Он включил указатель правого поворота, пропустил раздолбанную такси с красной крышей, в который раз усмехнулся и отметил про себя беспросветную тупость директора таксопарка, давшего указание покрасить крыши всех машин в кумачовый цвет, дабы предупредить угоны. Затем выехал на тихую в такое время дорогу, не освещенную светом уличных фонарей. Домой он не торопился. Он любил такие редкие минуты, когда мог остаться наедине со своими мыслями, и тогда ему казалось гораздо более значительным все происходящее здесь, на темных улицах ночного города, нежели там, в шикарном офисе его солидной фирмы.

Увидев вдоль дороги огни коммерческих киосков, он резко затормозил. Выйдя из машины, посмотрел на часы "Ролекс" в золотом корпусе. Обычно он ничего не покупал в этих ларьках, считая это ниже своего достоинства, но сегодня изменил правилу. Подойдя к витрине, он подумал, интересно, каким его видят эти ребята. У него было все, о чем они только могли мечтать, и ему этого было мало. У него до сих пор были большие амбиции. Он чувствовал себя голодным волком в лесу, полном дичи. Он мог свысока смотреть на этих уродцев в ларьках, так нет же, он все еще считал их людьми, раз ему в голову могла прийти мысль анализировать их мнение о себе. Какое может быть мнение? Только зависть! Одна зависть! Ничего, кроме зависти! Разве что, может, немного злобы. Бессильной и глухой злобы. Злобы на него за то, что он смог и победил в себе ничтожество, а они не могут!..

Он купил упаковку "Хейникена" и вернулся к машине. У него было прекрасное настроение. Он вывел машину во второй ряд и набрал скорость. В это время можно было даже не опасаться желторотых гаишников. Он включил магнитофон. Квадросистема фирмы "Pioneer" наполнила салон автомобиля музыкой изумительной чистоты звучания.

Он вникал в примитивные мысли, заключенные в текстах эстрадных песен, и чувствовал себя если не мудрецом, то кем-то вроде того. Он подписывал приказы об увольнении старых работников или о принятии новых и чувствовал себя если не богом, то кем-то наподобие. Он считал себя крупным капиталистом, российским Морганом, и чувствовал себя сильным, как Геракл, которому предстояло совершить свои подвиги.

Эх, гулять так гулять! Он вдавил педаль газа почти до упора и через минуту коробка передач была уже переключена на пятую скорость. Когда еще можно позволить себе оторваться, если не сейчас? Он достал из бардачка пачку "Картье", вставил в зубы сигарету, щелкнул зажигалкой "Зиппо" в золотом корпусе и сделал глубокую затяжку. Сейчас он даст этим ублюдкам прикурить! Он почувствовал сильное возбуждение. Даже и сейчас, устав после напряженного дня, он не терял контроль за своими действиями. Он всецело полагался на свою реакцию и хладнокровие. Сколько раз они выручали его в казалось бы безысходных ситуациях.

А в это время Колька Мильяненков мчался на старом "ЗИЛе", на раздолбанной колымаге, мотор которой заводился только с помощью рычага. Он был страшно зол. Еще бы! Не дала! Эта Зинка! Зинка как картинка! Эта малярша с жирными ляжками и отвислой задницей. И еще где-то словечек понахваталась интеллигентских. Я, видите ли, сижу в седле. Это значит, у нее месячные. Он представил ее использующей не "Тампакс", нет, а грязную вату, которую она надыбала в своей бытовке, когда во время работы на стройке у нее начался процесс. Ему стало немного легче.

Нет, ну надо же! Прогнала - как шелудивого пса. И когда? Сегодня, когда он настроился распрячь ее на полную катушку... А теперь... Что теперь?

Заметив выемку на асфальте, он резко повернул руль вправо, пытаясь объехать опасное место, и только потом увидел легковушку, на бешеной скорости несущуюся на него. Он моментально забыл про Зинку, и двести пятьдесят граммов водки "Черная смерть", выпитые с горя, крупными каплями просочились сквозь кожу нашего героя. Он рванул руль в другую сторону, машину занесло, и иномарка - сверкающая, как машина времени, с диким скрежетом врезалась прямо в бок его колымаги. После удара и грохота, когда упала тишина, из груди Кольки вырвался вздох: "Ооооох!.."

