Владик стал придумывать, как лучше бороться с мертвецами. Богатырскую палицу в качестве оружия он даже не рассматривал, еще надорваться не хватало, размахивая этой тяжестью. Гораздо больше ему подошел бы топор на длинной рукоятке, а еще лучше, канистра бензина и спички. Зомби, даже расчлененные, продолжают сохранять активность, но вот огонь действует безотказно.

Мог ли в деревне быть бензин? Вполне. Владик загорелся этой идеей. Все-таки он не чувствовал в себе готовности разносить людям, пусть и мертвым, головы топором, отсекать конечности, дробить позвоночник. А вот облить бензином и бросить спичку…. Ну, да, не по-рыцарски как-то, но с другой стороны, какое там к черту рыцарство, когда имеешь дело с ожившими мертвецами?

План в голове сложился четкий и гладкий, и никаких трудностей, как это обычно и бывает на уровне планирования, Владик не видел. Бензин, спички, горящие мертвецы, и вот он уже единственный жилец на всю деревню. Новый шериф так расхрабрился, что едва не бросился притворять свой замысел в жизнь сиюминутно, но вовремя вспомнил, что на улице еще темно.

Печка разогревалась медленно, Владик, чтобы не тратить времени даром, порылся в вещах прежних хозяев. В основном попадалась женская одежда, но в одной из коробок, пыльной и старой, он нашел зимние мужские ботинки, тяжелые, не новые, но зато теплые. Так же стал счастливым обладателем вязаных носков и свитера, явно женского, но зато толстого, с высокой шеей, и удобного. Вкупе с шинелью и найденной им шапкой-ушанкой, можно было сказать, что для суровых погодных условий он экипирован неплохо. Сложив обновку возле дивана, Владик подбросил дров в печь и снова лег. Свечи в целях экономии потушил, а сам остался в темноте. Лежал, слушал, как потрескивают дрова в печи, а сам думал разные думы. И вовсе не суицидальные думы, как раньше, при Центе, а светлые, связанные с надеждой на лучшее. Владик понял, что хочет жить, и будет жить. А Цент пусть катится ко всем чертям, и Машку с собой прихватит.

Владик начал фантазировать, как освоится в новом мире, станет невероятно крутым, сколотит себе лихую банду из бывших программистов и геймеров, а потом встретит Цента и жестоко отомстит ему за все хорошее, но тут до его слуха донесся какой-то звук. Это не был треск дров в печи. Хуже того, этот звук зародился где-то внутри дома. Он был похож на скрип деревянной ступени под чьей-то ногой. Владик, резко вспотев, какое-то время панически прислушивался, а затем его рука медленно потянулась к спичечному коробку на столике. И тут звук повторился вновь. Отпали последние сомнения в его реальности. Звук был настоящим, и его источник, соответственно, тоже. Притом списать все на мышку или еще какую-нибудь безопасную мелочь не удалось, потому что так шуметь могла только мышка размером с дога.

Владика охватил дикий ужас, вызванный не только этими звуками, но и непониманием их природы. Он ведь хорошо осмотрел всю избу. Кроме него здесь точно никого не было.

С пятой попытки он зажег спичку и перенес огонек на фитиль свечи. В тот же миг послышался жуткий скрежет и треск. Он несся из кухни, откуда-то из-за печки. Владик от страха намочил диван. Тут бы вскочить на ноги, схватить палицу и приготовиться к бою, ну или просто вскочить на ноги и бежать прочь, но программиста сковал паралич. То, что лезло к нему, не являлось человеком, ни живым, ни мертвым. Это было что-то другое, что-то неизвестное и явно кошмарное. Владик тут же вспомнил Кощея, которого Цент вначале довел до белого каления, а потом завалил камнями. Древний бог явно не испытывал теплых чувств ни к извергу, ни к его друзьям. Будь у Владика возможность, он бы объяснил Кощею, что Центу он не друг, но вряд ли монстр станет вникать в эти мелкие подробности. Что, если это он сам и пришел мстить одному из своих обидчиков? Или прислал кого-нибудь, сделать за себя всю грязную работу? А работенка и впрямь намечалась грязная – под напором ужаса Владик не удержал в себе макароны.

