной дороге казавшийся издалека малюсеньким, как и его солдаты, сержант. Наши командиры перегоняли своим ходом к месту службы весь «базар».

Солнце продолжало припекать, мы обливались потом, а сержант и капралы шагали как ни в чём не бывало, время от времени о чём-то разговаривая и смеясь отпущенным шуткам. Казалось, что они не замечают ни палящего солнца, ни пыли, а что такое усталость, они вообще не знают.

Тем временем солнце начало клониться к закату, а мой желудок явственно дал знать, что бабушкины пирожки у него внутри закончились. Интересно, скоро ли какая-нибудь кормёжка? Наши командиры, похоже, о еде не задумывались.

Сзади послышался гул мотора, и нашу колонну догнал флаер с открытым верхом, такого же защитного цвета, как и наша форма. В нём сидело пять человек. Два пехотных офицера – лейтенант и младший лейтенант – и трое военных полицейских. Поравнявшись с колонной, флаер замедлил ход, и из него выскочили оба офицера, а полицейские рванули вперёд. Увидев офицеров, наш сержант заорал во всю глотку:

– Стой! Нале-во! Ррррр-на средину!

Мы остановились, повернулись куда приказано и уставились на приехавших. Сержант между тем приложил руку к виску и строевым шагом направился к офицерам, которые пялились на нас, будто не понимали, кто мы и что делаем в поле на такой жаре. Подойдя к офицерам, Сидоров громко обратился к одному из них:

– Господин лейтенант! Шестая рота следует в пэпэдэ согласно графика! Старшина роты сержант Сидоров!

Так я познакомился с командиром роты и его заместителем, а заодно узнал, что служу, оказывается, в шестой роте. Оба офицера отдали честь Сидорову и не торопясь пошли вдоль строя, оглядывая новобранцев. Время от времени они переглядывались и кивали головами. Сидоров следовал за ними.

– Ну хорошо, – наконец протянул тот, к которому обращался наш сержант. – Пошли дальше.

Сидоров отдал честь:

– Есть! – и повернулся к новобранцам. – Напра-во! Шагом марш! Стой! Движение начинать одновременно!

Ну ёлки-моталки!

Спустя час мы подошли к водокачке. От огромной бочки с водой тянулась горизонтальная труба, из которой каждые полметра торчали краны. Под трубой вместо земли была жидкая грязь. Значит, догадался я, каждая рота, идущая этой дорогой, останавливается тут на водопой. Новобранцы, и я в том числе, замерли в предвкушении возможности смыть с себя пот и пыль и наконец напиться. Сидоров снял с плеч свой рюкзак, достал из него стальную фляжку и поднял над головой.

– Это, для тех, кто не знает, фляжка. Предназначена для хранения носимого запаса воды. Всем умыться, напиться, набрать воды во фляги и повесить их на поясные ремни. Набранной водой вам предстоит пользоваться до завтрашнего вечера. Разойдись!

Раздевшись по пояс, я с удовольствием подставил спину под струю холодной воды. Это был кайф с большой буквы «К».

Спустя двадцать минут нас снова построили, и мы продолжили путь, правда, недолго. Когда наша рота отошла пару километров от водокачки, нам приказали свернуть с дороги в поле. Ещё через несколько сот метров нас остановили и объявили, что это место ночёвки. Прямо под открытым небом. Этот турпоход нравился мне всё больше и больше. Новобранцы начали недоумённо переглядываться, а Сидоров тем временем снова снял свой рюкзак и достал из него пластиковую упаковку размером с кирпич.