Похороны директора международной корпорации, как и следовало ожидать, были очень пышными. На них присутствовал даже губернатор города. Семья и родственники получили сотни соболезнований. Все винили в его смерти пьяного водителя "ЗИЛа", лишь одна вдова, вытаращив красные глаза, объясняла гостям: "Понимаете, ему раньше казалось, что его жизнь наполнена глубочайшим смыслом. Как же, ведь у него была дочурка, в которой он души не чаял. И вот, когда по его вине ребенок погиб, по нелепой случайности, проглотив пустышку, он понял, что его жизнь закончилась..." Она повторяла это без конца, но все смотрели на нее, как на сумасшедшую.

Дневник отдыхающего.

25 мая.

К утру приехал в Золотогорск наконец. В этом городе чудном я проведу целых две недели. Я как поэт, ну так что ж... Конечно, я знал, что это место красиво, но не знал, что столько. Изумительная картина! Выйдешь на балкон, и внизу, там, под самым твоим балконом текет река Волга, но мне, к сожалению, не семнадцать лет. Эх, мне бы эти семнадцать, я бы как с высокого обрыва саданул в чистые воды великой русской, но ничего. Мне всего лишь шестьдесят восемь. Я буду наслаждаться пейзажами природы, а она ( или правильнее они? ) здесь великолепно. Здесь русский дух, здесь чем-то пахнет, но у меня тут маленький насморк, и я не могу понять, чем...

Чудо! Какое чудо! А разросшиеся короны вязов и берез! А беззаботное щебетание безалаберных птиц! Это же райские пущи! Это же полное отдохновение от суеты и суматохи городской жизни!

Но много ворон...

26 мая.

Об этом можно только мечтать. Выспался. Отдохнул. Гулял по берегу. Фотографировал виды. Как здорово! Как мне повезло! Номер с душем. Кормят на убой. Я здесь прекрасно проведу время, буду любоваться солнцем на закате, удить рыбу, ходить в церкви. Здесь их много. А сегодня начал с магазинов. Купил плавки, но подозреваю, что это трусы. Зато дешевые.

Эти вороны так громко каркают, а так ничего, веселые птицы.

27 мая.

Был в церкви. Священник читал молитву и ковырял пальцем в носу. Это интересно. Ходил на кладбище. Там баба Маня выгуливала овец. Она лежала на скамейке рядом с могилкой Коновалова, а овцы жевали бумажные цветы. Я ее, наверно, вспугнул. Я не хотел.

Купил вина. Полтора литра. Цена шесть-пятьсот. Хороший вкус. А воронье сегодня точно взбесилось, орет с утра до вечера. И здесь чем-то пахнет.

28 мая.

Был в музее Левитана. Очень понравились картины Кувшинниковой, а также комната, в которой она жила вместе с... Хочу женщину.

29 мая.

Ходил на выставку Палеха и Холуя. И тот, и другой расписывают вещи. Вроде бы, из дерева. Палех, известный художник, понравился мне больше, а Холуй -- не очень. Оба крайне плодовиты.

Хочу попробовать "Вискас". Говорят, хорошая закуска под водку, но здесь нет.

30 мая.

Плавал на катере на другой берег. Двести - туда, двести -обратно. Всего -- четыреста. Лучше бы сидел в нумере. Ничего, кроме зеленых холмов.

Купил водку заграничную по три-девятьсот. Живем ведь всего лишь раз. Крепкая, зараза! Но мягкая...

31 мая.

Я не могу так жить и работать. Ничего не делать. Ходил в клуб. Крутили "Гнев" ( скорее всего, индийский, но может, и американский ). Кому нужно такое показывать, с позволения сказать, кино? Это же оскуднение нравов и обнищание вкуса.

На еду уже смотреть не могу, но в столовую хожу вовремя. Не застегивается ремень. Взвешался. Восемьдесят один кг. Если одежда и ботинки действительно весят целый килограмм, значит, я основательно заплыл.

1 июня.

Мой вес -- восемьдесят три с половиной кг. Нет, это невозможно! Все, буду меньше кушать, а больше гулять на свежем воздухе.

Вороны уже надоели.

2 июня.

Целый день лил дождь из ведра. Ходил на концерт ихнего хора. Две бабушки были ничего. У одной лицо, у другой бюст.

Восемьдесят пять кг. Как на дрожжах. Купил нашу по две-триста. Пил. Вспоминал могилку Коновалова, украшенную бесстыдной надписью: "Спи спокойно, дорогой дедушка. Твои внуки." Ненавижу!