Тут раздался жуткий хрип, плавно перешедший в рычание. Такие звуки издавали зомби. Чуть живой от страха, Владик увидел, что из кухни в зал входит нечто. Это был мертвец. Женщина-мертвец. Она остановилась в дверях, подняла голову, и когда грязные волосы сползли с ее лица, Владик увидел на месте глаз два жутких черных провала.

Рот мертвеца приоткрылся, обнажив два ряда гнилых зубов. Из него прозвучал рык, каковым можно было напугать до икоты даже медведя, и кошмарная тварь пошла прямо на Владика, выставив вперед руки со скрюченными пальцами.

Нервы храбреца сдали. Ступор неожиданно прекратился, обретшее подвижность тело лягнуло ногой стол, опрокинуло его, и упавшая на пол свеча погасла.

Сбылся худший кошмар Владика. Он оказался один на один с зомби, в крошечном замкнутом пространстве, да еще и в полной темноте. В такой жуткой ситуации программист счел разумным сделать только одно – завизжать так громко, как только мог.

Где-то совсем рядом раздалось зловещее рычание, затем что-то коснулось его, и Владик понял, что это пальцы, мертвые и холодные. От страха у страдальца помутился рассудок, и он жалобным голосом стал упрашивать зомби не кушать его. А когда вторая рука мертвеца ухватила его за волосы и повлекла к себе с нечеловеческой силой, Владик понял – это конец.

В этот момент в прихожей раздался страшный грохот, затем прямо в глаза ударил нестерпимо-яркий свет. Владик невольно зажмурился, а в следующий миг ему в лицо тугой струей брызнуло что-то вязкое и зловонное. Он с омерзением понял, что это гной, тот самый, что заменял мертвецам кровь, и страдальца мощнейшим образом вырвало. Мертвые пальцы, схватившие его за волосы, разжались, и он без сил повалился на диван.

– Эй, ты? Ты живой? – прозвучал над ним незнакомый женский голос.

Что-то железное и острое ткнуло Владика в бок. Тот дернулся и приоткрыл глаза, но его вновь ослепил яркий свет.

– Скажи что-нибудь! – потребовал голос, и Владик расслышал в нем угрозу. Каким-то чутьем он понял, что нужно подчиниться, и желательно с этим не мешкать.

– Я живой, – прохрипел он. – Я человек.

– Тебя укусили?

– Нет. Нет. Кажется, нет.

– Кажется, или точно нет? – потребовала конкретики женщина.

– Нет.

– Что ты здесь делаешь? Как сюда попал? И чем так воняет… от тебя?

Владик не знал, на какой из вопросов отвечать в первую очередь. На первые два было долго, на третий стыдно.

– Я тут ночевал, – пробормотал он, протягивая руки к шинели. Судя по всему, входная дверь была распахнута, потому что в избушку снаружи полез ледяной воздух.

– Ночевал? – фыркнула женщина. – И не догадался проверить погреб?

Владик вздрогнул. Так вот откуда вылез мертвец. Из погреба. Оказывается, тот находился прямо под домом.

Тут же бросило в холодный пот, когда представил, что мертвец мог вылезти без лишнего шума, подойти к нему, безмятежно спящему, и впиться зубами в руку или ногу. Богатое воображение, помноженное на недавно пережитый стресс, едва не опрокинуло программиста в обморок. Владик подкатит глаза и зашатался.

– Эй, ты чего? – встревожилась женщина. – Тебя точно не кусали?

– Нет, нет, не кусали, – взял себя в руки Владик. – Можно мне одеться, а то холодно?

– Одевайся. И смени штаны, иначе в машину не пущу. Вот фонарь, я подожду снаружи. Давай, только, резче.

Бросив фонарь на кровать перед Владиком, женщина включила другой и вышла из дома. Владик не знал, кто его спасительница, даже разглядеть ее толком не успел, но кое-что он знал наверняка – упускать такой шанс нельзя. Женщина сказала, что возьмет его с собой. И у нее машина. Может быть, отвезет в какое-нибудь безопасное место. Во всяком случае, кто-то вновь собирался о нем заботиться, и это несказанно радовало.

Сменных штанов Владик не нашел, так что пришлось, переборов стыд, натянуть на себя теплые женские колготки. Остальная одежда уже была заготовлена им заранее. Облачившись, Владик стал похож на огородное пугало. Впрочем, его не слишком беспокоил собственный внешний вид. Те времена, когда подобные вещи действительно были важны, давно прошли. Ныне было важно другое – жив ты или мертв. Остальное не имело значения.